Кармен вздыхала, представляя, как это я не боялся спать в этом проклятом домине, а я тихо млел от удовольствия. Все прошло бы гладко, не пригрози мне Гонсало разоблачением, если я откажусь сделать его героем какой-нибудь придуманной мной истории. Однако бывает так: одно лечишь, а другое калечишь; когда я рассказал, что дух нашей прабабки всегда следует за Гонсало по пятам, Росарио отскочила от моего брата, как от зачумленного. Ну а потом Марио предложил новую жуткую забаву: говорящую доску.
Николас первым втер нам очки, ведь все вызванные души оказались душами девчонок, которые назвали его самым красивым и умным из всех нас. Затем Марио заставил духа сказать, что один из нашей компании однажды женится на присутствующей здесь девчонке, и тут я решил, что пора бы на сцене появиться моему гипотетическому утопленнику из Плайа-Ондабле, и его появление охладило страсти и избавило большинство из нас от терзаний по поводу того, кому и на ком жениться. Призраку мы уже стали поперек горла, и он захотел навести на нас порчу – сильную порчу, – но свет моей астральной ауры помешал ему. Никогда не забуду заговорщицкую улыбку Роксаны и влажную ладонь Кармен в моей руке.
К несчастью, астральные сияния, которые нимбом венчали мои заветные помыслы, угасли, когда вышел на экраны кинотеатров фильм, который вся наша компания ждала с нездоровым нетерпением: «Экзорсист» . Кому теперь были интересны говорящая доска и рассказы о призраках? Демон и одержимость сатаной, наоборот же, внушали смятение и страхи, никогда доселе не испытываемые, ведь впервые через кино подобные темы доходили до широкой публики, которой уже надоели мумии, вампиры и вурдалаки. Пресса подогревала атмосферу рассказами о заклинаниях злых духов, которые практиковали в далеких странах, таких как Альмерия и Мозамбик, а какая-то желтая газетенка вывалила на свет божий дело об одном бесноватом парне, заключенном в подземном каземате монастыря в Куско . Перуанская церковь ответила на грязную клевету средств массовой информации тем, что осудила фильм и призвала добрых христиан не смотреть его, что привело к оглушительному успеху у зрителей и к ажиотажу у билетных касс.
Цензура классифицировала фильм как «детям до пятнадцати», и Роксана, Марио, Гонсало, Росарио и Николас, проведя особые приготовления, спланировали свой поход в кинотеатр «Пасифико». Кармен разревелась, когда поняла, что ее не пустят, но я утешил ее, втайне радуясь, потому что мы оставались вместе и потому что опять же не надо было смотреть этот проклятый фильм. Мне нравилось выставлять себя храбрецом, чтобы произвести на нее впечатление, но, в сущности, я был трусом и впадал в панику от одной только мысли, что мне придется пойти с ней в кино. Особенно после того, как в тот же вечер из кинотеатра вернулись мертвенно-бледные экзорсисты с рассказами о коричневой пене, вытекающей изо рта, об адских голосах и головах, вертевшихся юлами на шеях.
В следующие дни тысячу сто раз пересказывались наиболее пугающие сцены фильма, и по мере того, как рос мой ужас, росло желание Кармен познакомиться с Реган и отцом Меррином. В пятницу во время завтрака я заметил ее молящий взгляд, какими смотрят принцессы, оказавшиеся в опасности, и порядком струхнул, когда она обратилась ко мне, чтобы узнать, не окажу ли я ей огромную любезность. Я чуть было не ответил ей: проси меня чего хочешь, но только не идти с тобой на «Экзорсиста», но она взяла мою руку и с теплотой в голосе сказала: «Ты должен сводить меня в кино. Мои родители не хотят, чтобы я пошла с ними и не разрешают мне идти одной. Понимаешь, если я не посмотрю „Экзорсиста", я умру». И так как она уже жила не живя во мне , я подумал: лучше умру я, чтобы не умерла она.
Основной трудностью был не наш возраст, а мой детский вид, ведь хотя сеанс был определен как «детям до пятнадцати», а мне уже было почти двенадцать, все равно я выглядел как девятилетний сопляк, сколько бы одеколона я на себя ни вылил. Поэтому нужно было, чтобы нас сопровождал кто-нибудь из взрослых, и я не нашел ничего лучшего, как попросить тетю Нати, ближайшую подругу моей мамы и к тому же мою крестную. Как без излишних объяснений уговорить ее и одновременно избежать неделикатных комментариев с ее стороны?
Тетя Нати была счастлива подыграть мне, но ей нисколечко не улыбалось насиловать себя «Экзорсистом». Газеты писали о внезапных инфарктах, а какой-то зритель даже умер прямо на месте, и тетя Нати полагала, что мне надлежало соблазнять Кармен фильмом романтическим и «предпочтительно с музыкантами марьячи ». Но любопытство взяло верх над страхом, и она соблазнилась пойти, думая, что так она познакомится с Кармен прежде своей кумы. Однако я не разделял своднических восторгов крестной.
– Она еще не моя девочка, тетя.
– Не будь глупцом, крестник. Быть может, ты думаешь, что если бы она не хотела быть с тобой, то согласилась бы смотреть «Экзорсиста»? Какой ужас, вот она – любовь!
Тетя Нати даже не представляла себе, что это как раз я уступил настоятельной просьбе пойти в кино, лишь бы расположить к себе отважную Кармен, мою бесстрашную героиню повергающих в ужас историй, мой обожаемый кошмар с кошачьими глазами. Когда я купил билеты, я понял, что продал дьяволу частичку своей души.
По правде говоря, Кармен разочаровала тетю Нати («эта соплячка чересчур тощая»), она посчитала ее слишком хилой для меня («ты же у нас настоящий красавец, крестник») и вменила себе в обязанность посодействовать мне («посреди фильма я выйду в туалет, и тогда ты поцелуешь ее»). Я думал объясниться по дороге назад в Плайа-Ондабле («пустые речи уже вышли из моды, глупышка»), но слова тети Нати возымели на меня прямо-таки дьявольское действие («разве ты не видишь, как она пожирает тебя глазами?»), я осмелел, хотя не ощущал ничего, кроме страха («крестник, предоставь это все твоей крестной матери»), В кромешной тьме кинотеатра блестели только три вещи: фонарик билетерши, глаза Кармен и фосфоресцирующий лак на ногтях тети Нати.
Если уж мне с трудом верилось, что я смогу объясниться – пусть заплетающимся языком, но все-таки объясниться – в любви, то совсем невозможным казалось, что за несколько скудных минут, которые у меня будут, мне удастся сразить Кармен единственным поцелуем. В довершение ко всем несчастьям сюжет фильма не благоприятствовал моим намерениям: Кармен встревожил странный шум в комнате Реган, она вздрогнула, когда демон, укрывшийся в одержимой, завопил как оглашенный, и вскрикнула – словно кошка мяукнула, – когда пошла знаменитая сцена отрывания головы. И тогда я решил: терять мне нечего, и попросил тетю Нати, чтобы она немедленно пошла в туалет, но из нервного полумрака до меня долетел только ее ответ-.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34