Куда идешь ты?
– Я иду уплатить долг благодарности. Боги послали тебя мне навстречу, и если ты любишь меня по-прежнему…
– По-прежнему? О моя Тикэ, я еще больше люблю тебя.
– Этот долг – наш общий.
– Не понимаю тебя, скажи просто, куда ты спешишь и зачем.
– Нам нужно поскорее придти в туллианскую тюрьму, чтобы спасти Азиния Эпикада.
– Ты, бедная девушка, надеешься на это? (
– Иди со мной, Мунаций, и молчи, чтобы никто нас не слышал.
И обрученные пошли поспешно вперед, раздвигая толпу, и, наконец, достигли ворот туллианской тюрьмы. Эта тюрьма была выстроена еще во время Анка Марция у подножья Капитолия, со стороны Форума, и была расширена Туллом Гостилием, от которого и получила название Туллианской. В верхней ее части еще и поныне сохраняется древняя надпись; впоследствии она была обращена в церковь, называемую ныне la chiesa di San Petro in carcere (церковь св. Петра в темнице), так как, по преданию, апостол был заключен в эту тюрьму; вышеупомянутая надпись гласит, что по распоряжению сената М. Окций реставрировал эту тюрьму. Саллюстий, описывая ее во время войны Катилины, говорит, что она была углублена на десять футов в землю, извне окружена толстыми стенами, а внутри была мрачная, вонючая, сырая и ужасная во всех отношениях.
Туллианская тюрьма имела три этажа, помещенных один над другим и каждому из них было придано особое назначение. Нижний этаж или, как его называли, нижняя тюрьма (career inferior) состояла из темного подземелья, куда можно было спускаться через небольшое отверстие, сделанное в полу находившейся над этим подземельем камеры; сюда бросались осужденные на смертную казнь. Камера над этим подземельем, называвшаяся внутренней или средней (career interior) и находившаяся на поверхности земли, служила местом заключения преступников и сообщалась с верхним этажом также посредством узкого отверстия в потолке; тут преступники искупляли свою вину, будучи скованы цепями (custodia arcla), или ожидали минуты смертной казни. Верхний этаж тюрьмы назначен был для содержания менее важных преступников или осужденных на обыкновенное временное тюремное заключение (custodia communis); в этой камере заключение не было столь строго, на преступнике не было цепей, и он мог пользоваться воздухом и движением.
Вход в туллианскую тюрьму защищался значительным отрядом солдат, так как случалось, что содержавшиеся в ней лица имели вне ее стен много друзей, хотя и не предполагалось, чтобы народ им сильно сочувствовал.
Встреча с Мунацием Фаустом была очень кстати для Неволеи Тикэ, так как без него она, вероятно, не совершила бы своего доброго дела.
Действительно, когда Мунаций, подойдя к тюрьме, просил центуриона, начальника тюремной стражи, пропустить его вместе с пришедшей с ним девушкой внутрь тюрьмы, где она имеет сообщить важное поручение, тот отвечал, что это невозможно, потому что в тюрьму прибыли уже уголовные триумвиры.
Эти triumviri или tres viri capitales принадлежали к высшей сфере магистратуры, и на обязанности их лежали главный надзор за тюрьмами и за исполнением смертной казни, а также собирание сведений о преступлениях, совершенных невольниками.
Как при заговоре Катилины этим триумвирам было поручено исполнение смертной казни над Лентулом, Габинием, Статилием, Цепарием и Цетегом, так и теперь они посланы были в туллианскую тюрьму для предания смерти Луция Авдазия, Азиния Эпикада и Сальвидиена Руфа.
На отрицательный ответ центуриона Мунаций поспешил возразить:
– Центурион, именно потому, что триумвиры уже прибыли в тюрьму, нам и необходимо видеть их и говорить с ними.
– Но приказ, – настаивал центурион, – не дозволяет мне пропустить вас.
– Мы имеем приказ от самого Цезаря.
– Покажи его.
– Не могу, так как мы его должны вручить самим триумвирам.
– В таком случае войдите.
И Мунаций с Неволеей Тикэ были введены в роковое здание.
Тикэ вручила триумвирам запечатанные дощечки, данные ей Ливией и заключавшие в себе приказ Августа.
Они были доставлены вовремя.
Трое осужденных находились уже в среднем отделении тюрьмы, т. е. в камере, устроенной над подземельем; они были связаны канатами, чтобы их движения не мешали работе палача.
Один из триумвиров показался на пороге этой печальной камеры; его появление было для осужденных признаком наступления последней минуты.
Так и было в действительности: триумвир подал палачам знак начать свое дело.
Тогда палач открыл отверстие в подземную камеру, и первым был спущен туда Сальвидиен Руф. С ним быстро покончили. Накинув на его шею петлю, как предписывал закон, палач моментально удавил его.
Глухой, слабый крик несчастного, услышанный другими двумя осужденными, привел их в ужас.
Затем наступила очередь Луция Авдазия. Схваченный стражей, он также был спущен в подземелье, где палач распорядился с ним точно также, как и с Сальвидиеном Руфом.
Когда эти личности были казнены, триумвир произнес громко:
– Баста!
Азиний Эпикад был освобожден от связывавшего его каната и введен в ту комнату, где находились Мунаций Фауст и Неволен Тикэ.
Один из триумвиров, тот самый, которому Тикэ вручила приказ Августа, обращаясь к Эпикаду, сказал торжественным голосом:
– Азиний Эпикад, божественный Август дарует тебе жизнь и свободу под условием немедленного твоего отъезда на родину.
– Не говорила ли я тебе, о Эпикад, что придет день, когда ты будешь вознагражден за хорошее обращение со мной на судне Мунация Фауста? Я сдержала свое слово.
– Значит тебе я должен быть благодарен за свое спасение, о добрая дочь Тимагена?
– И Августе, которая услышала мои мольбы.
– Да даруют боги и тебе ту свободу, какая возвращена мне ныне при твоей помощи.
– Скоро наступит ночь, поспешим же оставить это ужасное место, – сказал тут Мунаций Фауст.
Но в эту минуту в комнату вошел центурион, охранявший со своим отрядом тюрьму и, приблизившись к триумвирам, произнес:
– Народ волнуется, требует освобождения осужденных и грозит ворваться в тюрьму.
– Дай знать об этом тотчас консулам и потребуй присылки новых солдат.
– А для усмирения народа употребить силу?
– Нет, до этого дело не дойдет.
Пока шел этот разговор, произошло следующее.
Консул Авл Лициний Нерва, предупрежденный о возбуждаемом в народе волнении, поспешил в сопровождении ликторов в туллианскую тюрьму. Встреченный тут триумвирами и узнав от них, что двое из осужденных уже казнены, а третий прощен Августом, вышел вновь из тюрьмы к народу.
При его появлении толпа смолкла.
Тогда Авл Лициний Нерва воскликнул громким голосом:
– Vixerunt! – это означало, что осужденные не существуют более и что правосудие совершено.
Эти слова имели магическое действие: страсти улеглись, и народ, продолжая тихо роптать, стал расходиться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
– Я иду уплатить долг благодарности. Боги послали тебя мне навстречу, и если ты любишь меня по-прежнему…
– По-прежнему? О моя Тикэ, я еще больше люблю тебя.
– Этот долг – наш общий.
– Не понимаю тебя, скажи просто, куда ты спешишь и зачем.
– Нам нужно поскорее придти в туллианскую тюрьму, чтобы спасти Азиния Эпикада.
– Ты, бедная девушка, надеешься на это? (
– Иди со мной, Мунаций, и молчи, чтобы никто нас не слышал.
И обрученные пошли поспешно вперед, раздвигая толпу, и, наконец, достигли ворот туллианской тюрьмы. Эта тюрьма была выстроена еще во время Анка Марция у подножья Капитолия, со стороны Форума, и была расширена Туллом Гостилием, от которого и получила название Туллианской. В верхней ее части еще и поныне сохраняется древняя надпись; впоследствии она была обращена в церковь, называемую ныне la chiesa di San Petro in carcere (церковь св. Петра в темнице), так как, по преданию, апостол был заключен в эту тюрьму; вышеупомянутая надпись гласит, что по распоряжению сената М. Окций реставрировал эту тюрьму. Саллюстий, описывая ее во время войны Катилины, говорит, что она была углублена на десять футов в землю, извне окружена толстыми стенами, а внутри была мрачная, вонючая, сырая и ужасная во всех отношениях.
Туллианская тюрьма имела три этажа, помещенных один над другим и каждому из них было придано особое назначение. Нижний этаж или, как его называли, нижняя тюрьма (career inferior) состояла из темного подземелья, куда можно было спускаться через небольшое отверстие, сделанное в полу находившейся над этим подземельем камеры; сюда бросались осужденные на смертную казнь. Камера над этим подземельем, называвшаяся внутренней или средней (career interior) и находившаяся на поверхности земли, служила местом заключения преступников и сообщалась с верхним этажом также посредством узкого отверстия в потолке; тут преступники искупляли свою вину, будучи скованы цепями (custodia arcla), или ожидали минуты смертной казни. Верхний этаж тюрьмы назначен был для содержания менее важных преступников или осужденных на обыкновенное временное тюремное заключение (custodia communis); в этой камере заключение не было столь строго, на преступнике не было цепей, и он мог пользоваться воздухом и движением.
Вход в туллианскую тюрьму защищался значительным отрядом солдат, так как случалось, что содержавшиеся в ней лица имели вне ее стен много друзей, хотя и не предполагалось, чтобы народ им сильно сочувствовал.
Встреча с Мунацием Фаустом была очень кстати для Неволеи Тикэ, так как без него она, вероятно, не совершила бы своего доброго дела.
Действительно, когда Мунаций, подойдя к тюрьме, просил центуриона, начальника тюремной стражи, пропустить его вместе с пришедшей с ним девушкой внутрь тюрьмы, где она имеет сообщить важное поручение, тот отвечал, что это невозможно, потому что в тюрьму прибыли уже уголовные триумвиры.
Эти triumviri или tres viri capitales принадлежали к высшей сфере магистратуры, и на обязанности их лежали главный надзор за тюрьмами и за исполнением смертной казни, а также собирание сведений о преступлениях, совершенных невольниками.
Как при заговоре Катилины этим триумвирам было поручено исполнение смертной казни над Лентулом, Габинием, Статилием, Цепарием и Цетегом, так и теперь они посланы были в туллианскую тюрьму для предания смерти Луция Авдазия, Азиния Эпикада и Сальвидиена Руфа.
На отрицательный ответ центуриона Мунаций поспешил возразить:
– Центурион, именно потому, что триумвиры уже прибыли в тюрьму, нам и необходимо видеть их и говорить с ними.
– Но приказ, – настаивал центурион, – не дозволяет мне пропустить вас.
– Мы имеем приказ от самого Цезаря.
– Покажи его.
– Не могу, так как мы его должны вручить самим триумвирам.
– В таком случае войдите.
И Мунаций с Неволеей Тикэ были введены в роковое здание.
Тикэ вручила триумвирам запечатанные дощечки, данные ей Ливией и заключавшие в себе приказ Августа.
Они были доставлены вовремя.
Трое осужденных находились уже в среднем отделении тюрьмы, т. е. в камере, устроенной над подземельем; они были связаны канатами, чтобы их движения не мешали работе палача.
Один из триумвиров показался на пороге этой печальной камеры; его появление было для осужденных признаком наступления последней минуты.
Так и было в действительности: триумвир подал палачам знак начать свое дело.
Тогда палач открыл отверстие в подземную камеру, и первым был спущен туда Сальвидиен Руф. С ним быстро покончили. Накинув на его шею петлю, как предписывал закон, палач моментально удавил его.
Глухой, слабый крик несчастного, услышанный другими двумя осужденными, привел их в ужас.
Затем наступила очередь Луция Авдазия. Схваченный стражей, он также был спущен в подземелье, где палач распорядился с ним точно также, как и с Сальвидиеном Руфом.
Когда эти личности были казнены, триумвир произнес громко:
– Баста!
Азиний Эпикад был освобожден от связывавшего его каната и введен в ту комнату, где находились Мунаций Фауст и Неволен Тикэ.
Один из триумвиров, тот самый, которому Тикэ вручила приказ Августа, обращаясь к Эпикаду, сказал торжественным голосом:
– Азиний Эпикад, божественный Август дарует тебе жизнь и свободу под условием немедленного твоего отъезда на родину.
– Не говорила ли я тебе, о Эпикад, что придет день, когда ты будешь вознагражден за хорошее обращение со мной на судне Мунация Фауста? Я сдержала свое слово.
– Значит тебе я должен быть благодарен за свое спасение, о добрая дочь Тимагена?
– И Августе, которая услышала мои мольбы.
– Да даруют боги и тебе ту свободу, какая возвращена мне ныне при твоей помощи.
– Скоро наступит ночь, поспешим же оставить это ужасное место, – сказал тут Мунаций Фауст.
Но в эту минуту в комнату вошел центурион, охранявший со своим отрядом тюрьму и, приблизившись к триумвирам, произнес:
– Народ волнуется, требует освобождения осужденных и грозит ворваться в тюрьму.
– Дай знать об этом тотчас консулам и потребуй присылки новых солдат.
– А для усмирения народа употребить силу?
– Нет, до этого дело не дойдет.
Пока шел этот разговор, произошло следующее.
Консул Авл Лициний Нерва, предупрежденный о возбуждаемом в народе волнении, поспешил в сопровождении ликторов в туллианскую тюрьму. Встреченный тут триумвирами и узнав от них, что двое из осужденных уже казнены, а третий прощен Августом, вышел вновь из тюрьмы к народу.
При его появлении толпа смолкла.
Тогда Авл Лициний Нерва воскликнул громким голосом:
– Vixerunt! – это означало, что осужденные не существуют более и что правосудие совершено.
Эти слова имели магическое действие: страсти улеглись, и народ, продолжая тихо роптать, стал расходиться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143