Только луна, стук копыт и мы.
Его рука крепче сжала ее, и Грейс подняла голову и подставила ее для поцелуя. Доминик с удовольствием откликнулся на ее призыв.
Лошади замедлили свой бег, с трудом поднимая карету в гору. Он выглянул из окна и напрягся. Грейс проследила за его взглядом и увидела свет, мерцающий в темноте.
– Челтнем, – грустно сказала она. – Мы вернулись в реальный мир. Как жаль… – Она посмотрела на него и поцеловала с отчаянием и нежностью, которые пронзили его насквозь, прижав к себе его голову руками, целуя так, будто это был их последний раз вместе. Когда поцелуй закончился, она на мгновение прижала его к себе, при этом ее шелковистая щечка прикасалась к его шершавой щеке, а затем отпустила и пересела на противоположное сиденье.
– Расскажи мне об этих твоих друзьях, у которых мы остановимся, – попросила она.
– А… – Доминик подумал немного. – Сначала скажи, что ты называешь «глупостями».
А затем он рассказал о своих друзьях.
– Гарем? Ты что, шутишь?
– Нет, это настоящий гарем. Ее глаза блеснули.
– В Челтнеме? Ты уверен? Доминик рассмеялся, видя ее удивление.
– Да, мы остановимся в доме в Челтнеме, где есть гарем. Это дом Тарика бен-Халифа, моего старого друга. Мы познакомились мальчишками в Александрии. Он очень богат – помимо всего прочего, он торгует шелком – и каждый год приезжает в Челтнем на воды. Они помогли ему излечить какие-то юношеские болезни. В этом году он впервые привез своих жен.
– Настоящий гарем? Как интересно! – И Грейс рассмеялась. – Но если об этом узнают? Сначала ты берешь мне в спутницы собаку, а затем везешь в гарем.
– С твоей репутацией все будет в порядке, – заверил ее Доминик. – Гарем создан для того, чтобы оградить честь его обитательниц.
– О!
Доминик рассмеялся, увидев ее разочарование.
Снаружи он выглядел точно так же, как и любой другой дом в Челтнеме. Большая зеленая дверь, бронзовый молоток и изогнутые металлические решетки на окнах. Единственное отличие было в том, что окна второго этажа также были закрыты, только не решетками, а резными ставнями изнутри. Но чтобы разглядеть их, нужно было присмотреться.
Доминик позвонил в звонок. Дверь открылась, и слуга, одетый в западную одежду, но с белым головным убором, поклонился Доминику и впустил их внутрь. На Грейс он не обратил никакого внимания.
Владелец дома спустился по лестнице им навстречу. Смуглый мужчина среднего роста, с густыми бровями, черной бородой и темными миндалевидными глазами. Он был одет в европейский костюм.
Он сказал по-английски, но с сильным акцентом:
– Мир с тобой, добрый друг. Добро пожаловать в мой дом, и добро пожаловать также твоей даме. – Он пожал руку Доминику и склонил голову перед Грейс.
– Мисс Мерридью, это мой друг Тарик бен-Халиф. Грейс сделала реверанс.
– Благодарю вас за ваше гостеприимство.
– Друзья Доминика – мои друзья. Комнаты для вас уже готовы. – Он замялся, не зная, насколько она подготовлена к встрече с культурой другой страны. – Не хотели бы вы познакомиться с моими женами?
Доминик рассмеялся.
– Попробуй останови ее.
– Если вы и они будете так добры, – сказала Грейс на осторожном арабском.
Черные брови взлетели вверх. Гарик ответил на том же языке:
– Леди говорит по-арабски?
– Немного и не слишком хорошо, – ответила Грейс.
– Она еще и читает, – тихо сказал Доминик, и Грейс была взволнована ноткой гордости в его голосе. – Она любит стихи Ибн-Сафра аль-Марини.
– Прославленного поэта Андалузии? Я впечатлен, а мои жены будут рады. – Он хлопнул в ладоши, и большой, крупный, но несколько рыхлый мужчина в арабской одежде бесшумно появился на пороге. – Проводи эту леди на женскую половину, – приказал Тарик. – Она говорит на нашем языке.
Великан поклонился и жестом пригласил Грейс идти впереди.
– Он евнух, – почти неслышно прошептал Доминик на ухо Грейс.
Глаза Грейс расширились. Так вот кем мог стать Абдул? Она пошла за слугой. Он провел ее мимо парадной лестницы к лестнице в задней половине дома.
Женская половина находилась на втором этаже, отделенная от остальных помещений ширмой с тончайшей резьбой. Мужчина открыл дверь и поклонился, указывая Грейс, что она должна войти. Она вошла, сердце ее колотилось. Ей не терпелось познакомиться с женщинами в гареме, но она немного нервничала.
Это было как проход в другой мир, экзотический мир цвета, богатых тканей и замысловатых узоров. В воздухе стоял какой-то аромат: сандаловое дерево, наверное, подумала Грейс. Или какой-нибудь другой вид фимиама, мускусный, экзотический и волнующий. Толстые персидские ковры покрывали каждый сантиметр пола, иногда даже в несколько слоев, вне зависимости от цвета и узора, в отличие от точного баланса, к которому стремится английский стиль.
Окна были закрыты деревянными ставнями с тонкой резьбой и обрамлены богатыми драпировками блестящего золотого шелка, но с потолка свисали серебряные лампы, погружавшие комнату в золотистый свет и отбрасывая тени по углам. Свет также отражался в зеркалах, зеркалах в золотых оправах всех форм и размеров, покрывавших стены, – большой сюрприз для Грейс, которая выросла в доме, где не было зеркал и которой одного зеркала казалось вполне достаточно. Она никогда еще не видела столько зеркал в одной комнате. Узорчатые драпировки и вышивки заполняли оставшиеся места.
Пять женщин стояли, глядя на Грейс и нервно сжимая руки. Она вспомнила слова Тарика, улыбнулась и сделала реверанс.
– Мир с вами, – сказала она по-арабски. – Благодарю вас за приглашение в свой дом.
Девушки оживились и тут же окружили ее, весело щебеча по-арабски.
Смеясь, Грейс подняла руки и сказала, что она еще не очень хорошо владеет языком и что она читает на нем лучше, чем говорит и понимает.
Женщины представились одна за другой. Первой представилась старшая жена, Фатима, элегантная женщина, которой на вид было около тридцати, затем Хадиджа, веселая и круглолицая, и Муна, изящная смуглая красавица лет семнадцати. Это были жены Тарика.
Две другие женщины, как ей тонко намекнули, были служанками. Четвертая жена осталась в Александрии, поскольку должна была вот-вот родить.
Грейс пригласили присесть. Мебели было мало – несколько низких диванов, груды ярких подушек и несколько низких столиков и сундуков из кедра, богато инкрустированных перламутром. Грейс присела на диван и провалилась в его роскошное мягкое сиденье.
Фатима хлопнула в ладоши, и тут же появились служанки, одна с высоким серебряным кувшином, в котором оказался фруктовый напиток со странным запахом, но очень вкусный. Другая несла огромный поднос, и скоро столик перед ними был уставлен дюжинами серебряных блюд с едой, которую Грейс никогда не пробовала. Девушки наперебой стали предлагать ей разные блюда, ждали ее реакции на каждое из них и засыпали ее вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Его рука крепче сжала ее, и Грейс подняла голову и подставила ее для поцелуя. Доминик с удовольствием откликнулся на ее призыв.
Лошади замедлили свой бег, с трудом поднимая карету в гору. Он выглянул из окна и напрягся. Грейс проследила за его взглядом и увидела свет, мерцающий в темноте.
– Челтнем, – грустно сказала она. – Мы вернулись в реальный мир. Как жаль… – Она посмотрела на него и поцеловала с отчаянием и нежностью, которые пронзили его насквозь, прижав к себе его голову руками, целуя так, будто это был их последний раз вместе. Когда поцелуй закончился, она на мгновение прижала его к себе, при этом ее шелковистая щечка прикасалась к его шершавой щеке, а затем отпустила и пересела на противоположное сиденье.
– Расскажи мне об этих твоих друзьях, у которых мы остановимся, – попросила она.
– А… – Доминик подумал немного. – Сначала скажи, что ты называешь «глупостями».
А затем он рассказал о своих друзьях.
– Гарем? Ты что, шутишь?
– Нет, это настоящий гарем. Ее глаза блеснули.
– В Челтнеме? Ты уверен? Доминик рассмеялся, видя ее удивление.
– Да, мы остановимся в доме в Челтнеме, где есть гарем. Это дом Тарика бен-Халифа, моего старого друга. Мы познакомились мальчишками в Александрии. Он очень богат – помимо всего прочего, он торгует шелком – и каждый год приезжает в Челтнем на воды. Они помогли ему излечить какие-то юношеские болезни. В этом году он впервые привез своих жен.
– Настоящий гарем? Как интересно! – И Грейс рассмеялась. – Но если об этом узнают? Сначала ты берешь мне в спутницы собаку, а затем везешь в гарем.
– С твоей репутацией все будет в порядке, – заверил ее Доминик. – Гарем создан для того, чтобы оградить честь его обитательниц.
– О!
Доминик рассмеялся, увидев ее разочарование.
Снаружи он выглядел точно так же, как и любой другой дом в Челтнеме. Большая зеленая дверь, бронзовый молоток и изогнутые металлические решетки на окнах. Единственное отличие было в том, что окна второго этажа также были закрыты, только не решетками, а резными ставнями изнутри. Но чтобы разглядеть их, нужно было присмотреться.
Доминик позвонил в звонок. Дверь открылась, и слуга, одетый в западную одежду, но с белым головным убором, поклонился Доминику и впустил их внутрь. На Грейс он не обратил никакого внимания.
Владелец дома спустился по лестнице им навстречу. Смуглый мужчина среднего роста, с густыми бровями, черной бородой и темными миндалевидными глазами. Он был одет в европейский костюм.
Он сказал по-английски, но с сильным акцентом:
– Мир с тобой, добрый друг. Добро пожаловать в мой дом, и добро пожаловать также твоей даме. – Он пожал руку Доминику и склонил голову перед Грейс.
– Мисс Мерридью, это мой друг Тарик бен-Халиф. Грейс сделала реверанс.
– Благодарю вас за ваше гостеприимство.
– Друзья Доминика – мои друзья. Комнаты для вас уже готовы. – Он замялся, не зная, насколько она подготовлена к встрече с культурой другой страны. – Не хотели бы вы познакомиться с моими женами?
Доминик рассмеялся.
– Попробуй останови ее.
– Если вы и они будете так добры, – сказала Грейс на осторожном арабском.
Черные брови взлетели вверх. Гарик ответил на том же языке:
– Леди говорит по-арабски?
– Немного и не слишком хорошо, – ответила Грейс.
– Она еще и читает, – тихо сказал Доминик, и Грейс была взволнована ноткой гордости в его голосе. – Она любит стихи Ибн-Сафра аль-Марини.
– Прославленного поэта Андалузии? Я впечатлен, а мои жены будут рады. – Он хлопнул в ладоши, и большой, крупный, но несколько рыхлый мужчина в арабской одежде бесшумно появился на пороге. – Проводи эту леди на женскую половину, – приказал Тарик. – Она говорит на нашем языке.
Великан поклонился и жестом пригласил Грейс идти впереди.
– Он евнух, – почти неслышно прошептал Доминик на ухо Грейс.
Глаза Грейс расширились. Так вот кем мог стать Абдул? Она пошла за слугой. Он провел ее мимо парадной лестницы к лестнице в задней половине дома.
Женская половина находилась на втором этаже, отделенная от остальных помещений ширмой с тончайшей резьбой. Мужчина открыл дверь и поклонился, указывая Грейс, что она должна войти. Она вошла, сердце ее колотилось. Ей не терпелось познакомиться с женщинами в гареме, но она немного нервничала.
Это было как проход в другой мир, экзотический мир цвета, богатых тканей и замысловатых узоров. В воздухе стоял какой-то аромат: сандаловое дерево, наверное, подумала Грейс. Или какой-нибудь другой вид фимиама, мускусный, экзотический и волнующий. Толстые персидские ковры покрывали каждый сантиметр пола, иногда даже в несколько слоев, вне зависимости от цвета и узора, в отличие от точного баланса, к которому стремится английский стиль.
Окна были закрыты деревянными ставнями с тонкой резьбой и обрамлены богатыми драпировками блестящего золотого шелка, но с потолка свисали серебряные лампы, погружавшие комнату в золотистый свет и отбрасывая тени по углам. Свет также отражался в зеркалах, зеркалах в золотых оправах всех форм и размеров, покрывавших стены, – большой сюрприз для Грейс, которая выросла в доме, где не было зеркал и которой одного зеркала казалось вполне достаточно. Она никогда еще не видела столько зеркал в одной комнате. Узорчатые драпировки и вышивки заполняли оставшиеся места.
Пять женщин стояли, глядя на Грейс и нервно сжимая руки. Она вспомнила слова Тарика, улыбнулась и сделала реверанс.
– Мир с вами, – сказала она по-арабски. – Благодарю вас за приглашение в свой дом.
Девушки оживились и тут же окружили ее, весело щебеча по-арабски.
Смеясь, Грейс подняла руки и сказала, что она еще не очень хорошо владеет языком и что она читает на нем лучше, чем говорит и понимает.
Женщины представились одна за другой. Первой представилась старшая жена, Фатима, элегантная женщина, которой на вид было около тридцати, затем Хадиджа, веселая и круглолицая, и Муна, изящная смуглая красавица лет семнадцати. Это были жены Тарика.
Две другие женщины, как ей тонко намекнули, были служанками. Четвертая жена осталась в Александрии, поскольку должна была вот-вот родить.
Грейс пригласили присесть. Мебели было мало – несколько низких диванов, груды ярких подушек и несколько низких столиков и сундуков из кедра, богато инкрустированных перламутром. Грейс присела на диван и провалилась в его роскошное мягкое сиденье.
Фатима хлопнула в ладоши, и тут же появились служанки, одна с высоким серебряным кувшином, в котором оказался фруктовый напиток со странным запахом, но очень вкусный. Другая несла огромный поднос, и скоро столик перед ними был уставлен дюжинами серебряных блюд с едой, которую Грейс никогда не пробовала. Девушки наперебой стали предлагать ей разные блюда, ждали ее реакции на каждое из них и засыпали ее вопросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77