Ей инкриминировалось злоупотребление служебным положением (выдача доверенности на право валютного кредитования одному из заместителей), а также получение подарка в виде сервиза. Для 10 месяцев содержания под стражей – не слишком много. При этом «делом Винниковой» занимались 26 следователей сводной бригады Прокуратуры, МВД и КГБ.
В Минске ходил упорный слух о том, что истинная причина ареста Винниковой – в ее женской несговорчивости. Дескать, слишком уж явно симпатизировал президент Лукашенко симпатичной банкирше, а она, якобы, столь же явно эту симпатию проигнорировала.
Но это всего лишь слух. В действительности же, по-видимому, арест Тамары Винниковой объясняется двумя причинами. Одна – явная: за мизерные зарплаты и непомерно высокие цены кого-то нужно было привлечь к ответу. И, уж конечно, не Лукашенко. Один из главных банкиров республики, кокетливая женщина, жесткая в бизнесе, делавшая деньги не ради денег, а ради дела, Винникова как нельзя лучше подходила на эту роль.
Вторая причина не столь явная. Белорусские журналисты считали, что арест Винниковой являлся началом окончательного закрепления единоличной власти Лукашенко. Президенту необходимо было любыми средствами избавиться от тех, кто имел реальные возможности – в том числе и с помощью денег – влиять на ситуацию в стране. Кроме того, Винникова, по-видимому, немало знала. Она – из того же «могилевского клана», что и Лукашенко. Людям из этого клана, соратникам президента, отданы были на откуп практически все самые доходные сферы бизнеса в республике. Вероятно, на каком-то этапе председатель правления Национального банка Беларуси почувствовала себя излишне самостоятельной, повела себя независимо от клана, за что и поплатилась. При этом она, насколько мне известно, прекрасно была осведомлена, к примеру, о том, из чего и как создавался пролукашенковский «общак», об участии в нем фонда Махмуда Эсамбаева и о многом другом. А большие знания – большие печали. Вот и пришлось Винниковой печалиться. Правда, из-под стражи ее все же освободили: то ли компромата не хватило, то ли стало хлопотно держать в тюрьме столь заметную фигуру. К тому же за новыми фигурантами дело не стало.
Собственно, повод, чтобы заявить о своих диктаторских полномочиях, Лукашенко не требовался: он вполне мог обойтись безо всякого повода. Но тут весьма кстати случилось убийство Евгения Миколуцкого – главного президентского наместника в Могилевской области, друга Лукашенко. И не просто друга, а – соратника, члена все того же «могилевского клана». У «батьки», как когда-то у Сталина после убийства Кирова, руки оказались развязаны. И «батька» не преминул этим воспользоваться. А для начала заявил: «Будем мочить!» Во всеуслышание.
Кого– то это напоминает, не правда ли?
Сравнение Миколуцкого с Кировым не случайно. Оба – видные представители кланов: один – партийного, другой – территориального. Не исключено, что и причины смерти обоих могут быть схожими. Во всяком случае, такая версия имела в Белоруссии многих сторонников. Так или иначе, но Лукашенко уже через пару дней после убийства обнародовал указ «О неотложных мерах по борьбе с терроризмом и другими особо опасными преступлениями».
Ничего чрезмерного в новом указе не содержалось. Напротив: основные его положения – не так чтобы совсем уж забытые старые. Например, к терроризму отнесена «угроза насилия в отношении народного дружинника в связи с выполнением им общественного долга». Было. Крикнул в сердцах милиционеру или дружиннику: «Убью, гад!» – терроризм. И срок. Немалый, между прочим. А ежели кто на митинге или еще где заговорит о неминуемой в будущем ответственности Лукашенко за содеянное, – тоже терроризм. Потому как, согласно указу, это есть не что иное, как угроза насилия в адрес должностного лица.
Или вот «заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве или пожаре». Решили детишки школу прогулять, а чтобы от родителей не попало, позвонили в милицию: мол, бомба. Хулиганство, конечно. Нужно карать. Рублем. Или – что там в Беларуси? – зайчиком. А пойдут детишки по лукашенковскому указу как «террористы». Как при Сталине.
А еще очень выгодно обнаружить «угрозу насилия в целях дестабилизации общественного порядка и запугивания населения». При таком подходе демонстрация, скажем, легко превращается в акт террора. Было бы желание. А желание было, есть и будет.
Однако указ – это лишь теоретическая база. До практики, как известно, проходит какое-то время. А оно не терпело: Лукашенко понемногу начинал терять наиболее верных своих приверженцев – аграриев. Или колхозников, что, впрочем, одно и то же. Как их не называй, самая нищенская зарплата – у них, самый большой процент скрытой и явной безработицы – тоже у них, и они же, сельские жители, более всех обделены достижениями цивилизации. Стало очевидно, что без виновных не обойтись.
И тогда в служебный кабинет министра сельского хозяйства и продовольствия Беларуси Василия Леонова вошли сотрудники Совета безопасности и надели на него наручники. Сцена, надо полагать, была эффектная.
Леонову предъявили обвинение в хищении в особо крупных размерах. На его имущество был наложен арест, агентство «Интерфакс» сообщило, будто при обыске у Леонова изъято большое количество денег и ценностей. А Лукашенко поспешил заявить, что у министра «пять квартир и четыре дома».
Что касается хищения, то речь вроде бы идет о 30 миллионах белорусских рублей, выделенных Лукашенко для закупки зерна на Украине. Сделка сорвалась, но кредит и пени были возвращены. А по поводу квартир и ценностей было известно, что Леонов с женой и дочерьми (вместе с их мужьями) живут в доме под Минском; во время обыска в этом доме были найдены около двухсот долларов, а также «ценные изделия из дерева». Что за изделия, выяснить не удалось.
Зато известно другое. В своей докладной записке Леонов назвал цифру потерь, которые понесли белорусские сельскохозпроизводители-экспортеры в связи с валютной политикой президентской команды. В результате удержания цен на продукцию прямые убытки составили более трех триллионов белорусских рублей.
Но, пожалуй, главная причина ареста Василия Леонова – его сдерживание предела сфер влияния на продовольственном рынке республики. Министерство, руководимое Леоновым, добилось жесткого контроля за производством спирта, а также за его транзитом через территорию Белоруссии. Спиртовой бизнес – один из самых прибыльных в республике. Ведение контроля и регламентирования оппоненты Леонова расценили как его попытку взять спиртовой бизнес под личный контроль.
Есть и еще одно немаловажное обстоятельство, которое, на мой взгляд, сыграло решающую роль в скандале с Василием Леоновым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
В Минске ходил упорный слух о том, что истинная причина ареста Винниковой – в ее женской несговорчивости. Дескать, слишком уж явно симпатизировал президент Лукашенко симпатичной банкирше, а она, якобы, столь же явно эту симпатию проигнорировала.
Но это всего лишь слух. В действительности же, по-видимому, арест Тамары Винниковой объясняется двумя причинами. Одна – явная: за мизерные зарплаты и непомерно высокие цены кого-то нужно было привлечь к ответу. И, уж конечно, не Лукашенко. Один из главных банкиров республики, кокетливая женщина, жесткая в бизнесе, делавшая деньги не ради денег, а ради дела, Винникова как нельзя лучше подходила на эту роль.
Вторая причина не столь явная. Белорусские журналисты считали, что арест Винниковой являлся началом окончательного закрепления единоличной власти Лукашенко. Президенту необходимо было любыми средствами избавиться от тех, кто имел реальные возможности – в том числе и с помощью денег – влиять на ситуацию в стране. Кроме того, Винникова, по-видимому, немало знала. Она – из того же «могилевского клана», что и Лукашенко. Людям из этого клана, соратникам президента, отданы были на откуп практически все самые доходные сферы бизнеса в республике. Вероятно, на каком-то этапе председатель правления Национального банка Беларуси почувствовала себя излишне самостоятельной, повела себя независимо от клана, за что и поплатилась. При этом она, насколько мне известно, прекрасно была осведомлена, к примеру, о том, из чего и как создавался пролукашенковский «общак», об участии в нем фонда Махмуда Эсамбаева и о многом другом. А большие знания – большие печали. Вот и пришлось Винниковой печалиться. Правда, из-под стражи ее все же освободили: то ли компромата не хватило, то ли стало хлопотно держать в тюрьме столь заметную фигуру. К тому же за новыми фигурантами дело не стало.
Собственно, повод, чтобы заявить о своих диктаторских полномочиях, Лукашенко не требовался: он вполне мог обойтись безо всякого повода. Но тут весьма кстати случилось убийство Евгения Миколуцкого – главного президентского наместника в Могилевской области, друга Лукашенко. И не просто друга, а – соратника, члена все того же «могилевского клана». У «батьки», как когда-то у Сталина после убийства Кирова, руки оказались развязаны. И «батька» не преминул этим воспользоваться. А для начала заявил: «Будем мочить!» Во всеуслышание.
Кого– то это напоминает, не правда ли?
Сравнение Миколуцкого с Кировым не случайно. Оба – видные представители кланов: один – партийного, другой – территориального. Не исключено, что и причины смерти обоих могут быть схожими. Во всяком случае, такая версия имела в Белоруссии многих сторонников. Так или иначе, но Лукашенко уже через пару дней после убийства обнародовал указ «О неотложных мерах по борьбе с терроризмом и другими особо опасными преступлениями».
Ничего чрезмерного в новом указе не содержалось. Напротив: основные его положения – не так чтобы совсем уж забытые старые. Например, к терроризму отнесена «угроза насилия в отношении народного дружинника в связи с выполнением им общественного долга». Было. Крикнул в сердцах милиционеру или дружиннику: «Убью, гад!» – терроризм. И срок. Немалый, между прочим. А ежели кто на митинге или еще где заговорит о неминуемой в будущем ответственности Лукашенко за содеянное, – тоже терроризм. Потому как, согласно указу, это есть не что иное, как угроза насилия в адрес должностного лица.
Или вот «заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве или пожаре». Решили детишки школу прогулять, а чтобы от родителей не попало, позвонили в милицию: мол, бомба. Хулиганство, конечно. Нужно карать. Рублем. Или – что там в Беларуси? – зайчиком. А пойдут детишки по лукашенковскому указу как «террористы». Как при Сталине.
А еще очень выгодно обнаружить «угрозу насилия в целях дестабилизации общественного порядка и запугивания населения». При таком подходе демонстрация, скажем, легко превращается в акт террора. Было бы желание. А желание было, есть и будет.
Однако указ – это лишь теоретическая база. До практики, как известно, проходит какое-то время. А оно не терпело: Лукашенко понемногу начинал терять наиболее верных своих приверженцев – аграриев. Или колхозников, что, впрочем, одно и то же. Как их не называй, самая нищенская зарплата – у них, самый большой процент скрытой и явной безработицы – тоже у них, и они же, сельские жители, более всех обделены достижениями цивилизации. Стало очевидно, что без виновных не обойтись.
И тогда в служебный кабинет министра сельского хозяйства и продовольствия Беларуси Василия Леонова вошли сотрудники Совета безопасности и надели на него наручники. Сцена, надо полагать, была эффектная.
Леонову предъявили обвинение в хищении в особо крупных размерах. На его имущество был наложен арест, агентство «Интерфакс» сообщило, будто при обыске у Леонова изъято большое количество денег и ценностей. А Лукашенко поспешил заявить, что у министра «пять квартир и четыре дома».
Что касается хищения, то речь вроде бы идет о 30 миллионах белорусских рублей, выделенных Лукашенко для закупки зерна на Украине. Сделка сорвалась, но кредит и пени были возвращены. А по поводу квартир и ценностей было известно, что Леонов с женой и дочерьми (вместе с их мужьями) живут в доме под Минском; во время обыска в этом доме были найдены около двухсот долларов, а также «ценные изделия из дерева». Что за изделия, выяснить не удалось.
Зато известно другое. В своей докладной записке Леонов назвал цифру потерь, которые понесли белорусские сельскохозпроизводители-экспортеры в связи с валютной политикой президентской команды. В результате удержания цен на продукцию прямые убытки составили более трех триллионов белорусских рублей.
Но, пожалуй, главная причина ареста Василия Леонова – его сдерживание предела сфер влияния на продовольственном рынке республики. Министерство, руководимое Леоновым, добилось жесткого контроля за производством спирта, а также за его транзитом через территорию Белоруссии. Спиртовой бизнес – один из самых прибыльных в республике. Ведение контроля и регламентирования оппоненты Леонова расценили как его попытку взять спиртовой бизнес под личный контроль.
Есть и еще одно немаловажное обстоятельство, которое, на мой взгляд, сыграло решающую роль в скандале с Василием Леоновым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104