— Новая бомба, мощность которой находится за пределами нашего воображения. Она может разрушить целый город”.
Никогда не забуду той минуты. Я сидел неподвижно, затаив дыхание. Отчетливо и близко был слышен звон цикады, словно она каким-то образом оказалась в доме. Мне почему-то захотелось найти ее и отпустить в ночную темноту. Но я не мог пошевелиться, будто слова этого человека пронзили мое сердце и приковали меня к креслу.
“Не понимаю”, — проговорил я, не в силах скрыть волнения. “Я и не ожидал, что вы поймете”, — заметил он, заканчивая складывать кости. После этого он спрятал их во внутренний карман своего халата и поднялся. На мгновение мне показалось, будто я уже где-то видел этого человека. Но теперь я думаю, что это была лишь прихотливая игра светотени.
— И что же было потом? — не выдержала Юкио.
— Потом? — Старик выглядел растерянным. — Ничего. Абсолютно ничего. “Доброй вам ночи, — произнес он церемонно. — Желаю приятных сновидений”. Правда я не понимаю, как он мог этого желать после того, что сам сказал.
Когда тот человек ушел, в салоне стало очень тихо. Я откинулся в кресле, и мне чудилось, что я слышу, как растет трава за окнами, там, где спят древесные лягушки. Возле сетки гудело облако комаров.
Должно быть, через некоторое время я поднялся к себе наверх, хотя и не помню, как я это сделал. В ту ночь я так и не смог сосредоточиться на великом творении Мелвилла.
Слова незнакомца звучали у меня в ушах, словно он искусно выгравировал их скальпелем в моем мозгу.
— Но откуда он мог знать? — спросил Николас. — В то время об этом не догадывались даже сами американцы. Старик кивнул.
— Да. Я часто задаю себе этот вопрос. С того самого дня в августе, когда я стоял на склоне далекой горы и чувствовал, как сотрясается земля, пылает небо и приближается знойный ветер. Откуда он мог знать?
— И какой же ответ? Старик слабо улыбнулся.
— Ответа нет, мой друг.
Поезд спустился под уклон и стал замедлять ход. Старик поднялся и поклонился попутчикам, сцепив руки на плоском животе.
— Моя станция, — прошептал он. — Пора выходить.
— Эй! — спохватился Николас. — Подождите! В своем нетерпении он позабыл о вежливости. В его голосе не было того уважения, которое молодой человек должен выказывать старшим. Но это не имело значения, потому что старик уже исчез в конце вагона, и поезд с шипением и свистом остановился. Николас плюхнулся на сидение рядом с Юкио.
— Слишком поздно, — вздохнул он. — Слишком поздно. Поезд набирал скорость на последнем участке пути к Симоносэки. В вагоне было тихо. Даже Юкио молчала, разглядывая свои руки.
Ночь была объята пламенем. Они проезжали недалеко от одного из южных городов, превращенных в сплошной огромный нефтеочистительный завод. Исполинские языки пламени лизали ночное небо: это походило на солнечную корону в каком-то дьявольском танце. Казалось, в таком месте не могут жить и работать люди; какой-то кошмарный пейзаж, без конца и края. Они ехали, а красные и оранжевые огни все так же взмывали над темными силуэтами зданий.
— Что ты думаешь о рассказе этого старика? — спросила Юкио.
Николас отвернулся от окна.
— Что?
— Этот старик... ты ему поверил? Почему-то Николас подумал о Со Пэне.
— Да, — сказал он.
— А я нет. — Юкио закинула ногу за ногу, совсем по-американски. — Такого в жизни не бывает.
* * *
Они провели ночь в Симоносэки, так близко от воды, что даже слышали ее, хотя все вокруг покрывал густой туман. Глухие гудки казались в ночном воздухе таинственными и мрачными.
Голова Юкио лежала у него на груди, и волосы, как веер, раскинулись по его бледному телу. Николас чувствовал ее тяжесть, ее тихое мерное дыхание. Он думал о том, что в ней с такой силой привлекало его, и не понимал, почему для него так важно знать ответ на этот вопрос.
Юкио зашевелилась, и Николасу показалось, что она — часть его собственного тела.
— Что cлyчидocь? — спросил он.
— Ничего, — прошептала Юкио. — Я думала об одной истории, которую когда-то рассказывала мне мама. Только ее одну я и помню. Хочешь послушать?
— Да.
— Ну так вот. Давным-давно в замке Року-но-мия жила одна девочка. Никто уже не знает, где находится этот замок (так говорила мне мама). После смерти родителей ее воспитывала няня. Прошли годы, и девочка превратилась в прекрасную молодую женщину.
Как-то вечером ее представили одному человеку, и с тех пор он стал часто бывать в замке, а она радушно принимала его.
Но долгими днями, когда женщина в одиночестве гуляла по саду, она размышляла о силе судьбы. Она думала, что ее счастье зависит от этого человека, пожимала плечами и смутно улыбалась солнцу.
По ночам женщина лежала рядом со своим возлюбленным и не чувствовала себя ни счастливой, ни несчастной, потому что ее радости были быстротечными.
Но однажды даже этому настал конец. Возлюбленный женщины печально сообщил ей, что его отец получил назначение в другую провинцию, и он должен следовать за ним. “Но, — пообещал он, — это продлится только пять лет. После этого я снова вернусь к тебе. Прошу, дождись моего возвращения”.
Женщина заплакала, видимо, не столько из-за любви к нему, сколько от мысли о расставании.
Через шесть лет все переменилось в замке Року-но-мия. Тот человек не вернулся, все деньги растаяли, и слуги один за другим покинули замок. Женщина и ее няня были вынуждены перебраться в старый заброшенный дом.
Теперь они питались только рисом, а огромные щели в деревянных стенах дома пропускали ветер и дождь. Тогда няня обратилась к своей госпоже с мольбой “Извините меня, госпожа, но ваш возлюбленный покинул вас. Один человек недавно спрашивал меня о вас. У нас почти не осталось денег, и поэтому...”
Но женщина не стала ее слушать. “Мне не нужны новые приключения” — сказала она. — Я хочу только смерти”.
В ту минуту, далеко оттого места, ее прежний возлюбленный лежал в постели со своей женой. Он вздрогнул и сел в темноте со словами: “Ты слышала?”
“Ложись спать, мой господин, — сказала ему жена. — Это лишь цветы вишни падают на землю”.
Спустя год этот человек вместе со своей женой и челядью отправился в Року-но-мия. По дороге они остановились на постоялом дворе, чтобы переждать непогоду, и он послал оттуда несколько записок своей былой возлюбленной. Но все записки остались без ответа, и тогда, задетый молчанием, человек оставил жену в доме ее отца, а сам отправился в замок.
Он едва не прошел мимо замка, настолько там все изменилось. От больших ворот, которые были ему так хорошо знакомы, остались лишь унылые столбы, торчавшие из глинистой земли. Не нашел человек и высоких синих лакированных тории , вокруг которых он бродил с возлюбленной детом и весной.
В замке никого не было. Какой-то ужасный ураган до основания разрушил левое крыло, да и от самого замка немного осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Никогда не забуду той минуты. Я сидел неподвижно, затаив дыхание. Отчетливо и близко был слышен звон цикады, словно она каким-то образом оказалась в доме. Мне почему-то захотелось найти ее и отпустить в ночную темноту. Но я не мог пошевелиться, будто слова этого человека пронзили мое сердце и приковали меня к креслу.
“Не понимаю”, — проговорил я, не в силах скрыть волнения. “Я и не ожидал, что вы поймете”, — заметил он, заканчивая складывать кости. После этого он спрятал их во внутренний карман своего халата и поднялся. На мгновение мне показалось, будто я уже где-то видел этого человека. Но теперь я думаю, что это была лишь прихотливая игра светотени.
— И что же было потом? — не выдержала Юкио.
— Потом? — Старик выглядел растерянным. — Ничего. Абсолютно ничего. “Доброй вам ночи, — произнес он церемонно. — Желаю приятных сновидений”. Правда я не понимаю, как он мог этого желать после того, что сам сказал.
Когда тот человек ушел, в салоне стало очень тихо. Я откинулся в кресле, и мне чудилось, что я слышу, как растет трава за окнами, там, где спят древесные лягушки. Возле сетки гудело облако комаров.
Должно быть, через некоторое время я поднялся к себе наверх, хотя и не помню, как я это сделал. В ту ночь я так и не смог сосредоточиться на великом творении Мелвилла.
Слова незнакомца звучали у меня в ушах, словно он искусно выгравировал их скальпелем в моем мозгу.
— Но откуда он мог знать? — спросил Николас. — В то время об этом не догадывались даже сами американцы. Старик кивнул.
— Да. Я часто задаю себе этот вопрос. С того самого дня в августе, когда я стоял на склоне далекой горы и чувствовал, как сотрясается земля, пылает небо и приближается знойный ветер. Откуда он мог знать?
— И какой же ответ? Старик слабо улыбнулся.
— Ответа нет, мой друг.
Поезд спустился под уклон и стал замедлять ход. Старик поднялся и поклонился попутчикам, сцепив руки на плоском животе.
— Моя станция, — прошептал он. — Пора выходить.
— Эй! — спохватился Николас. — Подождите! В своем нетерпении он позабыл о вежливости. В его голосе не было того уважения, которое молодой человек должен выказывать старшим. Но это не имело значения, потому что старик уже исчез в конце вагона, и поезд с шипением и свистом остановился. Николас плюхнулся на сидение рядом с Юкио.
— Слишком поздно, — вздохнул он. — Слишком поздно. Поезд набирал скорость на последнем участке пути к Симоносэки. В вагоне было тихо. Даже Юкио молчала, разглядывая свои руки.
Ночь была объята пламенем. Они проезжали недалеко от одного из южных городов, превращенных в сплошной огромный нефтеочистительный завод. Исполинские языки пламени лизали ночное небо: это походило на солнечную корону в каком-то дьявольском танце. Казалось, в таком месте не могут жить и работать люди; какой-то кошмарный пейзаж, без конца и края. Они ехали, а красные и оранжевые огни все так же взмывали над темными силуэтами зданий.
— Что ты думаешь о рассказе этого старика? — спросила Юкио.
Николас отвернулся от окна.
— Что?
— Этот старик... ты ему поверил? Почему-то Николас подумал о Со Пэне.
— Да, — сказал он.
— А я нет. — Юкио закинула ногу за ногу, совсем по-американски. — Такого в жизни не бывает.
* * *
Они провели ночь в Симоносэки, так близко от воды, что даже слышали ее, хотя все вокруг покрывал густой туман. Глухие гудки казались в ночном воздухе таинственными и мрачными.
Голова Юкио лежала у него на груди, и волосы, как веер, раскинулись по его бледному телу. Николас чувствовал ее тяжесть, ее тихое мерное дыхание. Он думал о том, что в ней с такой силой привлекало его, и не понимал, почему для него так важно знать ответ на этот вопрос.
Юкио зашевелилась, и Николасу показалось, что она — часть его собственного тела.
— Что cлyчидocь? — спросил он.
— Ничего, — прошептала Юкио. — Я думала об одной истории, которую когда-то рассказывала мне мама. Только ее одну я и помню. Хочешь послушать?
— Да.
— Ну так вот. Давным-давно в замке Року-но-мия жила одна девочка. Никто уже не знает, где находится этот замок (так говорила мне мама). После смерти родителей ее воспитывала няня. Прошли годы, и девочка превратилась в прекрасную молодую женщину.
Как-то вечером ее представили одному человеку, и с тех пор он стал часто бывать в замке, а она радушно принимала его.
Но долгими днями, когда женщина в одиночестве гуляла по саду, она размышляла о силе судьбы. Она думала, что ее счастье зависит от этого человека, пожимала плечами и смутно улыбалась солнцу.
По ночам женщина лежала рядом со своим возлюбленным и не чувствовала себя ни счастливой, ни несчастной, потому что ее радости были быстротечными.
Но однажды даже этому настал конец. Возлюбленный женщины печально сообщил ей, что его отец получил назначение в другую провинцию, и он должен следовать за ним. “Но, — пообещал он, — это продлится только пять лет. После этого я снова вернусь к тебе. Прошу, дождись моего возвращения”.
Женщина заплакала, видимо, не столько из-за любви к нему, сколько от мысли о расставании.
Через шесть лет все переменилось в замке Року-но-мия. Тот человек не вернулся, все деньги растаяли, и слуги один за другим покинули замок. Женщина и ее няня были вынуждены перебраться в старый заброшенный дом.
Теперь они питались только рисом, а огромные щели в деревянных стенах дома пропускали ветер и дождь. Тогда няня обратилась к своей госпоже с мольбой “Извините меня, госпожа, но ваш возлюбленный покинул вас. Один человек недавно спрашивал меня о вас. У нас почти не осталось денег, и поэтому...”
Но женщина не стала ее слушать. “Мне не нужны новые приключения” — сказала она. — Я хочу только смерти”.
В ту минуту, далеко оттого места, ее прежний возлюбленный лежал в постели со своей женой. Он вздрогнул и сел в темноте со словами: “Ты слышала?”
“Ложись спать, мой господин, — сказала ему жена. — Это лишь цветы вишни падают на землю”.
Спустя год этот человек вместе со своей женой и челядью отправился в Року-но-мия. По дороге они остановились на постоялом дворе, чтобы переждать непогоду, и он послал оттуда несколько записок своей былой возлюбленной. Но все записки остались без ответа, и тогда, задетый молчанием, человек оставил жену в доме ее отца, а сам отправился в замок.
Он едва не прошел мимо замка, настолько там все изменилось. От больших ворот, которые были ему так хорошо знакомы, остались лишь унылые столбы, торчавшие из глинистой земли. Не нашел человек и высоких синих лакированных тории , вокруг которых он бродил с возлюбленной детом и весной.
В замке никого не было. Какой-то ужасный ураган до основания разрушил левое крыло, да и от самого замка немного осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128