Скользнув в щель, Линта небрежно бросила на пол свой любимый меч, обессиленно прислонилась к захлопнувшейся двери спиной и, должно быть, малодушно сползла бы по ней прямо на пол, если бы не заметила его.
– Поздновато ты сегодня, – невозмутимо заметил Григ, приглашающе кивая на кресло напротив.
Линта вздохнула, стиснула зубы и невозмутимо села. Впервые на его памяти села в светло-бежевое, обитое замшей кресло прямо в грязном, мокром плаще. Темные бурые капли жадно блестели в неверном свете канделябра, кое-где на полах ехидно скалились неровными обугленными краями прожженные дыры. Да и вообще вид у дисцитий был… непраздничный. Распущенные, спутавшиеся мокрые волосы небрежно разметались по плечам, изгвазданные в грязи перчатки отправились вслед за мечом, бледная, с обескровленными губами, лихорадочно ищущим что-то взглядом, ведьма тяжело и прерывисто дышала.
– Где ты была? – Григ отвернулся, чтобы налить ей вина, но был остановлен запрещающим жестом.
– У разлома, где и все. – Голос звучал хрипловато.
– И как там?
Линта пожала плечами:
– Да все те же все там же. До тех пор, пока у нас будет хватать сил продолжать борьбу такими темпами, мы будем их сдерживать, ну а если нет…
– Сдерживать? – вскинулся Григ. – Что значит – «сдерживать»? Лучшие силы Обители брошены к разлому, там сражаются десятки магистров и сотни выпускников, и мы способны их только сдержать, но не победить?
– Пока способны, – особо выделив первое слово, подтвердила Линта.
Из-под стола тихонько выполз серый дымчатый пушистик – домовой. Выполз и с возмущенным попискиванием полез к Григу. Разговаривать эти существа толком не умели, да и не любили. Подобной чести удостаивались только их любимые хозяева. Линта, например. Вот и сейчас: домовенок явно хотел что-то сказать, а скорее даже отругать Грига, но за что?..
– Жель, не лезь, – негромко окликнула его Линта.
Домовой с явным сожалением отошел от Грига и легко, словно кошка, взвился на колени к дисцитии.
Григ медленно потер лоб. Разговор надо было переводить на другую, еще более неприятную тему, и, как оно обычно и бывает, все слова разом куда-то запропали, оставив в утешение только пестрый выбор злобной ругани.
– Линта, нам надо поговорить, – поморщился Григ.
Ведьма тоже поморщилась. Она терпеть не могла банальностей.
– Я тебя слушаю, Григ.
Он нервно потеребил свисавший со стола край белой, вышитой трудолюбивой шишигой скатерти и встал с кресла.
– Линта, ты же умная девушка.
Глаза дисцитии, еще мгновение назад безвольные и усталые, напряженно сощурились, словно у кошки перед прыжком. Поразительная вещь – женская интуиция. Безошибочная, точная и жестокая. Она не позволяет обманываться даже тогда, когда очень этого хочется.
– Свежая мысль, Григ. Непременно запомню.
– Линта, не язви! – взмолился он.
Девушка пожала плечами и легко шлепнула по настырным лапам домового, который с упорным возмущенным сопением пытался распахнуть на ней плащ. С раздражением шлепнула, не в шутку.
– Тогда прекрати ходить вокруг да около, Григ. Я жду.
Дисцитии нервно прошелся туда-сюда по комнате и остановился за ее спиной.
– Линта, ты же знаешь, что было вчера вечером. И не только вчера вечером.
Ведьма молчала. Только тяжелое, прерывистое дыхание вторило упрямому сопению домового.
– И я в курсе, что ты это знаешь.
– Григ, ты уверен, что эту тему надо поднимать здесь и сейчас? – Хриплый, каркающий голос резал острее и больнее, чем обоюдоострый меч, которым она владела ничуть не хуже голоса.
– Именно сейчас и именно здесь, – отрезал он.
В глазах потемнело. Отступать было некуда.
На три долгих вдоха в комнате повисло гнетущее молчание. Слышно было, как бьется в окна угрюмый осенний ветер и как скрипит ткань плаща, раздираемая когтями Желя. Линта уже оставила попытки призвать его к порядку.
– Хорошо. Говори.
А что говорить-то? Что можно сказать человеку, с которым почти полгода прожил в одной комнате, а теперь вдруг обнаружил, что сделано это совершенно зря?
Линта тяжело вздохнула и несколько раз нервно погладила попискивающего Желя по голове.
– Молчишь? Ну что ж, тогда давай скажу я…
Григ ожидал чего угодно: криков, истерики, расплавленных взглядом стекол и огненных волн. Чего и всегда стоит ожидать от разгневанной ведьмы. Но Линта даже не встала с кресла. Даже не развернулась, чтобы видеть его лицо. Только глухо роняла одну фразу за другой:
– Да, я знала, Григ. Не могла не знать, я, увы, не слепа. Сначала, конечно, как и все, хотела закатить громкий, безобразный скандал и уйти, с чувством хлопнув дверью. Потом – узнать, кто она такая, чтобы понять, чего тебе не хватало во мне… А потом… перегорела, наверное. Зачем мне знать, кто такая она? Какая мне разница? Смысл не в том, кто тебе нужен, а в том, что я тебе не нужна.
Григ бессильно вонзил ногти в ладони.
– Линта, ее не было. Были они.
– О, это, безусловно, делает тебе честь! – хрипло и страшно расхохоталась девушка. – Но суть не в этом, Григ. Ты хочешь уйти? Уходи!
Дисцитий со вздохом присел на подлокотник ее кресла.
– И ты не хочешь даже попрощаться по-человечески?
Линта перестала смеяться и подняла на него тяжелый горький взгляд.
– По-человечески? А разве ты знаешь, что это такое, Григ?
– Линта, я прошу…
– Нет, погоди. Как это? С хладным поцелуем в лоб и вечной фразой «Давай останемся друзьями»? Этого не будет.
– Почему? – Григ машинально крутил в руках браслет часов.
– Потому что после нее всегда начинаются бессонные ночи, бездарные стихи и безобразные попойки. Не твой стиль. – Голос, набрав силу, звучал жестко и остро. – Так что найди в себе силы сказать «прощай» и уходи!
В порыве возмущения Линта даже вскочила на ноги, и Жель с радостным писком наконец-то стащил с нее плащ. Чтобы Григ в ужасе отшатнулся.
Светло-зеленое платье было насквозь пропитано кровью. Две или три рваные, явно нанесенные когтями или зубами тагров раны в груди были с трудом, на скорую руку перебинтованы прямо на поле боя. Линта покачнулась и снова упала в кресло.
Григ ошалело уставился на нее.
– Почему ты молчала? Как тебе помочь?
– Какая трогательная забота! – скривилась в ядовитой усмешке ведьма. – А главное – как вовремя проявленная!
– Тебе нужен врач!
– Мне нужны «слезы единорога» и твое отсутствие, – сквозь зубы бросила Линта, снова запахиваясь в плащ.
Догадливый Жель помчался в умывальню, где у них хранились зелья и настойки.
Григ покачнулся, словно от пощечины. Поклонился и, ничего не видя перед собой, вышел в коридор.
– Ты сильная птица, – прошелестел за спиной голос вернувшегося к Линте домовенка. Жель неловко гладил дисцитию лапкой по плечу. (Ведьма молча приняла от него флакончик с едкими «слезами единорога».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Поздновато ты сегодня, – невозмутимо заметил Григ, приглашающе кивая на кресло напротив.
Линта вздохнула, стиснула зубы и невозмутимо села. Впервые на его памяти села в светло-бежевое, обитое замшей кресло прямо в грязном, мокром плаще. Темные бурые капли жадно блестели в неверном свете канделябра, кое-где на полах ехидно скалились неровными обугленными краями прожженные дыры. Да и вообще вид у дисцитий был… непраздничный. Распущенные, спутавшиеся мокрые волосы небрежно разметались по плечам, изгвазданные в грязи перчатки отправились вслед за мечом, бледная, с обескровленными губами, лихорадочно ищущим что-то взглядом, ведьма тяжело и прерывисто дышала.
– Где ты была? – Григ отвернулся, чтобы налить ей вина, но был остановлен запрещающим жестом.
– У разлома, где и все. – Голос звучал хрипловато.
– И как там?
Линта пожала плечами:
– Да все те же все там же. До тех пор, пока у нас будет хватать сил продолжать борьбу такими темпами, мы будем их сдерживать, ну а если нет…
– Сдерживать? – вскинулся Григ. – Что значит – «сдерживать»? Лучшие силы Обители брошены к разлому, там сражаются десятки магистров и сотни выпускников, и мы способны их только сдержать, но не победить?
– Пока способны, – особо выделив первое слово, подтвердила Линта.
Из-под стола тихонько выполз серый дымчатый пушистик – домовой. Выполз и с возмущенным попискиванием полез к Григу. Разговаривать эти существа толком не умели, да и не любили. Подобной чести удостаивались только их любимые хозяева. Линта, например. Вот и сейчас: домовенок явно хотел что-то сказать, а скорее даже отругать Грига, но за что?..
– Жель, не лезь, – негромко окликнула его Линта.
Домовой с явным сожалением отошел от Грига и легко, словно кошка, взвился на колени к дисцитии.
Григ медленно потер лоб. Разговор надо было переводить на другую, еще более неприятную тему, и, как оно обычно и бывает, все слова разом куда-то запропали, оставив в утешение только пестрый выбор злобной ругани.
– Линта, нам надо поговорить, – поморщился Григ.
Ведьма тоже поморщилась. Она терпеть не могла банальностей.
– Я тебя слушаю, Григ.
Он нервно потеребил свисавший со стола край белой, вышитой трудолюбивой шишигой скатерти и встал с кресла.
– Линта, ты же умная девушка.
Глаза дисцитии, еще мгновение назад безвольные и усталые, напряженно сощурились, словно у кошки перед прыжком. Поразительная вещь – женская интуиция. Безошибочная, точная и жестокая. Она не позволяет обманываться даже тогда, когда очень этого хочется.
– Свежая мысль, Григ. Непременно запомню.
– Линта, не язви! – взмолился он.
Девушка пожала плечами и легко шлепнула по настырным лапам домового, который с упорным возмущенным сопением пытался распахнуть на ней плащ. С раздражением шлепнула, не в шутку.
– Тогда прекрати ходить вокруг да около, Григ. Я жду.
Дисцитии нервно прошелся туда-сюда по комнате и остановился за ее спиной.
– Линта, ты же знаешь, что было вчера вечером. И не только вчера вечером.
Ведьма молчала. Только тяжелое, прерывистое дыхание вторило упрямому сопению домового.
– И я в курсе, что ты это знаешь.
– Григ, ты уверен, что эту тему надо поднимать здесь и сейчас? – Хриплый, каркающий голос резал острее и больнее, чем обоюдоострый меч, которым она владела ничуть не хуже голоса.
– Именно сейчас и именно здесь, – отрезал он.
В глазах потемнело. Отступать было некуда.
На три долгих вдоха в комнате повисло гнетущее молчание. Слышно было, как бьется в окна угрюмый осенний ветер и как скрипит ткань плаща, раздираемая когтями Желя. Линта уже оставила попытки призвать его к порядку.
– Хорошо. Говори.
А что говорить-то? Что можно сказать человеку, с которым почти полгода прожил в одной комнате, а теперь вдруг обнаружил, что сделано это совершенно зря?
Линта тяжело вздохнула и несколько раз нервно погладила попискивающего Желя по голове.
– Молчишь? Ну что ж, тогда давай скажу я…
Григ ожидал чего угодно: криков, истерики, расплавленных взглядом стекол и огненных волн. Чего и всегда стоит ожидать от разгневанной ведьмы. Но Линта даже не встала с кресла. Даже не развернулась, чтобы видеть его лицо. Только глухо роняла одну фразу за другой:
– Да, я знала, Григ. Не могла не знать, я, увы, не слепа. Сначала, конечно, как и все, хотела закатить громкий, безобразный скандал и уйти, с чувством хлопнув дверью. Потом – узнать, кто она такая, чтобы понять, чего тебе не хватало во мне… А потом… перегорела, наверное. Зачем мне знать, кто такая она? Какая мне разница? Смысл не в том, кто тебе нужен, а в том, что я тебе не нужна.
Григ бессильно вонзил ногти в ладони.
– Линта, ее не было. Были они.
– О, это, безусловно, делает тебе честь! – хрипло и страшно расхохоталась девушка. – Но суть не в этом, Григ. Ты хочешь уйти? Уходи!
Дисцитий со вздохом присел на подлокотник ее кресла.
– И ты не хочешь даже попрощаться по-человечески?
Линта перестала смеяться и подняла на него тяжелый горький взгляд.
– По-человечески? А разве ты знаешь, что это такое, Григ?
– Линта, я прошу…
– Нет, погоди. Как это? С хладным поцелуем в лоб и вечной фразой «Давай останемся друзьями»? Этого не будет.
– Почему? – Григ машинально крутил в руках браслет часов.
– Потому что после нее всегда начинаются бессонные ночи, бездарные стихи и безобразные попойки. Не твой стиль. – Голос, набрав силу, звучал жестко и остро. – Так что найди в себе силы сказать «прощай» и уходи!
В порыве возмущения Линта даже вскочила на ноги, и Жель с радостным писком наконец-то стащил с нее плащ. Чтобы Григ в ужасе отшатнулся.
Светло-зеленое платье было насквозь пропитано кровью. Две или три рваные, явно нанесенные когтями или зубами тагров раны в груди были с трудом, на скорую руку перебинтованы прямо на поле боя. Линта покачнулась и снова упала в кресло.
Григ ошалело уставился на нее.
– Почему ты молчала? Как тебе помочь?
– Какая трогательная забота! – скривилась в ядовитой усмешке ведьма. – А главное – как вовремя проявленная!
– Тебе нужен врач!
– Мне нужны «слезы единорога» и твое отсутствие, – сквозь зубы бросила Линта, снова запахиваясь в плащ.
Догадливый Жель помчался в умывальню, где у них хранились зелья и настойки.
Григ покачнулся, словно от пощечины. Поклонился и, ничего не видя перед собой, вышел в коридор.
– Ты сильная птица, – прошелестел за спиной голос вернувшегося к Линте домовенка. Жель неловко гладил дисцитию лапкой по плечу. (Ведьма молча приняла от него флакончик с едкими «слезами единорога».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106