– Я поеду в Черкасск, но знай: скажу там то, что я сказал и тебе. Иного и не жди ответа! Побольше тебя были у нас послы – и те ходили к войску. И ты пойдешь к нам. Все грамоты царские в кругу у нас читают – и ты в кругу читать будешь. Не будешь читать – знать, и грамоты государевой у тебя никакой нету! Плыви назад!
Савин раздраженно сказал:
– А я к вам не пойду!
– Пойдешь! – повелительно ответил Татаринов. Круто повернулся и, тяжело ступая, сошел со струга на берег. Там сел на коня и помчался в Черкасск.
…Черкасск шумел, словно буря перед грозой. Поносили стрельцов. Ругали послов. На чем свет стоит извергали бранные слова на воеводу Карамышева.
Приехал к ним Татаринов, собрал всех и говорит:
– Атаманы и казаки войска Донского! Виданное ли то дело: посол Андрюшка Савин для зачтения царских грамот сзывает всех нас к своему стругу!..
Черкасск загудел:
– Невиданное то дело! Не пойдем! Идем к часовне…
Повалили все к часовне – месту сборов и совещаний.
Казаки бушевали.
– Посла – в куль да в воду! Глядишь – и царь поумнеет!.. Зови послов! Зови!
– Которого посла? – спросил Старой.
– Турского!
– Андрюшку Савина зовите!
– Боярина давай!
– Стрельцов всех перебьем!
– Давай посла! Ишь, войска из Москвы нагнали к нам.
– Эй, потише! – закричал Татаринов. – Убийства на Дону не будет!..
– Будет!
– Нас с Дону хотят столкнуть!
– Дон без крови никому не отдадим!
– Воеводы творят непотребное!
– Бить воеводу доразу!
– А ну потише!.. Савин едет!
В это время, окруженный стрельцами, въехал Савин.
– На круг! На круг! На круг!
– По-о-ти-ше! Все затихли.
Дрожащим голосом, но нарочито повелительно Савин произнес:
– Казакам и атаманам Дона должно быть ведомо, что государь изъявил свой гнев и немилость…
Все снова зашумели:
– А хлеба нам не дал?
– Посол турской сказывал неправды всякие!
– Из-за султана поганого немилость?
– За море синее! – крикнул Андрюшка Савин. – Вы во Царьграде жгли корабли, Галату-город.
– Султан Азовское море захватил. Мы к ним не лезем. Пускай сидит в Стамбуле!
– Пускай сидит!
– А на море пускай нам дороги не перекрывают железными цепями! И чтоб нам свободно плавать по морям. Вот что!..
– Послы боярские!.. С Царьградом мир, а на Дону война!.. Карамышев пришел казнить да вешать!
– Кого казнить! – спросил, притворясь непонимающим, посол. – Солгали вам…
– Не солгали! За турского посла послали казаков в остроги!
Савин испугался, когда к нему близко подошли, засучивая рукава кафтанов и зипунов, разгорячившиеся казаки.
– Ну, собачий сын! Притих? Читай нам грамоту. С печатью ли?
Посол побледнел:
– С печатью грамота. Печать большая, и подпись дьячья стоит на загибке, и титло царское.
Выступил Старой:
– Не то молвишь, посол. Не та грамота. Такову грамоту государи пишут равному себе – государю. Султану то писано.
Савин смутился. Полез за пазуху и достал другую грамоту.
– Чур, перепутал, казаки! – проронил он подавленным голосом.
– Не путай! – крикнули сзади. – Коли нам государь пишет, аль воеводам, аль запорожскому славному войску, – то печать на грамоте не глухая, а створчатая, а дьячьей подписи на ней не бывает, а титло царское – всё сполна.
– Чур, перепутал! – опять залепетал Савин.
– Долой посла такого! – закричали многие. – Не любо нам слушать его брехню. Он цареву грамоту попутал… Тяните на круг боярина Карамышева! Тяните! Пускай сам боярин читает нам грамоту.
Ватага с криками: «Тяните на круг боярина!» понеслась к стану, где находился Карамышев.
Фролов сказал со вздохом:
– Крови бы на Дону не пролилось! Крови не надо бы!
Но огромная взбудораженная толпа галдела:
– Побьем послов до смерти! Ответ держать нам перед богом.
– Добром послов встречали.
– Фому схватить да в воду!
Кинулись к стругу послов и приволокли Карамышева на круг к часовенке.
– Читай! – кричали повелительно.
Боярин встал с земли покачиваясь, но шапки не снял.
– Шапку сними! – кричали.
А он, гордец, стоял молча и смотрел на казаков. Потом взял из рук Савина грамоту и стал читать.
– Постой! – бешено заорали. – При царском имени – да шапку не снимает!
Точно искра, попавшая в пороховую бочку, подействовала заносчивая неосторожность и без того ненавистного боярина.
– Ты похвалялся всех перевешать на Дону? – спросил его кто-то из атаманов.
– Не похвалялся я, – ответил боярин твердо.
– Ты вызвался идти на Дон своей волей?
– Не своей волей, а по велению государя…
– Ты хвастался послам, что всех нас до единого вином зальешь, а после будешь вешать?
– Не хвастался. А и не велика была б беда!..
Все сильней и сильней росло возбуждение казаков. Сабли сверкали.
Толпа, колыхаясь, двинулась на боярина.
Карамышев разинул рот, но не успел сказать: сабли со свистом опустились на его голову.
Мстительный гнев не утихал. Окровавленного боярина потащили к Дону и с размаху кинули с крутого берега. Плюхнулся телом боярин и стал тонуть, оставляя в воде кровавые круги.
– Помилуй бог! – сказали атаманы. – Прими ты душу раба твоего грешного Ивана: хоть и гордец, но был он воевода храбрый.
Постояли у реки недолго, сняли шапки, надели и пошли к часовенке, чтобы допытать турецкого посла. Он все видел из струга и, как обреченный, ждал своей участи. Савин, пользуясь суматохой, трусливо сбежал на струг. Ему вслед бабы улюлюкали.
Стрелецкие головы погребли на лодках за Дон, а послов оставили без стражи. И началась стрельба…
Вернувшись, многие стали читать оставленную Карамышевым царскую грамоту: в ней казаков по-прежнему называли ворами, изменниками и разбойниками.
Старшины кричали:
– Фому! Фому в куль да в воду! Садить Фому на якорь! От него все зло идет! – И повалили к стругу турецкого посла.
Забрали казну боярина. Послов схватили, потащили на берег. Выкатили с одного струга бочки с порохом.
– Посла турецкого – на бочку с порохом!
Привязали Фому к самой большой бочке, а турецкого чауша – к другой. Зажгли снопы сорной табун-травы и понесли к бочкам.
Посол стоял ни жив ни мертв. Пытался говорить, но слов его не слышно было. Позеленел от страха и зашептал по-своему молитву…
Тут подбежали Старой и Татаринов. Старой крикнул:
– Эй, вы, черти-сатаны! Оставьте, то негодное дело!
Прибежал и Иван Каторжный:
– Жгите бумаги турские! Рубите струги царские, а посла турского пока не трогайте!.. Туши траву!
Траву затушить было трудно, Фому уже закрывал дым. Но атаманы кинулись в огонь и вывели Кантакузина и чауша турецкого. Старой заявил всем:
– Как хотите, а я отвезу турского посла в Азов! Убийства его не допущу. Я отвечаю за него перед богом и государем. Не дам я бить послов!
На помощь ему пришел и старый Черкашенин.
– Ой, неразумные, – сказал он строго. – Послам беда, а нам другая будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133