Это, как принято считать, самый лучший сорт шотландского виски.
– Виски, изготовленное в Глен Роузе, – произнес Тарквин, пытаясь припомнить это название, но о такой марке он раньше не слышал.
– Да, виски из Глен Роуза, – Лахлен поднял стакан, разглядывая его на свет, и стал смаковать его содержимое. – Это особый сорт двенадцатилетней выдержки. Еще когда мне было отроду несколько годочков, мой дедушка Медоу Лесли заложил его в погреб на хранение. Но он так и не смог отведать этого виски, так как умер. Думаю, что он остался бы им вполне доволен.
Он долил виски в стакан Тарквина.
– Получение виски с помощью перегонки – процесс, не имеющий ничего общего с волшебством, но искусство его приготовления пришло к нам из древних времен. Чтобы получилось хорошее виски, нужно иметь настоящий талант и нужную жилку. Всеми этими качествами мой дед обладал в полной мере. А вот у моего отца эти способности отсутствуют, – добавил он уверенно.
– Вашего отца...
– Грейэми Роберт Данн, шестой граф Лесли. Лахлен отодвинул стакан в сторону.
– Но самым замечательным, с тончайшим букетом, является виски тридцатипятилетней выдержки, приготовленное моим двоюродным дедушкой, Джоном Стюартом Лесли. Он был одним из тех редких талантов, которые до тонкости знают свое дело.
– Джон Стюарт Лесли, – Тарквин наморщил лоб, повторяя это имя. – Не дедушку ли Ровены де Бернар вы имеете., в виду?
– О, капитан Йорк! У нашей семьи запутанная и сложная история. Первоначально эта винокурня и титул графа были пожалованы дедушке Ровены. Однако наследником всего имущества стал мой дедушка Медоу, младший брат Джона, который во время восстания 1745 года сражался на стороне Стюартов, а после поражения восстания был выслан из страны во Францию.
– Те из шотландцев, которые остались в живых после восстания 1745 года, были утоплены, четвертованы или повешены, – вспомнил Тарквин.
– Или же были доставлены морским путем в чужую страну, где они закончили свои дни в ужасающей нищете. Но моему двоюродному дедушке Джону была уготована иная судьба, он совсем неплохо устроился в жизни. После того как почтово-пассажирское судно доставило его на французский берег, он первым делом сумел подыскать себе женушку-француженку по имени Анна-Мария де Бернар, которая в качестве приданого преподнесла ему винодельню в долине реки Шаранты.
– Вы имеете в виду Шартро?
– Да.
– Но Шартро известен марками своего коньяка, а не винами.
– Так оно и есть. Моему двоюродному дедушке Джону вскоре наскучило заниматься производством вин, и он начал экспериментировать с виски, а это дело всегда было для него привлекательным. Конечно, у него ничего не вышло. Во Франции невозможно вырастить подходящий сорт ячменя, да и климат слишком теплый для соложения. В конце концов он отказался от своих опытов с виски и переключился на изготовление коньяка. Шартро знаменит своими сортами винограда, который используется только для приготовления коньяка.
– И в этом деле он достиг успеха?
– Да, его коньяки были вне конкуренции, а положение, которое он достиг в обществе, давало ему все шансы на возвращение своего титула и всех своих земель, если бы он возвратился в Шотландию. Но он не захотел этого сделать. У него и его жены Анны-Марии была дочь Джулиана, которая вскоре после революции вышла замуж за своего троюродного брата Жана Филиппа. Я предполагаю, что Джон не хотел покидать ее и своих внучат, Симона и Ровену. И когда он умер, то дело его унаследовал зять, что совершенно в порядке вещей.
– А что, Жан Филипп и сейчас занимается делом, которое унаследовал от Джона?
– Нет, отец Ровены погиб в Пруссии, в битве при Эйлау в 1807 году. А Джулиана... По правде говоря, мне не удалось повидать ее. Говорят, она была невероятно красива и, по-видимому, отличалась хрупким телосложением. Она пережила смерть своего мужа всего лишь на полгода, и я думаю, что горестные переживания в связи с утратой мужа ускорили ее смерть.
– Вполне возможно, – согласился Тарквин.
– Во всяком случае, – продолжал Лахлен, откидываясь в кресле, – появление Ровены в этом замке напрямую связано со смертью ее матери. Ситуация во Франции была неспокойной, и Джулиана, естественно, переживала за безопасность своих детей. Сын Джулианы Симон – ему тогда уже исполнилось четырнадцать лет – сам мог позаботиться о себе, ведь молодому человеку это легче сделать. Что касается Ровены, то ее решено было отправить сюда.
«Интересно, понимала ли Джулиана, что дочь ее способна позаботиться о себе вовсе не хуже, чем ее братец? По-видимому, леди Лесли виновата в том, что ее предвзятое отношение к девушке оказало влияние на взгляды ее сына», – решил про себя Тарквин. Вслух же он сказал:
– Странно, что ваша тетя могла пожелать, чтобы ее единственная дочь воспитывалась так далеко от дома.
– Джулиана и ее родители в годы революции здесь оставались во Франции. Однако многие аристократы, находясь в ссылке, жили здесь, и мне понятно, что Джулиане очень нравилось это место и мои родители пришлись ей по душе.
– А теперь мисс де Бернар возвращается во Францию, – сказал Тарквин сухо, – хотя я сомневаюсь, что положение в стране за шесть прошедших лет изменилось к лучшему и что жить в ней стало сравнительно спокойнее. Ваши родители, конечно, учли это обстоятельство?
– Мои родители и я все понимаем, капитан, – заверил его Лахлен с горячностью. – Но Ровена и слушать не хочет тех, кто уговаривает ее остаться. Ее бабушка скончалась в декабре, а брат остался в Шартро с тетушкой, молодыми кузинами и двумя помощниками, работающими на винокурне. Ровена непреклонна в своем решении вернуться во Францию, в родной дом, а моя мама ей в этом не препятствует.
– Леди Лесли определенно дала понять, что желания ее племянницы совпадают с ее собственными, – заметил Тарквин.
Лахлен засмеялся, его голос был грубовато-резким.
– О, я совершенно в этом уверен. Моя матушка и Ровена...
Внезапно он прервал свою речь, не желая прибавить что-либо к сказанному, и, с вежливым участием всматриваясь в лицо капитана, отметил про себя, что у того усталый вид.
– Я сам провожу вас в отведенную вам комнату. Сомневаюсь, что кто-либо из слуг явится сюда сейчас, в такой поздний час, если я даже и попытаюсь вызвать его звонком. Слуги предпочитают тут не появляться, и именно поэтому мне так нравится проводить здесь время. Я стремлюсь к уединению.
– А ваша кузина?
– Ровене нужна смена впечатлений, – несколько загадочно произнес Лахлен.
Сделав несколько поворотов по темному коридору, они наконец очутились у дверей отведенной Тарквину комнаты. Вежливо пожелав капитану доброй ночи и приятных снов, молодой человек исчез в темноте.
Глава 2
Утро следующего дня выдалось холодным и сырым, туманная пелена нависла над горной долиной, зажатой в кольце гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Виски, изготовленное в Глен Роузе, – произнес Тарквин, пытаясь припомнить это название, но о такой марке он раньше не слышал.
– Да, виски из Глен Роуза, – Лахлен поднял стакан, разглядывая его на свет, и стал смаковать его содержимое. – Это особый сорт двенадцатилетней выдержки. Еще когда мне было отроду несколько годочков, мой дедушка Медоу Лесли заложил его в погреб на хранение. Но он так и не смог отведать этого виски, так как умер. Думаю, что он остался бы им вполне доволен.
Он долил виски в стакан Тарквина.
– Получение виски с помощью перегонки – процесс, не имеющий ничего общего с волшебством, но искусство его приготовления пришло к нам из древних времен. Чтобы получилось хорошее виски, нужно иметь настоящий талант и нужную жилку. Всеми этими качествами мой дед обладал в полной мере. А вот у моего отца эти способности отсутствуют, – добавил он уверенно.
– Вашего отца...
– Грейэми Роберт Данн, шестой граф Лесли. Лахлен отодвинул стакан в сторону.
– Но самым замечательным, с тончайшим букетом, является виски тридцатипятилетней выдержки, приготовленное моим двоюродным дедушкой, Джоном Стюартом Лесли. Он был одним из тех редких талантов, которые до тонкости знают свое дело.
– Джон Стюарт Лесли, – Тарквин наморщил лоб, повторяя это имя. – Не дедушку ли Ровены де Бернар вы имеете., в виду?
– О, капитан Йорк! У нашей семьи запутанная и сложная история. Первоначально эта винокурня и титул графа были пожалованы дедушке Ровены. Однако наследником всего имущества стал мой дедушка Медоу, младший брат Джона, который во время восстания 1745 года сражался на стороне Стюартов, а после поражения восстания был выслан из страны во Францию.
– Те из шотландцев, которые остались в живых после восстания 1745 года, были утоплены, четвертованы или повешены, – вспомнил Тарквин.
– Или же были доставлены морским путем в чужую страну, где они закончили свои дни в ужасающей нищете. Но моему двоюродному дедушке Джону была уготована иная судьба, он совсем неплохо устроился в жизни. После того как почтово-пассажирское судно доставило его на французский берег, он первым делом сумел подыскать себе женушку-француженку по имени Анна-Мария де Бернар, которая в качестве приданого преподнесла ему винодельню в долине реки Шаранты.
– Вы имеете в виду Шартро?
– Да.
– Но Шартро известен марками своего коньяка, а не винами.
– Так оно и есть. Моему двоюродному дедушке Джону вскоре наскучило заниматься производством вин, и он начал экспериментировать с виски, а это дело всегда было для него привлекательным. Конечно, у него ничего не вышло. Во Франции невозможно вырастить подходящий сорт ячменя, да и климат слишком теплый для соложения. В конце концов он отказался от своих опытов с виски и переключился на изготовление коньяка. Шартро знаменит своими сортами винограда, который используется только для приготовления коньяка.
– И в этом деле он достиг успеха?
– Да, его коньяки были вне конкуренции, а положение, которое он достиг в обществе, давало ему все шансы на возвращение своего титула и всех своих земель, если бы он возвратился в Шотландию. Но он не захотел этого сделать. У него и его жены Анны-Марии была дочь Джулиана, которая вскоре после революции вышла замуж за своего троюродного брата Жана Филиппа. Я предполагаю, что Джон не хотел покидать ее и своих внучат, Симона и Ровену. И когда он умер, то дело его унаследовал зять, что совершенно в порядке вещей.
– А что, Жан Филипп и сейчас занимается делом, которое унаследовал от Джона?
– Нет, отец Ровены погиб в Пруссии, в битве при Эйлау в 1807 году. А Джулиана... По правде говоря, мне не удалось повидать ее. Говорят, она была невероятно красива и, по-видимому, отличалась хрупким телосложением. Она пережила смерть своего мужа всего лишь на полгода, и я думаю, что горестные переживания в связи с утратой мужа ускорили ее смерть.
– Вполне возможно, – согласился Тарквин.
– Во всяком случае, – продолжал Лахлен, откидываясь в кресле, – появление Ровены в этом замке напрямую связано со смертью ее матери. Ситуация во Франции была неспокойной, и Джулиана, естественно, переживала за безопасность своих детей. Сын Джулианы Симон – ему тогда уже исполнилось четырнадцать лет – сам мог позаботиться о себе, ведь молодому человеку это легче сделать. Что касается Ровены, то ее решено было отправить сюда.
«Интересно, понимала ли Джулиана, что дочь ее способна позаботиться о себе вовсе не хуже, чем ее братец? По-видимому, леди Лесли виновата в том, что ее предвзятое отношение к девушке оказало влияние на взгляды ее сына», – решил про себя Тарквин. Вслух же он сказал:
– Странно, что ваша тетя могла пожелать, чтобы ее единственная дочь воспитывалась так далеко от дома.
– Джулиана и ее родители в годы революции здесь оставались во Франции. Однако многие аристократы, находясь в ссылке, жили здесь, и мне понятно, что Джулиане очень нравилось это место и мои родители пришлись ей по душе.
– А теперь мисс де Бернар возвращается во Францию, – сказал Тарквин сухо, – хотя я сомневаюсь, что положение в стране за шесть прошедших лет изменилось к лучшему и что жить в ней стало сравнительно спокойнее. Ваши родители, конечно, учли это обстоятельство?
– Мои родители и я все понимаем, капитан, – заверил его Лахлен с горячностью. – Но Ровена и слушать не хочет тех, кто уговаривает ее остаться. Ее бабушка скончалась в декабре, а брат остался в Шартро с тетушкой, молодыми кузинами и двумя помощниками, работающими на винокурне. Ровена непреклонна в своем решении вернуться во Францию, в родной дом, а моя мама ей в этом не препятствует.
– Леди Лесли определенно дала понять, что желания ее племянницы совпадают с ее собственными, – заметил Тарквин.
Лахлен засмеялся, его голос был грубовато-резким.
– О, я совершенно в этом уверен. Моя матушка и Ровена...
Внезапно он прервал свою речь, не желая прибавить что-либо к сказанному, и, с вежливым участием всматриваясь в лицо капитана, отметил про себя, что у того усталый вид.
– Я сам провожу вас в отведенную вам комнату. Сомневаюсь, что кто-либо из слуг явится сюда сейчас, в такой поздний час, если я даже и попытаюсь вызвать его звонком. Слуги предпочитают тут не появляться, и именно поэтому мне так нравится проводить здесь время. Я стремлюсь к уединению.
– А ваша кузина?
– Ровене нужна смена впечатлений, – несколько загадочно произнес Лахлен.
Сделав несколько поворотов по темному коридору, они наконец очутились у дверей отведенной Тарквину комнаты. Вежливо пожелав капитану доброй ночи и приятных снов, молодой человек исчез в темноте.
Глава 2
Утро следующего дня выдалось холодным и сырым, туманная пелена нависла над горной долиной, зажатой в кольце гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122