Помните случай, так и не попавший в «Занимательные истории» Абу Али аль-Мухассина ат-Танухи? «Жена говорит мужу: «О свет очей моих! Ты был у городского судьи и играл в шахматы. Но отчего же так пахнет от тебя вином?» На что муж резко ответил: «Ради Аллаха великого, милостивого! Жена, разве шахматами должно от меня пахнуть?»
Когда Хасану рассказывают эту историю, он грустно улыбается. Запах шахмат для него навеки связан с тюремной вонью, от которой не было спасения в зиндане Тимурташа.
Дело в том, что все обитатели ямы, выжившие в проклятой бойне, были непревзойденными шахматистами.
- Клянушь ражводом ш женами, которых у меня нет, этой партии тебе не одолеть! - старик по-бабьи пожевал беззубым ртом. - Хожу ладьей на край дошки. - И уточнил: - крайний из принадлежащих тебе.
- Э-э, уважаемый шейх! Не смешите мою феску. Там уже три хода стоит ваш конь.
- Неправда! - взорвался гул голосов. Возмущенный рык Хасана влился в него, как ручей в реку: - У нас все ходы запомнены.
От бучи, поднятой заключенными, к небу поднялись волны зловония. Где-то там, в недосягаемой выси, зашевелился стражник.
- Эй, уважаемые! - просипел он. - Нельзя ли потише? Устроили ромашку, понимаешь: ферзь туда - конь сюда. Спать мешаете!
- А вам и нельзя спать! Нельзя! - визгливо заволновался иудей. - Вдруг мы бежать вздумаем? И сиятельный Хасан тоже подтвердит.
Поднялась перебранка. Заключенные сообща доказали стражнику, необразованному туркмену из Джазира, что он ни бельмеса не смыслит в жизни. И что коль Аллах обделил его удачей и разумением, ему следует сидеть тихо и слушать благочестивые беседы умных людей. Вскоре разговор сам собой перешел на последнюю партию. Дело чуть не дошло до драки.
Тут следует кое-что пояснить: время утренней молитвы только миновало, и в зиндане стояла жуткая темень. Игроки делали ходы по памяти, держа в голове доску и фигуры на ней. Нумерацию полей в те времена еще не придумали, и фраза «хожу е-2, е-4» просто не могла прозвучать. Ходы назывались приблизительно: «конь на два поля в сторону Мекки, а потом направо» или «Аллах дозволил мне объявить тебе шах, о сын недоношенной свиньи». Понятия «вправо», «вниз» и «путем хаджа» игроки понимали каждый по-своему, из чего возникало немало двусмысленных ситуаций. А так как играли на раздевание (деньги давно отобрали стражники), размолвки доходили до мордобоя.
Старик горячился:
- Муша, дитя халебшкого порока! Где моя ладья? Что жа обман такой? У края штояла моя ладья!
- Ай, ну что вы хотите от бедного иудея? Уважаемый Убайда, вы даже не помните, как зовут вашу маму. Таки ладьи там не было.
- Была! - завопила половина зиндана.
- Не было! - отвечала вторая половина.
- Начнем шнова, - миролюбиво предложил старик. - И будь внимательнее, Муша. Аллах покарает тебя за дерзость.
Но Моисей играть отказался. По его словам выходило, что партию он выиграл, но в зиндане слишком многие завидуют удачливости избранного народа. Свято место пусто не бывает - играть с шейхом вызвался крючконосый толстячок, торговец шелком.
За спиной Хасана вздохнул развязный багдадец:
- Жрать хочется… Вы знаете повара Бурзуки? Нет? О-о, тогда жизнь ваша исполнена бессмыслицы. Он-то сам из куйрешитов, пройдоха. И в мастерстве своем достиг высших вершин. Когда у нас закончилась провизия, он сварил бешбармак из мелко покрошенных коней и слонов. А мы были уверены, что едим нежнейшее мясо ягненка.
- А я играл в шахматы с румийской принцесой, - сообщил кто-то в темноте. - Двадцать пять лет назад. Умнейшая женщина! И до тонкостей познала игру.
- Двадшать пять? - усомнился шейх. - Принцещще было тогда лет шешнадцать. В этом вожраште девы безрашшудны и вжбалмошны, хвала Аллаху.
- Ну да, - не смутился рассказчик. Судя по говору, он был крестоносцем, неведомо как избежавшим гибели от руки Балака. - Но ей тогда было еще меньше. Я состоял в свите сира Боэмунда. Мы гостили у императора Алексея, и он, услышав, что я играю в шахматы, не успокоился, пока не послал за дочерью. В общем, сыграли мы. Сами понимаете… На кону были моя голова и ее девичья честь.
- Развратные румы! - послышались возмущенные голоса. - Но как такое могло быть?!
- Это всё Боэмунд. Пройдоха редкостный, куда там румийцам. С девичьей честью, конечно, накладка вышла. Император в запале ляпнул. Но он ничем не рисковал. Девчонка до того дня не проиграла ни одной партии. А мне постоянно приходилось справляться, какой буквой ходит конь. Я был неграмотен. И дьявольски красив.
Крестоносец перевел дыхание. Небо над головой помаленьку начало светлеть. Решетка выделялась яркими черными клетками.
- Ну-ну, - засопел торговец. - Утро на плахе против ночи с принцессой. И как ты остался жив?
- Вы, сарацины, обделены воображением. А ведь всё просто. Принцесса в те времена была совсем девчонкой - наивной и мечтательной. Нас, франков, она боялась и ненавидела. А при виде Боэмунда краснела до корней волос. Обаятелен был, чертяка. Мне не требовалось знать игру, чтобы одержать верх. Когда я совершил очередную глупость, принцесса Анна рассердилась. «Куда ты смотришь, безумец! - прикрикнула она. - Ты уже почти получил мат. Тебя считай что обезглавили!»
- А ты?
- А я ответил: «Какие красивые грудки, Ваше Высочество. Возможно ли отвести от них взгляд? Игра еще продолжается, а счастье переменчиво. Вряд ли сыщется большего стыда и позора, чем когда ты попадешь ко мне в руки совсем голая».
Принцесса смутилась и перестала смотреть на доску Мы сидели и переглядывались. Вскоре ситуация на доске стала совершенно угрожающей. Не было сил, что могли спасти принцессу от поражения. - Крестоносец вздохнул: - И тогда эта скотина Боэмунд опрокинул шахматный столик.
Пленники не сдержали вздоха разочарования.
- Принцесса кричала, что отлично помнит позицию, - продолжал франк. - А чего там помним. - с пяток фигур оставалось… До слез дошло. Но император услал ее с глаз долой. А утром выдал нам и припасов, и снаряжения, и денег. Золотом зал набил. Мол, что угодно, только убирайтесь побыстрее отсюда. Очень за свою девчонку боялся. А ведь до того мурыжил нас в Константинополе чуть ли не месяц.
Старый шейх деликатно кашлянул:
- Удивительная иштория. Что же до игроков в шахаты, то ибн-Маймун и шам неплохо играл. Аллах наделил его хитроштью, но жабыл дать мудрошти.
- Но-но! - вскинулся крестоносец.
На него зашикали.
- Однажды мне довелош попашть в плен к франкам. О шайтаново шемя! Ибн-Маймун предложил мне шыграть на швободу. Но дошка! Но фигуры!
- А что было не так с фигурами, уважаемый?
- На дошке вмешто коней и ладей штояли кубки и кувшины ш вином - тем, што жапретно для мушульманина. Жбив фигуру противника, ее шледовало выпить. - Шейх сделал драматическую паузу и объявил: - Проиграй я, и рабштво штало бы моим уделом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86