не наша эта Марьям.
- Это не так сложно исправить, о великий! Муж, знающий установления шариата, найдет и как обойти их.
- Я награжу тебя, Зейд. Мудрость твоя подобна шербету жарким днем. Говори же!
Лекарь нахмурился в раздумьях.
Балак с надеждой смотрел на него.
Один Аллах знает пределы страха и отчаяния, что существуют на земле. Ханжа-эмир и пройдоха-лекарь рылись в законах шариата, как модница в сундуке: это пойдет, это пригодится, а это отброшу… Жизнь Марьям не стоила ничего. Женщина в глазах людей меча представала добычей, средством для удовлетворения похоти. Шариат мешал желаниям Балака… что ж, нет препятствий, которые нельзя обойти.
- Надо позвать невольника, - объявил Зейд по недолгом размышлении. - Невольника из тех невольников, что не были освобождены. Пусть он возьмет девушку в жены, не входя к ней, а потом тут же разведется с ней. И ты сможешь познать ее немедленно, без срока очищения.
- Это ты славно придумал! - восхитился Балак. - Так и сделаем. Выдадим ее замуж за…
- …скажем, Хасана.
Балак посмотрел на лекаря восхищенным взглядом:
- Нет человека мудрее тебя, Зейд. Мне бы в жизни не пришло в голову такое. Как думаешь, послать Исе приглашение на свадьбу?
- Отчего нет? Аллах - велик он и светел! - сделал так, что у нас нет недостатка в пленных франках. Пошлем одного из них. Пусть Иса повеселится.
- Да. Пошлем дьявола в желто-зеленом плаще. Пусть Иса видит, кому доверился.
Марьям застонала. «По силе и сбудется, - билось в висках. - Станет Марьям женою Хасана…» Где-то далеко, на манбиджском кладбище хохотала ведьма. Она-то знала, что все желания рано или поздно сбываются.
Надо лишь выждать самый неподходящий для этого момент.
И запросить двойную цену.
ФАРРОХ ВЕДЕТ БОГОСЛОВСКИЙ СПОР, НО В КОНЦЕ ВСЕ РАВНО ПРИХОДИТ К ТОМУ, ЧТО БОЛЬШЕ ВСЕГО НЕНАВИДИТ
Когда поднимается бестолковщина, лучше находиться от нее подальше. Хотя бы даже и в зиндане. Рошан привалился виском к холодному камню. В спокойствии подземелья ему чудилось равнодушное неодобрение.
Манбидж знал сотни узников.
В этой яме умирали неудачливые влюбленные, яростные мстители, искатели правды и завзятые лжецы. Все они маялись перед смертью, пятная тьму страхом и болью. Этот же узник почему-то был спокоен, перед его спокойствием трепетала тьма.
«Над твоей головой три человеческих роста пустоты, решетка и стража, - шептала она. - А выше - камень, камень, камень. Бойся меня, Фаррох! Я - дух тюрем и неволи!»
- Глупый дух, - проворчал гебр, устраиваясь поудобнее. - Нашел кого пугать. Иди лучше с Исой потолкуй. Он ведь тоже пленник.
Тьма разочарованно отступила. Рошан же принялся размышлять. По всему получалось, что сидеть в зиндане ему придется недолго. Слишком быстро развиваются события, слишком многим он нужен. Интересно, кто первый заявится: Керим или стражники Исы?
Или же ассасины?
Мысли Фарроха перескочили на рыцаря в желто-зеленом плаще.
«Прости, дружище, - подумал гебр, обращаясь к неведомому франку. - Очень не вовремя ты появился. Но что же всё-таки значили твои слова о свадьбе? Что за шутовство придумал Балак?»
Думай! Думай!
Где-то капала вода. Шуршали крысы, молясь своим помойным богам, прося у них благ сытных и приятных: гнили, плесени да разрушения. Временами Рошану казалось, что он близок к разгадке, вот-вот ухватит суть. Но аша-правда не давалась. Ускользала насмешливо, подмигивала: нет, не то, холодно.
- Рошан!
Где-то наверху зашуршали шаги. Посыпались вниз мелкие камешки. Гебр поднял голову.
- Рошан! Это я, Керим. Ради Аллаха, слышишь ли ты меня?
Свет факела резанул по глазам; узник прикрыл лицо. Стукнула решетка.
- Убери свет, Керим, - поморщился гебр. - Тут темно, прохладно. Я уж спать собирался. Что привело тебя в этот поздний час?
- Не время спать, Рошан. Иса совсем плох. Клянусь тем, кто знает причины, мы нуждаемся в тебе!
Фаррох уселся поудобнее. Вот и случилось то, о чем он думал. Дальнейшее он представлял себе довольно хорошо. Всё в мире вплетено в миждем, или, как говорят индусы, в узор кармы. За причиной идет следствие. Одни наши поступки влекут за собой другие. Главное - не терять связь с ашей-законом. Тогда предсказать поступки казначея будет несложно.
- Говори.
- Рошан, город спасать надо! Нынче такое время, что крысам лучше заодно с котами. Мы уже решили: Сабих поднимет воинов, ты станешь во главе.
- Ну?! Решили, значит. Остался пустяк. Да?
- Да, - евнух сглотнул слюну. - Ты гебр, неверный. Огню поклоняешься. - Лицо Керима пряталось во тьме, но Рошан знал, что тот настороженно огядывается по сторонам. - Прими Аллаха, Рошан! Как человека прошу!
Гебр молчал.
- Помнишь, ты рассказывал о своем боге? Ормузде? Ты говорил, будто он хотел создать нас чистыми и непорочными. И ведь я поверил. Так приятно сознавать, что мы беленькие! Что чистота в нас изначальна, лишь прячется под слоем грязи. Что я хоть и евнух, но созидателен по сути… Да, без мужских причиндалов. Ваш Иблис - Ангро-Манью отравил людей, землю и небо. Не ты ли рассказывал, что наше назначение - сражаться с ним?
Рошан вздохнул. Богословского спора ему тут не хватает. И отчего люди так любят всё переворачивать с ног на голову?
- Ты хорошо говоришь, Керим… - устало ответил он. - Но ты путаешь яичницу с божьим даром. При чем тут моя вера?
Керим сплюнул с досады:
- Ни при чем, ни при чем. Но ты - лжец! А я-то думал… - Плевок скользнул по решетке и шлепнулся в гнилую солому. - Город наполнен людьми, Рошан. Там дети, старики, женщины. Не пощадят никого! Хасан просил помощи франков - ты думаешь, Балак простит это? Аллах великий, да открой же безумцу глаза его! Тысячи жизней - вот цена твоего добра, Рошан!
Этого Фаррох не вынес:
- Да что ты знаешь о добре и зле, глупец? От того, что я приму ислам, или повешусь, или спляшу вприсядку, злая суть Балака не изменится. Он как хотел вас вырезать, так и будет хотеть. Выслушай меня, Керим. Выслушай, а потом решай сам.
- Говори.
Гебр откашлялся. Когда он последний раз пил? Утром, не позже.
- Керим, знать добро - прекрасно, но знать только его - это ловушка. Люди тьмы страстно мечтают о том, чтобы исчезла граница между запретным и дозволенным. Ведь кто тогда уличит их. Мусульмане за воровство рубят руку. Где-то сажают в тюрьму, где-то порют, а где-то, может, говорят «пусть тебе будет стыдно, нехороший человек!».
- Благословенна страна, в которой так.
- Да. Но суть в другом. Когда вор кичится тем, что он вор, когда убийца с гордостью привязывает к седлу головы убитых - мир движется к гибели. Все религии проводят черту между хаосом и порядком. Там ли эта черта или в другом месте - неважно. Как человек искренне движется к свету - рано или поздно он придет. И всё равно, откуда начат путь.
- Но тогда что тебе за разница? Огнепоклонничество или ислам - что с того, если мы придем к одному и тому же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
- Это не так сложно исправить, о великий! Муж, знающий установления шариата, найдет и как обойти их.
- Я награжу тебя, Зейд. Мудрость твоя подобна шербету жарким днем. Говори же!
Лекарь нахмурился в раздумьях.
Балак с надеждой смотрел на него.
Один Аллах знает пределы страха и отчаяния, что существуют на земле. Ханжа-эмир и пройдоха-лекарь рылись в законах шариата, как модница в сундуке: это пойдет, это пригодится, а это отброшу… Жизнь Марьям не стоила ничего. Женщина в глазах людей меча представала добычей, средством для удовлетворения похоти. Шариат мешал желаниям Балака… что ж, нет препятствий, которые нельзя обойти.
- Надо позвать невольника, - объявил Зейд по недолгом размышлении. - Невольника из тех невольников, что не были освобождены. Пусть он возьмет девушку в жены, не входя к ней, а потом тут же разведется с ней. И ты сможешь познать ее немедленно, без срока очищения.
- Это ты славно придумал! - восхитился Балак. - Так и сделаем. Выдадим ее замуж за…
- …скажем, Хасана.
Балак посмотрел на лекаря восхищенным взглядом:
- Нет человека мудрее тебя, Зейд. Мне бы в жизни не пришло в голову такое. Как думаешь, послать Исе приглашение на свадьбу?
- Отчего нет? Аллах - велик он и светел! - сделал так, что у нас нет недостатка в пленных франках. Пошлем одного из них. Пусть Иса повеселится.
- Да. Пошлем дьявола в желто-зеленом плаще. Пусть Иса видит, кому доверился.
Марьям застонала. «По силе и сбудется, - билось в висках. - Станет Марьям женою Хасана…» Где-то далеко, на манбиджском кладбище хохотала ведьма. Она-то знала, что все желания рано или поздно сбываются.
Надо лишь выждать самый неподходящий для этого момент.
И запросить двойную цену.
ФАРРОХ ВЕДЕТ БОГОСЛОВСКИЙ СПОР, НО В КОНЦЕ ВСЕ РАВНО ПРИХОДИТ К ТОМУ, ЧТО БОЛЬШЕ ВСЕГО НЕНАВИДИТ
Когда поднимается бестолковщина, лучше находиться от нее подальше. Хотя бы даже и в зиндане. Рошан привалился виском к холодному камню. В спокойствии подземелья ему чудилось равнодушное неодобрение.
Манбидж знал сотни узников.
В этой яме умирали неудачливые влюбленные, яростные мстители, искатели правды и завзятые лжецы. Все они маялись перед смертью, пятная тьму страхом и болью. Этот же узник почему-то был спокоен, перед его спокойствием трепетала тьма.
«Над твоей головой три человеческих роста пустоты, решетка и стража, - шептала она. - А выше - камень, камень, камень. Бойся меня, Фаррох! Я - дух тюрем и неволи!»
- Глупый дух, - проворчал гебр, устраиваясь поудобнее. - Нашел кого пугать. Иди лучше с Исой потолкуй. Он ведь тоже пленник.
Тьма разочарованно отступила. Рошан же принялся размышлять. По всему получалось, что сидеть в зиндане ему придется недолго. Слишком быстро развиваются события, слишком многим он нужен. Интересно, кто первый заявится: Керим или стражники Исы?
Или же ассасины?
Мысли Фарроха перескочили на рыцаря в желто-зеленом плаще.
«Прости, дружище, - подумал гебр, обращаясь к неведомому франку. - Очень не вовремя ты появился. Но что же всё-таки значили твои слова о свадьбе? Что за шутовство придумал Балак?»
Думай! Думай!
Где-то капала вода. Шуршали крысы, молясь своим помойным богам, прося у них благ сытных и приятных: гнили, плесени да разрушения. Временами Рошану казалось, что он близок к разгадке, вот-вот ухватит суть. Но аша-правда не давалась. Ускользала насмешливо, подмигивала: нет, не то, холодно.
- Рошан!
Где-то наверху зашуршали шаги. Посыпались вниз мелкие камешки. Гебр поднял голову.
- Рошан! Это я, Керим. Ради Аллаха, слышишь ли ты меня?
Свет факела резанул по глазам; узник прикрыл лицо. Стукнула решетка.
- Убери свет, Керим, - поморщился гебр. - Тут темно, прохладно. Я уж спать собирался. Что привело тебя в этот поздний час?
- Не время спать, Рошан. Иса совсем плох. Клянусь тем, кто знает причины, мы нуждаемся в тебе!
Фаррох уселся поудобнее. Вот и случилось то, о чем он думал. Дальнейшее он представлял себе довольно хорошо. Всё в мире вплетено в миждем, или, как говорят индусы, в узор кармы. За причиной идет следствие. Одни наши поступки влекут за собой другие. Главное - не терять связь с ашей-законом. Тогда предсказать поступки казначея будет несложно.
- Говори.
- Рошан, город спасать надо! Нынче такое время, что крысам лучше заодно с котами. Мы уже решили: Сабих поднимет воинов, ты станешь во главе.
- Ну?! Решили, значит. Остался пустяк. Да?
- Да, - евнух сглотнул слюну. - Ты гебр, неверный. Огню поклоняешься. - Лицо Керима пряталось во тьме, но Рошан знал, что тот настороженно огядывается по сторонам. - Прими Аллаха, Рошан! Как человека прошу!
Гебр молчал.
- Помнишь, ты рассказывал о своем боге? Ормузде? Ты говорил, будто он хотел создать нас чистыми и непорочными. И ведь я поверил. Так приятно сознавать, что мы беленькие! Что чистота в нас изначальна, лишь прячется под слоем грязи. Что я хоть и евнух, но созидателен по сути… Да, без мужских причиндалов. Ваш Иблис - Ангро-Манью отравил людей, землю и небо. Не ты ли рассказывал, что наше назначение - сражаться с ним?
Рошан вздохнул. Богословского спора ему тут не хватает. И отчего люди так любят всё переворачивать с ног на голову?
- Ты хорошо говоришь, Керим… - устало ответил он. - Но ты путаешь яичницу с божьим даром. При чем тут моя вера?
Керим сплюнул с досады:
- Ни при чем, ни при чем. Но ты - лжец! А я-то думал… - Плевок скользнул по решетке и шлепнулся в гнилую солому. - Город наполнен людьми, Рошан. Там дети, старики, женщины. Не пощадят никого! Хасан просил помощи франков - ты думаешь, Балак простит это? Аллах великий, да открой же безумцу глаза его! Тысячи жизней - вот цена твоего добра, Рошан!
Этого Фаррох не вынес:
- Да что ты знаешь о добре и зле, глупец? От того, что я приму ислам, или повешусь, или спляшу вприсядку, злая суть Балака не изменится. Он как хотел вас вырезать, так и будет хотеть. Выслушай меня, Керим. Выслушай, а потом решай сам.
- Говори.
Гебр откашлялся. Когда он последний раз пил? Утром, не позже.
- Керим, знать добро - прекрасно, но знать только его - это ловушка. Люди тьмы страстно мечтают о том, чтобы исчезла граница между запретным и дозволенным. Ведь кто тогда уличит их. Мусульмане за воровство рубят руку. Где-то сажают в тюрьму, где-то порют, а где-то, может, говорят «пусть тебе будет стыдно, нехороший человек!».
- Благословенна страна, в которой так.
- Да. Но суть в другом. Когда вор кичится тем, что он вор, когда убийца с гордостью привязывает к седлу головы убитых - мир движется к гибели. Все религии проводят черту между хаосом и порядком. Там ли эта черта или в другом месте - неважно. Как человек искренне движется к свету - рано или поздно он придет. И всё равно, откуда начат путь.
- Но тогда что тебе за разница? Огнепоклонничество или ислам - что с того, если мы придем к одному и тому же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86