– Иду! – крикнула я и побежала отпирать.
На пороге стояла Бев. Она оттолкнула меня от двери и скомандовала:
– Живо одевайся!
Я захлопнула дверь и направилась в спальню.
– Именно это я и собиралась сделать, но мне помешал твой сумасшедший стук в дверь. Что стряслось?
Я швырнула полотенце на кровать и полезла в платяной шкаф за бельем и носками.
– Мы устраиваем вечеринку с фондю, – войдя в комнату, сказала Бев.
Я захлопнула дверцу шкафа и обернулась.
– И по какому же случаю вы пируете?
Бев сочувственно оглядела пустую комнату, вздохнула и ответила:
– Одевайся быстрее, у нас мало времени, поговорим в машине. Я еще должна купить апельсины и шоколад. Не стану тебя отвлекать, подожду в столовой!
Она захлопнула дверь. Я стала натягивать джинсы.
– Право же, вы делаете из мухи слона, – сказала Вера, скомкав салфетку и бросив ее в пустую продуктовую сумку. Глаза у нее покраснели, лицо покрылось алыми пятнами, но плакать она перестала, как только увидела извлеченные из сумки покупки – апельсины и шоколад.
– Ерунда! – сказала Мэгс и, забрав у нее вилку для фондю, насадила на нее одну из апельсиновых долек. – Макай! – Она вернула вилку Вере.
Та наклонилась над темно-зеленой кастрюлей для приготовления фондю и макнула дольку апельсина в жидкий шоколад.
– Вам не стоило беспокоиться, у меня все прекрасно. Я просто не ожидала встретить его там.
– Разумеется, дорогая! Как можно было это предвидеть! – сказала Бев.
Я наблюдала все это, сидя на стуле и рассеянно тыча вилкой в апельсиновую дольку, лежащую у меня на тарелке.
Мэгс легонько толкнула меня ногой под столом.
Я удивленно взглянула на нее и поняла по ее подмигиванию, что мне тоже пора сказать Вере несколько утешительных слов.
– Э-э-э, – произнесла я, перестав терзать апельсиновую дольку. – По-моему, население нашего города не превышает пока шести тысяч человек. Неужели за минувшие после вашей размолвки одиннадцать лет вы с ним ни разу не столкнулись где-нибудь нос к носу? Прекрати брыкаться, Мэгс! У меня все ноги будут в синяках! Что-то здесь непонятно?
Мэгс оставила в покое мои многострадальные ноги, но взглянула на меня с нескрываемым презрением, как на предательницу. Бев хмыкнула и насупила брови. Но в этот момент Вера вскинула вверх ладонь и воскликнула:
– Стоп! Не ссорьтесь, девочки! Да, Порция, мы с ним виделись и прежде, и не один раз. Как правило, в бакалейно-гастрономическом магазине, как это случилось и сегодня. Однажды я видела его в кинотеатре. Но почему-то... – Она вздохнула и положила дольку апельсина, уже побывавшую в шоколаде, к себе на тарелочку. На глазах у нее показались слезы.
Бев покачала головой и промолвила:
– Не надо так убиваться, деточка. Мы понимаем, .как тебе тяжело это вспоминать.
Мэгс наклонилась над кастрюлькой и стала помешивать в ней ложкой.
– По-моему, это наглость с его стороны – появиться днем во вторник в «Пиггли-Уиггли»!
– Откуда же Бриджу было знать, что она придет туда делать покупки именно во вторник после полудня? – удивленно спросила я.
Бев и Мэгс взглянули на меня, как на слабоумную. Но Вера встала на мою защиту. Положив на тарелочку еще дольку, она примирительно заметила:
– Порция права! Прошло очень много времени. Мне давно пора успокоиться и при встрече здороваться с ним, как это делают все нормальные люди. Можно было бы даже поинтересоваться его делами на работе, помочь ему выбрать спелую дыню или арбуз. А я впадаю в истерику, старая дура! – Ее лицо скривилось, по щеке скользнула крупная слеза. Вера достала из кармана новую салфетку и громко высморкалась.
– Надеюсь, ты не стала помогать ему выбирать арбуз? – спросила Бев. – Или выбрала для него насквозь гнилой?
– Я бы на твоем месте, – сказала Мэгс, размахивая ложкой, – притворилась, что не узнала его. Или посмотрела бы на него как на пустое место. Это пошло бы ему на пользу!
Я заерзала на стуле и уставилась в тарелку, в комнате повисла тишина. Утешать Веру мне расхотелось. Но, опасаясь получить от Мэгс очередной болезненный пинок, я собралась с духом и поинтересовалась:
– А что именно стало причиной вашего разрыва?
Вера как-то странно взглянула на меня, и боль, которую я прочла в ее взгляде, сжала мне сердце. Я пожалела о своих необдуманных словах.
– Извините меня, – сдавленно произнесла она и вскочила со стула, мотая головой и едва сдерживая рыдания.
Бев и Мэгс, бледные от возмущения, с укором смотрели на меня.
– В чем дело? – спросила я. – Что происходит? Он что, просто бросил ее? Променял ее на другую? Я не понимаю, почему они расстались, если любили друг друга.
– Ты знаешь, для чего мы устроили эти семейные посиделки с фондю? – спросила Бев. – Нет? Так вот, смысл этой затеи в том, деточка, чтобы успокоить и утешить нуждающегося в поддержке человека. Неужели вам, профессор, вот уже двенадцать лет прячущий свое истинное лицо под вуалью образованности, непонятны такие элементарные вещи?
Я схватила со стола свою тарелку:
– Мне все ясно, Бев! Я только хотела сказать, что... Бев перебила меня:
– Нужно думать, что ты говоришь! Вера сейчас нуждается в нашей заботе, и чтобы поднять ей настроение, уж лучше было бы сказать, что возле «Пиггли-Уигглй» высадились зеленые человечки с Марса, чем задавать идиотские вопросы! Неужели у тебя не нашлось теплых слов для родной тети? А еще без пяти минут профессор! И чему вас только учат в ваших университетах!
Меня затрясло от негодования.
– Да я в Вере души не чаю! – вскричала я. – Но ведь уже прошло одиннадцать лет, как они с Бриджем Уилкинсом расстались! Она бы давно и думать о нем перестала, если бы вы не устраивали для нее эти «сладкие посиделки» и не пестовали ее горькие воспоминания, потчуя при этом дольками апельсина в шоколаде.
– Это не твоего ума дело! – Бев погрозила мне пальцем.
– Нет уж, позвольте мне высказаться! – не унималась я.
Между нами вклинилась Мэгс.
– Хватит! – воскликнула она, схватив Бев за поднятую руку. – Не лучше ли нам охладить пыл холодным джином с тоником?
Я поставила тарелку на стол, почувствовав, что мой нервный желудок вот-вот исторгнет фондю, которое я, сама того не замечая, поглощала в ходе неприятного разговора. Швырнув салфетку в угол, я пулей вылетела из комнаты.
– Стоять! Не двигаться!
Я вздрогнула и выронила молоток. Он со стуком упал на цементный пол, и эхо разнесло звук его падения по всему помещению. Луч яркого света ослепил меня. Я прикрыла глаза рукой и, прищурившись, увидела Йена.
– В чем дело? – недоуменно спросила я.
Он опустил фонарь, и тогда я увидела в его руке ружье.
Пробормотав проклятие, он подошел к козлам и положил на них дробовик и фонарик. Руки у него тряслись. Я подхватила с пола свой фонарь и, вымучив улыбку, подошла к Йену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59