- передразнил он. - Это просто. А знаешь… Павлины нашептали мне, что Хасан будет прогуливаться по саду после обеда. Возле старой хурмы. Найдешь?
Девушка обрадованно кивнула.
- Вот и хорошо. И лучше бы тебе выспаться. Бессонные ночи красят влюбленных лишь в стихах дурных поэтов.
- Влюбленных?!
- Тс-с-с! Я же говорил, что помогу тебе. А ты не верила!
Кладбищенские пустыри закончились. Начался лабиринт бедняцких улочек. Стояла раннющая рань - самый рассвет, когда город только просыпается. Вот прошмыгнул мимо водонос - лицо помятое, словно старый медный кувшин. Прокосолапил пройдоха в потертых шароварах. Соглядатай, не иначе. Взгляд цепкий, как плеть вьюнка, смотрит - на весы кладет. Щенок на руках гебра встрепенулся, звонко облаял проходимца.
Девчонка повеселела. Истории должны хорошо кончаться. И притчи о колдунах - тоже. Зачем она - притча, если страшно? Рошан поймал взгляд Марьям и улыбнулся в ответ.
Ему было весело. Опасность рядом, а значит - надо дышать полной грудью. Жить полной жизнью, ощущая каждый миг ярким и неповторимым!
Где-то бродит Габриэль, человек-тень. Амбициозный ассасин, жестокий и беспринципный. Достойный противник. И главное, они хорошо друг друга знают. А значит, борьба предстоит не на жизнь, а на смерть.
Не это ли счастье?!
ПЛАНЫ, ПЛАНЫ, ПЛАНЫ ГАБРИЭЛЯ
- Во имя Сулеймана!.. Его печатью! Мудростью!.. Заклинаю!!
Лампа мигнула и погасла, выбросив струйку дыма. Облачко набежало на луну. Когда же лунный свет вновь наполнил комнату, наваждение отхлынуло. Никто не пытался сорвать ковер. Ушли в небытие бесплотные голоса гурий-искусительниц. Замолкли струны дутаров.
- Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха великого! - прошептал Гасан. И жалобно проблеял: - Разожги лампу, Салим. Не видишь, что ли: темно мне.
Маленький сириец окоченел от страха. Гасан беспокойно завертел головой: что случилось? Едкий запах масла вызывал желание чихнуть. Серебристая полоса лунного света исказилась. Тень пересекла ее - опасная, тревожная.
- Кто?.. Кто здесь?.. - выкрикнул ас-Саббах. Голос изменил ему, сорвавшись на писк. Левую руку, близкую сердцу, наполнила слабость. - Покажись, будь ты ифрит или джинн!
Темный человек шагнул к повелителю исмаилитов:
- Поклон тебе, о мудрый Старец Горы! Ты звал меня?
У Гасана отлегло от сердца. Это же Габриэль-Тень, помощник шайтанов! Сам же приказал ему зайти ночью. Ох старость, старость… Подводит память-то старичка.
- Ох, ох! - закудахтал Гасан. - Напугал ты меня, Габриэль. Зачем тихо ходишь?.. Зачем старичка пугаешь?..
Гость сложил ладони лодочкой у груди:
- Прости, о святейший. Привычка такая.
- Бросай эти привычки. Ты ведь, Габриэль, мне как сын родной…
- …упаси Аллах!
- …а ведешь себя хуже бедуина.
- Больше не повторится, повелитель.
Он уселся напротив Гасана, глядя на него немигающими змеиными глазами. Гасан осторожно дотронулся до кольца Соломона. Теплое вроде… Ишь, как совпало всё. Потер кольцо - нате вам! А может, правду люди говорят? И Габриэль на самом деле не Габриэль, а Иблисово отродье?
- Что скажешь старичку? Чем сердце порадуешь?
- Ничем хорошим, повелитель.
Габриэль взял пиалу Горного Старца, принюхался, отпил. Гасан решил, что больше к ней никогда не прикоснется: яд Габриэль умел подсыпать виртуозно.
- Проклятый Балак, - сообщил Тень, - выгнал наших проповедников из Халеба. Сказал, что познает мудрость батин…
- Так и сказал?
- Не перебивай, светлейший. Полностью его слова звучали так: «Возведу мудрость батин на супружеское ложе и познаю ее».
- Обидел он старичка. Смерть ему.
Габриэль кивнул. Согласно учению ассасинов, последнюю фразу можно понимать иносказательно. Например, если в Коране написано: «Будьте обезьянами презренными!», в зависимости от ситуации это означает: «Идите в Казвин и сровняйте его с землей» или «Пусть Абдаллах заплатит нам десять тысяч динаров». Но слова ас-Саббаха никогда не допускали двойного толкования. В отличие от Корана.
- Он умрет, светлейший.
- Хорошо. Продолжай, Габриэль, продолжай. Старичку интересно слушать новости.
С ночной сыростью в окно вливался протяжный крик муэдзина. Аль-Иша, ночная молитва. Время, когда правоверному надлежит вспомнить о бренности всего сущего. О том, что всё пройдет, всё обернется. Об истинной родине человека, куда рано или поздно попадем все мы.
Габриэль повел плечом, отгоняя дурные мысли. Ничего. Смерть от нас еще далеко.
- Следующая моя новость… Быть может, повелитель желает помолиться?
- Позже, Габриэль, позже. Говори!
- Следующая новость касается франков. Христианский эмир Жослен - проклятье ему! - хочет освободить короля. А для этого переписывается с правителем Манбиджа…
- Которым? - заинтересовался старец. - Хасаном или Исой?
- Хасаном. Он обещает сдать город за двадцать тысяч динаров.
- Большие деньги. Зря Жослен не торгуется… Мы свои крепости приобретали дешевле.
Гасан задумался. Аллах бы пробрал мерзавца Жослена! Всё старичка обездолить норовит. И как это Всевышний допускает хитрость, подобную этой, среди франков?
С точки зрения ассасинской стратегии, граф действовал весьма разумно. Балак далеко - набирает армию. Захвати Манбидж - и прекрасный город Халеб со всеми своими садами, хлопчатниками и мечетями окажется в кольце христианских войск. Подходи и властвуй. А в крепости Халеба - франкский король. А если в руках франков окажутся сразу Халеб и Манбидж…
О-о!
Сердцем Гасан чувствовал, что пора слать убийц. Оставалась мелочь: решить, к кому именно.
К Жослену? Балдуину? А может, к манбиджским братьям?
- Старичка… - начал он.
- Да, мой повелитель?
- Нет-нет, ничего…
Тень пожал плечами и продолжил:
- Последняя новость, о светозарный, самая неприятная. В Сирию пришел Защитник Городов.
- Аллах покарает тебя, Габриэль! Ты врешь мне в глаза.
- В том-то и дело, светозарный. Шпион - тот, что принес вести из Манбиджа, - не мог ошибиться. Рошан Фаррох гостит у Хасана.
- Убей его, Габриэль! Видит небо, этот гебр постоянно обижает старичка.
- На голове и глазах, повелитель. Именно я возглавлял поход в Мазандарран, когда Защитник встал на нашем пути.
- Так что же ты медлишь? Пошли убийц.
- Фаррох изворотлив. Мы послали шестерых - и где они? - Тень возвел очи горе: - В раю. Гурий обхаживают.
По лицу ас-Саббаха пробежала судорога. Кулаки сжались.
- Обидел… Обидел старичка мерзавец Фаррох!
- Имам, дозволено мне молвить?
- Говори! И пусть слова твои будут приятны слуху.
- Пусть беспокойство покинет повелителя. Я знаю, как победить Фарроха. Я придумал план, объединяющий в себе совершенства тысяч планов. Благодаря ему мы убьем Защитника Городов…
- Аллах благословит тебя!
- …а также расправимся с Балаком и получим город вместо Халеба.
Гасан подпрыгнул на циновках. От резкого движения полы халата распахнулись, обнажая впалую старческую грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Девушка обрадованно кивнула.
- Вот и хорошо. И лучше бы тебе выспаться. Бессонные ночи красят влюбленных лишь в стихах дурных поэтов.
- Влюбленных?!
- Тс-с-с! Я же говорил, что помогу тебе. А ты не верила!
Кладбищенские пустыри закончились. Начался лабиринт бедняцких улочек. Стояла раннющая рань - самый рассвет, когда город только просыпается. Вот прошмыгнул мимо водонос - лицо помятое, словно старый медный кувшин. Прокосолапил пройдоха в потертых шароварах. Соглядатай, не иначе. Взгляд цепкий, как плеть вьюнка, смотрит - на весы кладет. Щенок на руках гебра встрепенулся, звонко облаял проходимца.
Девчонка повеселела. Истории должны хорошо кончаться. И притчи о колдунах - тоже. Зачем она - притча, если страшно? Рошан поймал взгляд Марьям и улыбнулся в ответ.
Ему было весело. Опасность рядом, а значит - надо дышать полной грудью. Жить полной жизнью, ощущая каждый миг ярким и неповторимым!
Где-то бродит Габриэль, человек-тень. Амбициозный ассасин, жестокий и беспринципный. Достойный противник. И главное, они хорошо друг друга знают. А значит, борьба предстоит не на жизнь, а на смерть.
Не это ли счастье?!
ПЛАНЫ, ПЛАНЫ, ПЛАНЫ ГАБРИЭЛЯ
- Во имя Сулеймана!.. Его печатью! Мудростью!.. Заклинаю!!
Лампа мигнула и погасла, выбросив струйку дыма. Облачко набежало на луну. Когда же лунный свет вновь наполнил комнату, наваждение отхлынуло. Никто не пытался сорвать ковер. Ушли в небытие бесплотные голоса гурий-искусительниц. Замолкли струны дутаров.
- Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха великого! - прошептал Гасан. И жалобно проблеял: - Разожги лампу, Салим. Не видишь, что ли: темно мне.
Маленький сириец окоченел от страха. Гасан беспокойно завертел головой: что случилось? Едкий запах масла вызывал желание чихнуть. Серебристая полоса лунного света исказилась. Тень пересекла ее - опасная, тревожная.
- Кто?.. Кто здесь?.. - выкрикнул ас-Саббах. Голос изменил ему, сорвавшись на писк. Левую руку, близкую сердцу, наполнила слабость. - Покажись, будь ты ифрит или джинн!
Темный человек шагнул к повелителю исмаилитов:
- Поклон тебе, о мудрый Старец Горы! Ты звал меня?
У Гасана отлегло от сердца. Это же Габриэль-Тень, помощник шайтанов! Сам же приказал ему зайти ночью. Ох старость, старость… Подводит память-то старичка.
- Ох, ох! - закудахтал Гасан. - Напугал ты меня, Габриэль. Зачем тихо ходишь?.. Зачем старичка пугаешь?..
Гость сложил ладони лодочкой у груди:
- Прости, о святейший. Привычка такая.
- Бросай эти привычки. Ты ведь, Габриэль, мне как сын родной…
- …упаси Аллах!
- …а ведешь себя хуже бедуина.
- Больше не повторится, повелитель.
Он уселся напротив Гасана, глядя на него немигающими змеиными глазами. Гасан осторожно дотронулся до кольца Соломона. Теплое вроде… Ишь, как совпало всё. Потер кольцо - нате вам! А может, правду люди говорят? И Габриэль на самом деле не Габриэль, а Иблисово отродье?
- Что скажешь старичку? Чем сердце порадуешь?
- Ничем хорошим, повелитель.
Габриэль взял пиалу Горного Старца, принюхался, отпил. Гасан решил, что больше к ней никогда не прикоснется: яд Габриэль умел подсыпать виртуозно.
- Проклятый Балак, - сообщил Тень, - выгнал наших проповедников из Халеба. Сказал, что познает мудрость батин…
- Так и сказал?
- Не перебивай, светлейший. Полностью его слова звучали так: «Возведу мудрость батин на супружеское ложе и познаю ее».
- Обидел он старичка. Смерть ему.
Габриэль кивнул. Согласно учению ассасинов, последнюю фразу можно понимать иносказательно. Например, если в Коране написано: «Будьте обезьянами презренными!», в зависимости от ситуации это означает: «Идите в Казвин и сровняйте его с землей» или «Пусть Абдаллах заплатит нам десять тысяч динаров». Но слова ас-Саббаха никогда не допускали двойного толкования. В отличие от Корана.
- Он умрет, светлейший.
- Хорошо. Продолжай, Габриэль, продолжай. Старичку интересно слушать новости.
С ночной сыростью в окно вливался протяжный крик муэдзина. Аль-Иша, ночная молитва. Время, когда правоверному надлежит вспомнить о бренности всего сущего. О том, что всё пройдет, всё обернется. Об истинной родине человека, куда рано или поздно попадем все мы.
Габриэль повел плечом, отгоняя дурные мысли. Ничего. Смерть от нас еще далеко.
- Следующая моя новость… Быть может, повелитель желает помолиться?
- Позже, Габриэль, позже. Говори!
- Следующая новость касается франков. Христианский эмир Жослен - проклятье ему! - хочет освободить короля. А для этого переписывается с правителем Манбиджа…
- Которым? - заинтересовался старец. - Хасаном или Исой?
- Хасаном. Он обещает сдать город за двадцать тысяч динаров.
- Большие деньги. Зря Жослен не торгуется… Мы свои крепости приобретали дешевле.
Гасан задумался. Аллах бы пробрал мерзавца Жослена! Всё старичка обездолить норовит. И как это Всевышний допускает хитрость, подобную этой, среди франков?
С точки зрения ассасинской стратегии, граф действовал весьма разумно. Балак далеко - набирает армию. Захвати Манбидж - и прекрасный город Халеб со всеми своими садами, хлопчатниками и мечетями окажется в кольце христианских войск. Подходи и властвуй. А в крепости Халеба - франкский король. А если в руках франков окажутся сразу Халеб и Манбидж…
О-о!
Сердцем Гасан чувствовал, что пора слать убийц. Оставалась мелочь: решить, к кому именно.
К Жослену? Балдуину? А может, к манбиджским братьям?
- Старичка… - начал он.
- Да, мой повелитель?
- Нет-нет, ничего…
Тень пожал плечами и продолжил:
- Последняя новость, о светозарный, самая неприятная. В Сирию пришел Защитник Городов.
- Аллах покарает тебя, Габриэль! Ты врешь мне в глаза.
- В том-то и дело, светозарный. Шпион - тот, что принес вести из Манбиджа, - не мог ошибиться. Рошан Фаррох гостит у Хасана.
- Убей его, Габриэль! Видит небо, этот гебр постоянно обижает старичка.
- На голове и глазах, повелитель. Именно я возглавлял поход в Мазандарран, когда Защитник встал на нашем пути.
- Так что же ты медлишь? Пошли убийц.
- Фаррох изворотлив. Мы послали шестерых - и где они? - Тень возвел очи горе: - В раю. Гурий обхаживают.
По лицу ас-Саббаха пробежала судорога. Кулаки сжались.
- Обидел… Обидел старичка мерзавец Фаррох!
- Имам, дозволено мне молвить?
- Говори! И пусть слова твои будут приятны слуху.
- Пусть беспокойство покинет повелителя. Я знаю, как победить Фарроха. Я придумал план, объединяющий в себе совершенства тысяч планов. Благодаря ему мы убьем Защитника Городов…
- Аллах благословит тебя!
- …а также расправимся с Балаком и получим город вместо Халеба.
Гасан подпрыгнул на циновках. От резкого движения полы халата распахнулись, обнажая впалую старческую грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86