Айдахо опустил руки.
Успокаивающие лица. Эта мысль возбудила подозрения Айдахо, тем более,
что теперь он разгадал сходство. Они выглядели как Танцоры Лиц - во
всем, вплоть до курносых носов.
Он подался вперед, но образы остались на прежнем расстоянии от него.
- Танцоры Лиц, - прошептал он.
Сеть и пожилая чета исчезли.
Их сменила Мурбелла в тренировочном трико цвета лакового черного де-
рева. Ему пришлось протянуть руку и коснуться ее прежде, чем он осознал,
что она действительно здесь.
- Дункан? Что это? Ты весь в поту...
- Мне... кажется, этот проклятый Тлейлаксу что-то внедрил в мой мозг
- в меня. Я постоянно вижу... Мне кажется, это Танцоры Лиц. Они... они
смотрят на меня, а прямо сейчас... свист. Больно.
Она взглянула вверх, на камеры наблюдения, но вовсе не казалась
взволнованной. Сестры вполне могли это знать, и вряд ли такое могло
представлять опасность... разве что для Скитала.
Она села на корточки перед Айдахо и положила ладонь ему на руку:
- Что-то, что они сделали с твоим телом в автоклавах?
- Нет!
- Но ты сказал...
- Мое тело - не просто вещь, необходимая для этого путешествия. Оно
обладает тем же составом и химической структурой, какие были у меня
всегда. Мой мозг, мое сознание, они - иные.
Это ее обеспокоило. Она знала, как неожиданные способности беспокоят
Бене Джессерит:
- Будь он неладен, этот Скитал!
- Я отыщу это, - сказал Дункан.
Он закрыл глаза и услышал, как Мурбелла встала. Она отняла руку:
- Может быть, тебе не нужно делать этого, Дункан.
Ее голос прозвучал откуда-то издалека.
Память. Где они спрятали это, тайное?
Глубоко в первоначальных клетках. До этого мгновения он воспринимал
свою память только как орудие ментата. Он мог вызвать в ней свое
собственное отражение из прошлых инкарнаций, из нечастых мгновений, про-
веденных перед зеркалом. Так близко, что можно было различить каждую
морщинку. Глядящим на женщину за спиной - два отражения в зеркале и воп-
росы, читающиеся на его лице.
Лица. Последовательность масок, разные ракурсы этого человека, кото-
рого он называл - я. Слегка асимметричные лица. Волосы - иногда седые,
иногда вьющиеся и черные, как смоль - как и в этой его жизни. Лица -
иногда веселые, иногда серьезные, ищущие в глубине души и памяти мудрос-
ти, чтобы встретить новый день. И где-то во всем этом - сознание, наблю-
дающее и разбирающееся. Некто, делающий выбор. Вот в это и вмешался
Тлейлаксу.
Айдахо чувствовал, как быстро и горячо забилась кровь в его жилах, и
осознал, что опасность действительно существует. Он всегда желал испы-
тать это... но не из-за Тлейлаксу. Он был рожден с этим.
Это и значит - быть живым.
Ни память о других его жизнях, ни то, что мог сделать с ним Тлейлаксу
- ничто из этого не могло изменить ни на волос жившее в нем глубинное
осознание.
Он открыл глаза. Мурбелла по-прежнему стояла рядом, но выражение ее
лица невозможно было разгадать. Так она будет выглядеть в роли Почтенной
Матери. Эта перемена в ней ему не понравилась.
- Что произойдет, если Бене Джессерит проиграет? - спросил он.
Она промолчала, и он кивнул. Да, верно. Это худшее из всего, что мож-
но себе представить. Община Сестер, выброшенная в сточную канаву исто-
рии. А ты не хочешь этого, возлюбленная моя. Это он и прочитал на ее ли-
це прежде, чем она отвернулась и пошла прочь.
Подняв взгляд к "глазам" камер под потолком он сказал:
- Дар. Я должен говорить с тобой. Дар.
Ни один из механизмов, окружавших его, не откликнулся. Он и не ожидал
этого. И все же он знал, что может говорить с ней, и ей придется слу-
шать.
- Я подхожу к нашей проблеме с другой стороны, - сказал он и предста-
вил себе, как деловито жужжат записывающие устройства, сохраняя звуки
его голоса на кристаллах Рипулы, - я проникал в мысли Чтимых Матре. Я
знаю, что мне это удалось. Мурбелла является транслятором.
Это насторожит их. У него была своя собственная Чтимая Матре. Но
собственная было неверным словом: она не принадлежала ему, как может
принадлежать вещь. - Даже в постели они, принадлежали друг другу. Подхо-
дили друг другу, как те двое из его видений. Может быть, это он и видел?
Двоих старших людей, обученных сексу Чтимыми Матрае?
- Я пытаюсь сейчас разобраться в другом, - продолжал он, - Как побе-
дить Бене Джессерит.
Это был открытый вызов.
- Эпизоды, - сказал он. Одрейд любила употреблять это слово.
- Так мы должны рассматривать все, что происходит с нами. Мелкие эпи-
зоды. Даже худшее предположение нужно рассматривать в этом свете. Рассе-
яние имеет притягательность, которая делает ничтожным все, что мы дела-
ем.
Вот так! Это лишний раз продемонстрирует его ценность для Сестер. Это
обещает лучшую перспективу Чтимым Матре. Они вернулись - сюда, в Старую
Империю. Песчинки в бесконечности. Он знал, что Одрейд поймет это. Белл
заставит ее понять.
Где-то там, в Бесконечной Вселенной, суд присяжных вынес обвини-
тельный вердикт Чтимым Матре. Закон и его исполнители не существовали
для охотников. Он подозревал, что видение показало ему двоих присяжных.
И если они были Танцорами Лиц, он не принадлежали Скиталу. Эти двое за
мерцающей сетью не принадлежали никому, кроме самих себя.
Самые большие ошибки правительство совершает из страха провести ради-
кальные преобразования внутри себя, даже когда необходимость этих преоб-
разований очевидна.
- Дорви Одрад
Для Одрейд первый утренний меланж всегда был чемто особенным. Ее тело
отзывалось на него, словно изголодавшийся человек, которому предложили
сладкий плод. Вслед за этим шло медленное, глубокое и мучительное восс-
тановление.
Этот процесс, указывавший на зависимость от меланжа, пугал ее.
Она стояла у окна спальни и ждала, когда эффект действия пройдет все
свои стадии. Контроль Погоды, отметила она, создал еще один утренний
дождь. Ландшафт за окном был начисто промыт живительной влагой и предс-
тал теперь окутанным романтической дымкой тумана, который сглаживал все
острые углы, оставив лишь остовы предметов - так бывает со старыми вос-
поминаниями. Одрейд открыла окно. Влажный прохладный воздух коснулся ее
лица, навевая воспоминания - словно она надела знакомую старую одежду.
Она глубоко вдохнула утренний воздух. Эти запахи после дождя! Бывали
дожди, смывавшие все тревоги, обнажавшие самое суть бытия - но то были
другие дожди, а этот, казалось, имел свой собственный запах, почти физи-
чески ощутимый. Одрейд это не нравилось. Все это говорило не об отмытом
дочиста мире, а о жизни, возмущенной дождем, желающей только одного -
чтобы он, наконец, закончился и никогда не начинался вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Успокаивающие лица. Эта мысль возбудила подозрения Айдахо, тем более,
что теперь он разгадал сходство. Они выглядели как Танцоры Лиц - во
всем, вплоть до курносых носов.
Он подался вперед, но образы остались на прежнем расстоянии от него.
- Танцоры Лиц, - прошептал он.
Сеть и пожилая чета исчезли.
Их сменила Мурбелла в тренировочном трико цвета лакового черного де-
рева. Ему пришлось протянуть руку и коснуться ее прежде, чем он осознал,
что она действительно здесь.
- Дункан? Что это? Ты весь в поту...
- Мне... кажется, этот проклятый Тлейлаксу что-то внедрил в мой мозг
- в меня. Я постоянно вижу... Мне кажется, это Танцоры Лиц. Они... они
смотрят на меня, а прямо сейчас... свист. Больно.
Она взглянула вверх, на камеры наблюдения, но вовсе не казалась
взволнованной. Сестры вполне могли это знать, и вряд ли такое могло
представлять опасность... разве что для Скитала.
Она села на корточки перед Айдахо и положила ладонь ему на руку:
- Что-то, что они сделали с твоим телом в автоклавах?
- Нет!
- Но ты сказал...
- Мое тело - не просто вещь, необходимая для этого путешествия. Оно
обладает тем же составом и химической структурой, какие были у меня
всегда. Мой мозг, мое сознание, они - иные.
Это ее обеспокоило. Она знала, как неожиданные способности беспокоят
Бене Джессерит:
- Будь он неладен, этот Скитал!
- Я отыщу это, - сказал Дункан.
Он закрыл глаза и услышал, как Мурбелла встала. Она отняла руку:
- Может быть, тебе не нужно делать этого, Дункан.
Ее голос прозвучал откуда-то издалека.
Память. Где они спрятали это, тайное?
Глубоко в первоначальных клетках. До этого мгновения он воспринимал
свою память только как орудие ментата. Он мог вызвать в ней свое
собственное отражение из прошлых инкарнаций, из нечастых мгновений, про-
веденных перед зеркалом. Так близко, что можно было различить каждую
морщинку. Глядящим на женщину за спиной - два отражения в зеркале и воп-
росы, читающиеся на его лице.
Лица. Последовательность масок, разные ракурсы этого человека, кото-
рого он называл - я. Слегка асимметричные лица. Волосы - иногда седые,
иногда вьющиеся и черные, как смоль - как и в этой его жизни. Лица -
иногда веселые, иногда серьезные, ищущие в глубине души и памяти мудрос-
ти, чтобы встретить новый день. И где-то во всем этом - сознание, наблю-
дающее и разбирающееся. Некто, делающий выбор. Вот в это и вмешался
Тлейлаксу.
Айдахо чувствовал, как быстро и горячо забилась кровь в его жилах, и
осознал, что опасность действительно существует. Он всегда желал испы-
тать это... но не из-за Тлейлаксу. Он был рожден с этим.
Это и значит - быть живым.
Ни память о других его жизнях, ни то, что мог сделать с ним Тлейлаксу
- ничто из этого не могло изменить ни на волос жившее в нем глубинное
осознание.
Он открыл глаза. Мурбелла по-прежнему стояла рядом, но выражение ее
лица невозможно было разгадать. Так она будет выглядеть в роли Почтенной
Матери. Эта перемена в ней ему не понравилась.
- Что произойдет, если Бене Джессерит проиграет? - спросил он.
Она промолчала, и он кивнул. Да, верно. Это худшее из всего, что мож-
но себе представить. Община Сестер, выброшенная в сточную канаву исто-
рии. А ты не хочешь этого, возлюбленная моя. Это он и прочитал на ее ли-
це прежде, чем она отвернулась и пошла прочь.
Подняв взгляд к "глазам" камер под потолком он сказал:
- Дар. Я должен говорить с тобой. Дар.
Ни один из механизмов, окружавших его, не откликнулся. Он и не ожидал
этого. И все же он знал, что может говорить с ней, и ей придется слу-
шать.
- Я подхожу к нашей проблеме с другой стороны, - сказал он и предста-
вил себе, как деловито жужжат записывающие устройства, сохраняя звуки
его голоса на кристаллах Рипулы, - я проникал в мысли Чтимых Матре. Я
знаю, что мне это удалось. Мурбелла является транслятором.
Это насторожит их. У него была своя собственная Чтимая Матре. Но
собственная было неверным словом: она не принадлежала ему, как может
принадлежать вещь. - Даже в постели они, принадлежали друг другу. Подхо-
дили друг другу, как те двое из его видений. Может быть, это он и видел?
Двоих старших людей, обученных сексу Чтимыми Матрае?
- Я пытаюсь сейчас разобраться в другом, - продолжал он, - Как побе-
дить Бене Джессерит.
Это был открытый вызов.
- Эпизоды, - сказал он. Одрейд любила употреблять это слово.
- Так мы должны рассматривать все, что происходит с нами. Мелкие эпи-
зоды. Даже худшее предположение нужно рассматривать в этом свете. Рассе-
яние имеет притягательность, которая делает ничтожным все, что мы дела-
ем.
Вот так! Это лишний раз продемонстрирует его ценность для Сестер. Это
обещает лучшую перспективу Чтимым Матре. Они вернулись - сюда, в Старую
Империю. Песчинки в бесконечности. Он знал, что Одрейд поймет это. Белл
заставит ее понять.
Где-то там, в Бесконечной Вселенной, суд присяжных вынес обвини-
тельный вердикт Чтимым Матре. Закон и его исполнители не существовали
для охотников. Он подозревал, что видение показало ему двоих присяжных.
И если они были Танцорами Лиц, он не принадлежали Скиталу. Эти двое за
мерцающей сетью не принадлежали никому, кроме самих себя.
Самые большие ошибки правительство совершает из страха провести ради-
кальные преобразования внутри себя, даже когда необходимость этих преоб-
разований очевидна.
- Дорви Одрад
Для Одрейд первый утренний меланж всегда был чемто особенным. Ее тело
отзывалось на него, словно изголодавшийся человек, которому предложили
сладкий плод. Вслед за этим шло медленное, глубокое и мучительное восс-
тановление.
Этот процесс, указывавший на зависимость от меланжа, пугал ее.
Она стояла у окна спальни и ждала, когда эффект действия пройдет все
свои стадии. Контроль Погоды, отметила она, создал еще один утренний
дождь. Ландшафт за окном был начисто промыт живительной влагой и предс-
тал теперь окутанным романтической дымкой тумана, который сглаживал все
острые углы, оставив лишь остовы предметов - так бывает со старыми вос-
поминаниями. Одрейд открыла окно. Влажный прохладный воздух коснулся ее
лица, навевая воспоминания - словно она надела знакомую старую одежду.
Она глубоко вдохнула утренний воздух. Эти запахи после дождя! Бывали
дожди, смывавшие все тревоги, обнажавшие самое суть бытия - но то были
другие дожди, а этот, казалось, имел свой собственный запах, почти физи-
чески ощутимый. Одрейд это не нравилось. Все это говорило не об отмытом
дочиста мире, а о жизни, возмущенной дождем, желающей только одного -
чтобы он, наконец, закончился и никогда не начинался вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142