Дед примечает звезды… Грызет сухарь да рыбу… Журчит, плескается вода.
– Ты, Ванька, доглядывай за войском, – сказал старик. – Пускай не разбредаются. До кучи войско сбей. А как прибьемся к Сергиевскому городку – посушим весла.
– Ладно! – ответил атаман. – Я сам смекаю, что нам в один рукав реки не влезть всем. Почнут стрелять все башни наугольные да другие – всех перебьют.
– А ты пошли в один рукав полвойска, в другой рукав полвойска – ладно будет.
Поднялся атаман Каторжный, по стругам передал:
– По правому рукаву Дона сам пойду с полвойском! По левому – Старой. Чтоб тихо было! Султану, знать, донесли лазутчики, что войско с Дона тронулось.
Дед Черкашенин сказал:
– В Азове-крепости будет за десять тысяч войска! Да сердистаны-цепи на три ряда висят, от берега до берега.
– Турки почнут стрелять с великим жаром, – предупреждал Старой. – Бить будут с Лютика – там тридцать пушек. Да с Лисьего – всех сорок пушек. Осадных пушек много… Ядра двухпудовые.
– Как будут бить картечью, – сказал дед, – челны перевернут.
– А мы обманем турок! – уверенно сказал походный атаман.
– Обманем? Держи-поглядывай! Обманем! Всего в крепости за двести пушек – больших, середних и малых, да старых девяносто пушек! Вот и считай. Да гляди, куда ядро летит. В струг ударит – хлебнешь водицы… В Казикермене пушек меньше.
– И там хватает. Проскочит ли Богдан? – нахмурился Старой.
– Да тот проскочит. Гуляй, казак, за здорово, как хочешь!
– А звезд, кажись, не будет ночью, – заявил дед. – Дождя, пожалуй, нагонит ветер. То нам на выгоду…
Когда струги в темноте подплыли к Сергиевскому городку, неожиданно сверкнула молния. Закрапал мелкий дождик.
– Ну что, не угадал я?.. – сказал, улыбаясь, дед. И вслед за тем грянул гром. – Захлещет шибко. Но нам-то сподручней: туча грозы не любит. Нехай грозуют молнии!
Гроза ударила, загрохотала, стегала кнутами огненными по небу. Полил такой ливень, какого отродясь не видали казаки. Прорвало небо: вода хлынула оттуда потопом.
Все струги сбились вокруг атаманского, закаруселили, тыкались носами о борты. Трещат борты да весла о весла стучат.
Потом все лодки ткнулись в берег.
– Суши весла! – пронесся протяжно голос атамана. – Жди моего приказа! Зовите атамана Сергиевского городка Косого – к нему есть дело!
Атаман открыл сундук, вытащил из него каравай хлеба и жареное мясо.
Покуда казаки под потоками дождя, накрывшись рядном, подкреплялись пищей, явился сергиевский атаман.
– Ты звал меня? – спросил он горделиво.
– Звал! – сказал круто походный атаман.
– А для какого дела?
– Прикуси язык, скажу. Дубы повырубал?
– Дубы повырубал, – ответил тот. – Куда их столько?
– А много ли?
– Дубраву перевел! Дубов за триста!
– Не мало ли?
– Более того не мог. Без рук остались казаки. Рубили да тянули к берегу.
– Гляди, и хватит. Дубы толкайте в воду! Да поживее!
– Да что ты! Мне казаков не приневолить. Эко льет! Зари б дождаться.
– А до зари?
– Не можно, атаман!
– Кидай дубы! – грозно поднялся Каторжный, блеснув саблей. – Дубы за час – и в воду! Слыхал?
– Слыхал, – сказал покорно Иван Косой и скрылся в темноте.
Дед кашлянул. Он продрог в сорочке мокрой.
– «Кидай дубы», – насмешливо буркнул он. – А главного и не сказал Косому. Запальчив был гораздо.
– Да что? – спросил Каторжный, не понимая слов старика.
– Да то: дубы поплывут – и пользы нам не будет никакой! Почто ж ты не сказал ему, чтоб те дубы перевязать в плоты?
– Сто чертей мне в глотку! Позабыл! Дуб-ббы пе-ре-ввя-за-атъ! – зычно закричал Каторжный вдогонку Косому; выскочил в темноту на берег. – Дуб-ббы пер-рре-вяза-ать! Плоты сбивать!
Озаряемые молниями человеческие фигуры на берегу то пригибались, то выпрямлялись, то, наклонившись, бросали с плеч тяжелые дубы в Дон-реку.
– Вяжи! – кричал Косой. – Вяжи!
Походный атаман сидел уже в струге и нетерпеливо ждал, когда все дубы будут свалены в воду.
На берегу ругались недовольные казаки:
– Выходит, стало быть, задумал Каторжный – ты копай себе могилу!
– Оно и ведомо: дадут первач, он шапки не ломает, а душу нам вывернет.
– Добро, уйдем! Дубы оставим.
– Изменники, – переругивались другие. – Ужели бросите?
– А нам едино смерть! Уйдем!
Дед сказал решительно:
– Ты слышишь, атаман? Сергиевцы уйдут – дубов в воде не будет!
– Слышу, дидусь. Куда они пойдут? Зря голову кладут на плаху.
– Поганый сок в табун-траве. Ведают ли они, что поруху делу нашему чинят? – сказал Старой.
– А я сорную табун-траву посеку своей саблей, – сказал Каторжный и крикнул: – Гей, вы, подь сюда!
На берегу послышалось:
– Иди, Митяй!
– Сам иди!
– Иди, Трофим!
– Иди, Андрей!
Тогда походный закричал:
– Идите, идите все: и Митяй, и Трофим, и Андрей!
Пришли. Стали перед стругом.
– Дубы валять охоты нету?
– Нету, – ответили все трое.
– Кидайте шапки в грязь!
Упали шапки.
– Скидайте рубахи!
Сбросили.
– Теперь табун-травы не будет! Кто ж среди вас зачинщик? – сказал грозно Каторжный.
– Митяй!
Каторжный молниеносно смахнул ему голову острой саблей…
– Эй, вы! – приказал он казакам, сидевшим в струге. – Табун-траву кидайте в воду. Изменникам одна дорога!
Тело сбросили в Дон, а голову на берегу положили.
– Чтоб неповадно было рушить дело! Дубы валите скоро!..
После этого дубы свалили в воду быстро. Походный атаман спросил:
– Плоты связали? Любо! На левый плот пусть сядет Карпов. На правый – Афоня Борода. Пускай плывут. Коль свистну – распускай дубы поодиночке.
Пересадили казаков на те плоты, и тронулись дубы вниз по Дону, к турецкой крепости.
А молнии по-прежнему сверкают. Вода клокочет.
Поплыли струги вслед за дубами.
– Коли убьют меня, – сказал атаман Каторжный, – ты станешь на мое место, Старой. Пойду я к крайнему бастиону. Тот бастион – сильнейший. Назад дороги нет!
– А меня убьют, кто поведет ватагу? – спросил Старой.
– Михайло Черкашенин! – ответил атаман, не задумываясь.
Дед слушал; откашлявшись, сказал:
– Все живы будем. А доведется помирать – помрем сынами Дона.
Атаманский струг скользнул между другими стругами, выскочил вперед и поплыл перед плотами… Дождь хлестал немилосердно. Сверкали молнии на небе… Ваньку Поленова трясло как в лихорадке.
«Эх, и угораздило же! – думал он. – Москва далеко, царь высоко. Сгинешь тут, а кто узнает? Ох, ноченька, не приведи господь!»
Блеснула ярче молния. Дед, крестясь, сказал:
– Речка Койсуга позади, а впереди Азов! Держись крепче!
Дон раздвоился. Открылись рукава. Мечети показались над водой, четыре крепостные башни. Дальше каланчи поднялись из темноты:
– Ну, почалось!
Приречная стена четырехгранными камнями легла по берегу. В стене – бойницы черные. Дальше осветился вал высокий. За валом – главная стена:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133