Ее влекли загадки древности,
исчезнувшие цивилизации, тайны веков. Вита просто не представляла себе,
что будет в своей жизни заниматься чем-то иным. Отца, всю жизнь
преподававшего историю в школе, порадовал ее выбор. Конечно, можно было бы
подать документы в вуз где-нибудь поближе, а не ехать к черту на кулички,
ведь именно так поступили многие Витины одноклассники, но она хотела
самостоятельности (подальше от заботливых родителей!), хотела действия
(где ж и простор для него, как не в большом городе!), хотела новизны (а
кто же в семнадцать лет не ищет чего-то нового!). Мама повздыхала, как и
полагается матери, у которой дети уже взрослые, посоветовалась с отцом и
наконец согласилась.
В дорогу собирали ее всей семьей. Мама сама сшила новое синее платье,
а отец подарил сумку на длинном ремешке. Провожали ее погожим ласковым
вечером. Отец напустил на себя сдержанно-мужественный вид, брат не очень
удачно острил, мама тихо печалилась, а Вита старалась не выставлять своей
радости напоказ, но это ей плохо удавалось.
Вита знала, когда поезд прибывает на конечную станцию, но неудобно
было все время спрашивать у соседей по купе, который час. Свои же часы
она, складывая вещи, умудрилась уронить на пол, вот и пришлось оставить их
дома - отец обещал сдать в ремонт. Впрочем, можно было и не спрашивать -
она и сама догадывалась, что путешествие подходит к концу. Поезд замедлил
ход, с двух сторон начали появляться первые высотные дома, а главное, в
вагоне воцарилось уже знакомое Вите особенное, радостно-суетливое
настроение.
Девушка вынесла чемодан в узенький коридорчик и встала у окна, жадно
вбирая в себя плывущий ей навстречу новый мир.
День был солнечный. Ей вспомнилось, что хорошей приметой, наоборот,
считается приехать куда-нибудь в дождь. Ну и что с того! Подумаешь,
приметы. Это, верно, выдумали для того, чтобы утешить мокнущих под дождем.
Теплый ветер влетел сквозь раскрытое окно и взъерошил ей волосы, он принес
с собою предчувствие чего-то необычайного и волнующего.
Поезд остановился. Пассажиры двинулись к выходу, людской поток
подхватил ее. Легко выскочила из вагона, поставила чемодан на землю и
огляделась.
Вокруг бурлил большой вокзал, люди сидели, стояли, бежали: шли, несли
вещи, ели на ходу, спрашивали, где нужный путь, успокаивали детей, давали
последние поручения; кто-то радовался встрече, кто-то расставался, быть
может, навсегда... А она застыла в самой гуще этого шумного роя и не могла
сдержать улыбки, хоть и понимала, как чудно это выглядит: стоит на перроне
светловолосая девчонка и улыбается неведомо кому. Недаром на нее начали
оглядываться. Вита быстро подхватила свои вещи и отправилась на поиски
камеры хранения. Еще дома решила сразу сдать туда чемодан, а при себе
оставить спортивную сумку, в которую предусмотрительно сложила самое
необходимое. Забрать вещи можно будет позже, когда она узнает, куда
поселят ее на время экзаменов.
Недолго думая. Вита взяла шифром год своего рождения и закрыла
автоматическую кабинку. Привычным движением головы отбросила волосы с
глаз, закинула сумку на плечо и так же решительно и весело, как она все
делала сегодня, двинулась подземным переходом к выходу в город.
Большое табло на фасаде вокзала показывало время, дату и день недели,
и Вита, оглянувшись, не слышит ли кто, торжественно произнесла: девять
сорок восемь, двадцать шестое июля, вторник. Исторический момент -
начинается новая жизнь!
Внезапно девушка вспомнила все, что было дальше, и сна как не бывало.
Куда же он делся, этот счастливый солнечный день? И отчего это не на койке
в общежитии проснулась она сейчас, а на тюфяках в какой-то полутемной
каморке? Нет, хватит вылеживаться! Надо что-то делать. По крайней мере,
узнать, где она и что с нею.
VI
Когда Эрлис жила еще у тетушки Йелы, в праздник или свободными от
работы вечерами сама Йела, ее старший сын, а потом и Эрлис брали с полки
толстый том с тисненом переплете (книги стояли на почетном месте в доме
даже при жизни Котьера - Йеле удалось это отвоевать) и читали вслух для
всех старинные предания. Вот тогда-то Эрлис и услыхала впервые легенду о
девушке с пылающим сердцем. Теперь она часто вспоминала и перечитывала ее,
потому что подобная книга была и у Крейона, ее перенесли в их новое жилище
вместе с другими книгами, принадлежавшими ему. Только сейчас узнала она,
что сборник древних преданий попал в число запрещенных Сутаром книг и
подлежал уничтожению, но Крейон сохранил его. С трепетом касалась она
страниц книги, ставшей ей вдвое дороже, - ведь Крейон рисковал собою,
пряча ее!..
Мрачные и грозные картины вставали перед ее взором. Вот появляется в
стране могучий и беспощадный правитель Ворок, который так напоминает
Бисехо, - недаром же Сутар запретил даже упоминать об этой легенде! И
склоняются пред ним другие владыки, и царит он безраздельно над всеми... С
помощью злых чар отбирает он у людей сердца, а вместо них вкладывает в
грудь камень, и не умеет человек больше ни любить, ни ненавидеть, а умеет
только есть, спать и работать. И гаснут навсегда глаза этих несчастных, и
становятся они похожи на пустые окна заброшенных домов... Казалось, о
жителях Грестора было все это. Словно их видел перед собою неизвестный ей
рассказчик.
Но жила в стране гордая и смелая Имара. Она-то и поразила воображение
Эрлис: Вместе с Имарой прокрадывалась Эрлис в угрюмый замок Ворока;
спасаясь от врагов, бросалась с высокой скалы в бурный поток; искала в
горах пещеру чародейки, чтобы узнать от нее слова заклятья... До чего же
завидовала Эрлис Имаре, победившей проклятого Ворока и спасшей свой народ
- пусть ценою собственной жизни! Девушка представляла себя на площади,
заполненной людьми, что пришли поклониться жестокому правителю (ну до чего
же все сходится!), и произносила, как Имара, волшебные слова. Голос ее
звенел над толпой, и напрасно метались Ворок и его свита - ничего уже не
могли они поделать, потому что сердце, хитростью материнской сбереженное
от чар всемогущего властителя, вспыхивало как костер, тело становилось
слишком тесным для этого огня, и взлетало звездою горящее сердце над
замершей толпой, рассыпалось тысячами искр, и зажигались те искры тысячами
живых сердец в груди обреченных на жизнь без радости, а жестокого Ворока и
его приспешников те искры испепеляли... Эрлис видела все это уже не
глазами Имары - Имара погибла в тот же миг, когда пламенное сердце
вырвалось на волю, нет, она была еще и одной из тех, кого Имара своим
поступком вернула к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
исчезнувшие цивилизации, тайны веков. Вита просто не представляла себе,
что будет в своей жизни заниматься чем-то иным. Отца, всю жизнь
преподававшего историю в школе, порадовал ее выбор. Конечно, можно было бы
подать документы в вуз где-нибудь поближе, а не ехать к черту на кулички,
ведь именно так поступили многие Витины одноклассники, но она хотела
самостоятельности (подальше от заботливых родителей!), хотела действия
(где ж и простор для него, как не в большом городе!), хотела новизны (а
кто же в семнадцать лет не ищет чего-то нового!). Мама повздыхала, как и
полагается матери, у которой дети уже взрослые, посоветовалась с отцом и
наконец согласилась.
В дорогу собирали ее всей семьей. Мама сама сшила новое синее платье,
а отец подарил сумку на длинном ремешке. Провожали ее погожим ласковым
вечером. Отец напустил на себя сдержанно-мужественный вид, брат не очень
удачно острил, мама тихо печалилась, а Вита старалась не выставлять своей
радости напоказ, но это ей плохо удавалось.
Вита знала, когда поезд прибывает на конечную станцию, но неудобно
было все время спрашивать у соседей по купе, который час. Свои же часы
она, складывая вещи, умудрилась уронить на пол, вот и пришлось оставить их
дома - отец обещал сдать в ремонт. Впрочем, можно было и не спрашивать -
она и сама догадывалась, что путешествие подходит к концу. Поезд замедлил
ход, с двух сторон начали появляться первые высотные дома, а главное, в
вагоне воцарилось уже знакомое Вите особенное, радостно-суетливое
настроение.
Девушка вынесла чемодан в узенький коридорчик и встала у окна, жадно
вбирая в себя плывущий ей навстречу новый мир.
День был солнечный. Ей вспомнилось, что хорошей приметой, наоборот,
считается приехать куда-нибудь в дождь. Ну и что с того! Подумаешь,
приметы. Это, верно, выдумали для того, чтобы утешить мокнущих под дождем.
Теплый ветер влетел сквозь раскрытое окно и взъерошил ей волосы, он принес
с собою предчувствие чего-то необычайного и волнующего.
Поезд остановился. Пассажиры двинулись к выходу, людской поток
подхватил ее. Легко выскочила из вагона, поставила чемодан на землю и
огляделась.
Вокруг бурлил большой вокзал, люди сидели, стояли, бежали: шли, несли
вещи, ели на ходу, спрашивали, где нужный путь, успокаивали детей, давали
последние поручения; кто-то радовался встрече, кто-то расставался, быть
может, навсегда... А она застыла в самой гуще этого шумного роя и не могла
сдержать улыбки, хоть и понимала, как чудно это выглядит: стоит на перроне
светловолосая девчонка и улыбается неведомо кому. Недаром на нее начали
оглядываться. Вита быстро подхватила свои вещи и отправилась на поиски
камеры хранения. Еще дома решила сразу сдать туда чемодан, а при себе
оставить спортивную сумку, в которую предусмотрительно сложила самое
необходимое. Забрать вещи можно будет позже, когда она узнает, куда
поселят ее на время экзаменов.
Недолго думая. Вита взяла шифром год своего рождения и закрыла
автоматическую кабинку. Привычным движением головы отбросила волосы с
глаз, закинула сумку на плечо и так же решительно и весело, как она все
делала сегодня, двинулась подземным переходом к выходу в город.
Большое табло на фасаде вокзала показывало время, дату и день недели,
и Вита, оглянувшись, не слышит ли кто, торжественно произнесла: девять
сорок восемь, двадцать шестое июля, вторник. Исторический момент -
начинается новая жизнь!
Внезапно девушка вспомнила все, что было дальше, и сна как не бывало.
Куда же он делся, этот счастливый солнечный день? И отчего это не на койке
в общежитии проснулась она сейчас, а на тюфяках в какой-то полутемной
каморке? Нет, хватит вылеживаться! Надо что-то делать. По крайней мере,
узнать, где она и что с нею.
VI
Когда Эрлис жила еще у тетушки Йелы, в праздник или свободными от
работы вечерами сама Йела, ее старший сын, а потом и Эрлис брали с полки
толстый том с тисненом переплете (книги стояли на почетном месте в доме
даже при жизни Котьера - Йеле удалось это отвоевать) и читали вслух для
всех старинные предания. Вот тогда-то Эрлис и услыхала впервые легенду о
девушке с пылающим сердцем. Теперь она часто вспоминала и перечитывала ее,
потому что подобная книга была и у Крейона, ее перенесли в их новое жилище
вместе с другими книгами, принадлежавшими ему. Только сейчас узнала она,
что сборник древних преданий попал в число запрещенных Сутаром книг и
подлежал уничтожению, но Крейон сохранил его. С трепетом касалась она
страниц книги, ставшей ей вдвое дороже, - ведь Крейон рисковал собою,
пряча ее!..
Мрачные и грозные картины вставали перед ее взором. Вот появляется в
стране могучий и беспощадный правитель Ворок, который так напоминает
Бисехо, - недаром же Сутар запретил даже упоминать об этой легенде! И
склоняются пред ним другие владыки, и царит он безраздельно над всеми... С
помощью злых чар отбирает он у людей сердца, а вместо них вкладывает в
грудь камень, и не умеет человек больше ни любить, ни ненавидеть, а умеет
только есть, спать и работать. И гаснут навсегда глаза этих несчастных, и
становятся они похожи на пустые окна заброшенных домов... Казалось, о
жителях Грестора было все это. Словно их видел перед собою неизвестный ей
рассказчик.
Но жила в стране гордая и смелая Имара. Она-то и поразила воображение
Эрлис: Вместе с Имарой прокрадывалась Эрлис в угрюмый замок Ворока;
спасаясь от врагов, бросалась с высокой скалы в бурный поток; искала в
горах пещеру чародейки, чтобы узнать от нее слова заклятья... До чего же
завидовала Эрлис Имаре, победившей проклятого Ворока и спасшей свой народ
- пусть ценою собственной жизни! Девушка представляла себя на площади,
заполненной людьми, что пришли поклониться жестокому правителю (ну до чего
же все сходится!), и произносила, как Имара, волшебные слова. Голос ее
звенел над толпой, и напрасно метались Ворок и его свита - ничего уже не
могли они поделать, потому что сердце, хитростью материнской сбереженное
от чар всемогущего властителя, вспыхивало как костер, тело становилось
слишком тесным для этого огня, и взлетало звездою горящее сердце над
замершей толпой, рассыпалось тысячами искр, и зажигались те искры тысячами
живых сердец в груди обреченных на жизнь без радости, а жестокого Ворока и
его приспешников те искры испепеляли... Эрлис видела все это уже не
глазами Имары - Имара погибла в тот же миг, когда пламенное сердце
вырвалось на волю, нет, она была еще и одной из тех, кого Имара своим
поступком вернула к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20