Сам Веллингтон и командующий испанской дивизией Алава получили легкие ранения. Пришло донесение, что Сульт в настоящее время отступает к Сен-Северу: его армия отходила столь поспешно, что даже не успела забрать с собой оружие со складов, которые захватила вскоре англо-португальская армия.
Кругом царила неразбериха. Казалось, никто не знал, где искать лорда Веллингтона или когда он намерен атаковать противника в следующий раз.
– Для меня не имеет значения, где он находится, – призналась миссис Пемберли-Мартин, – ведь Фредерик сейчас находится там, по-видимому, в относительной безопасности, так как война пока обошла это местечко стороной. Но успокаиваться нельзя, так как французы снова могут собрать свои силы и вытеснить нашу армию на территорию Испании.
Хелин Синклер и Аделаида Такер слушали рассуждения миссис Пемберли-Мартин и на душе у них было неспокойно. Ровена же возразила, что лорд Веллингтон будет, по-видимому, преследовать французов до самого Бордо.
– Теперь, когда лорд Веллингтон получил преимущество, он постарается не уступить его противнику. Капитан Йорк как-то сказал, что лорд не из тех военачальников, которые легко отказываются от достигнутого.
– По-видимому, вы правы, – согласилась миссис Пемберли-Мартин с некоторой долей сомнения и вышла посмотреть на развешанные на веревках холсты из льняного полотна, приготовленные – на тот случай, если придется бинтовать раны вывезенным с поля сражения английским солдатам.
Однако заготовленные ею бинты так и не понадобились, поскольку раненных доставляли в госпиталь западнее Байонны. А через несколько дней даже испанские солдаты, нахлынувшие в Сан-Себастьян, покинули его. Городишко снова опустел и успокоился. Но совсем неспокойно было на душе у Ровены де Бернар, уже проведшей много беспокойных дней в ожидании новостей. Ни один солдат, с которыми она пыталась объясниться на очень плохом испанском, не в состоянии был ей ответить, когда мост через реку Бидасоа будет восстановлен (если вообще будет), и гражданские лица получат разрешение переходить по нему с одного берега на другой. Даже Луису Аронки не удалось ничего выяснить, так как бешеные ветры и проливные дожди вызвали многочисленные грязевые оползни, которые перекрыли дороги и лишили людей возможности получать надежную информацию.
– Мне не удалось найти ни одного человека, от которого можно было бы получить интересующие вас сведения! – объяснял он Ровене. – Отправляться в это время за пределы Ируна – крайне опасно, и только безумцу или глупцу может взбрести в голову отправляться в дорогу в такую несносную погоду! Но не следует отчаиваться: со дня на день британский кавалерийский полк должен проследовать через Сан-Себастьян в направлении Витории, где, как известно, нет недостатка в фураже. Среди офицеров, несомненно, найдется такой, который сможет толково объяснить, безопасно ли в эту пору отправлять вас домой к вашим родственникам. Ничего другого, как только ждать, вам не остается. Ждать и сохранять терпение и выдержку.
Но именно терпение было у Ровены на пределе. Ей уже стало невмоготу пассивно ждать новостей, сидя в этом британском гарнизоне. Ровена поднялась со своего места у камелька и, подойдя к окну, стала смотреть через стекло на улицу. Луис, наблюдая за ней, заметил, что Ровена глубоко обеспокоена, и причина ее беспокойства для него не была тайной. Он ненавязчиво намекнул, что поскольку день уже близится к вечеру, то ее отсутствие в доме миссис Пемберли-Мартин может быть замечено. А она не из тех женщин, кто с легким сердцем прощает другим кое-какие оплошности. Впрочем, юная леди сама это знает. Не она ли сама придумала полковнице прозвище, кажется, «мегера», так ведь?
Ровена не сдержала улыбки.
– Да, сеньор Аронки.
Когда Ровена узнала, что скромный и непритязательный баск прекрасно говорит по-английски, она не особенно удивилась. Ведь он все-таки был другом Тарквина Йорка, а это говорило о многом. Она нередко стала посещать дом Аронки без ведома и согласия миссис Пемберли-Мартин и Хелин Синклер. Ровена не могла внятно объяснить, почему ее влекло сюда. Конечно, у Аронки всегда можно было получить правдивую информацию. Он не утаил от нее, что является активным участником баскского подпольного движения, объединяющего легионы тех испанцев, которые проводят тайную агитацию за освобождение Испании от ненавистных французских оккупантов. Кроме того, этот пожилой одинокий человек был искренне рад ее видеть.
Глядя задумчиво на Ровену, Луис заговорил.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы сильно переживали за судьбу молодого человека. На фронте ему не будет причинено вреда.
Ровена вопросительно взглянула на Аронки.
– Симон? Но ведь он...
– Я говорю не о вашем брате, – многозначительно сказал Луис.
– Тогда о ком же?.. – Ровена умолкла, смущенно глядя на Луиса, ее щеки залил румянец.
– Нет, вы не можете думать, что я... что капитан Йорк... – и опять Ровена не закончила фразу, но в следующий момент краска смущения исчезла с ее лица, она смотрела на Луиса широко раскрытыми глазами, в которых застыл испуг.
– Нет, я не хочу этому верить! Он не мог отправиться в Ортез! Ему было поручено доставить донесение в Шатильон-сюр-Сэн! Он сам говорил об этом полковнику Пемберли-Мартину, я случайно услышала.
Луис пожал плечами.
– Не припомню, чтобы он когда-либо не подчинился приказу.
Ровена резко опустилась на стул. Нет, ей трудно в это поверить! Неужели Тарквин действительно отказался сопровождать полковника Пемберли-Мартина, которому срочно потребовалось выяснить ряд важных вопросов в штаб-квартире союзников? Наверное, он отправился в полк, где служил раньше. Ровена была очень сердита на капитана за то, что он оставил ее здесь, в Сан-Себастьяне, но ей казалось диким, что он мог ее бросить ради того, чтобы сражаться с противником.
«Но они не противники, по меньшей мере они мне не враги», – смущенно думала Ровена. Ведь она тоже француженка, и мысль о том, что Тарквин может быть убит одним из ее соотечественников, доставляла ей душевные муки. Холодный ужас охватил Ровену, когда она вдруг мысленно представила себе изрытое, вздыбленное поле битвы и на нем, среди множества убитых, распростертое на грязной земле бездыханное, растерзанное тело Тарквина. Воображаемая картина кровавой бойни под Ортезом заставила Ровену задрожать.
– Выпей-ка вот это, обязательно поможет.
Луис Аронки протянул ей кувшин с козьим молоком. Он терпеливо ждал, пока она пила, затем возвратился на свое рабочее место и закурил трубку. Прошло несколько минут, но никто из них не произнес ни слова. В комнате повисла тишина, нарушаемая только шумом дождя, ударяющего в стекла, но этот звук был настолько привычным, что его попросту не замечали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Кругом царила неразбериха. Казалось, никто не знал, где искать лорда Веллингтона или когда он намерен атаковать противника в следующий раз.
– Для меня не имеет значения, где он находится, – призналась миссис Пемберли-Мартин, – ведь Фредерик сейчас находится там, по-видимому, в относительной безопасности, так как война пока обошла это местечко стороной. Но успокаиваться нельзя, так как французы снова могут собрать свои силы и вытеснить нашу армию на территорию Испании.
Хелин Синклер и Аделаида Такер слушали рассуждения миссис Пемберли-Мартин и на душе у них было неспокойно. Ровена же возразила, что лорд Веллингтон будет, по-видимому, преследовать французов до самого Бордо.
– Теперь, когда лорд Веллингтон получил преимущество, он постарается не уступить его противнику. Капитан Йорк как-то сказал, что лорд не из тех военачальников, которые легко отказываются от достигнутого.
– По-видимому, вы правы, – согласилась миссис Пемберли-Мартин с некоторой долей сомнения и вышла посмотреть на развешанные на веревках холсты из льняного полотна, приготовленные – на тот случай, если придется бинтовать раны вывезенным с поля сражения английским солдатам.
Однако заготовленные ею бинты так и не понадобились, поскольку раненных доставляли в госпиталь западнее Байонны. А через несколько дней даже испанские солдаты, нахлынувшие в Сан-Себастьян, покинули его. Городишко снова опустел и успокоился. Но совсем неспокойно было на душе у Ровены де Бернар, уже проведшей много беспокойных дней в ожидании новостей. Ни один солдат, с которыми она пыталась объясниться на очень плохом испанском, не в состоянии был ей ответить, когда мост через реку Бидасоа будет восстановлен (если вообще будет), и гражданские лица получат разрешение переходить по нему с одного берега на другой. Даже Луису Аронки не удалось ничего выяснить, так как бешеные ветры и проливные дожди вызвали многочисленные грязевые оползни, которые перекрыли дороги и лишили людей возможности получать надежную информацию.
– Мне не удалось найти ни одного человека, от которого можно было бы получить интересующие вас сведения! – объяснял он Ровене. – Отправляться в это время за пределы Ируна – крайне опасно, и только безумцу или глупцу может взбрести в голову отправляться в дорогу в такую несносную погоду! Но не следует отчаиваться: со дня на день британский кавалерийский полк должен проследовать через Сан-Себастьян в направлении Витории, где, как известно, нет недостатка в фураже. Среди офицеров, несомненно, найдется такой, который сможет толково объяснить, безопасно ли в эту пору отправлять вас домой к вашим родственникам. Ничего другого, как только ждать, вам не остается. Ждать и сохранять терпение и выдержку.
Но именно терпение было у Ровены на пределе. Ей уже стало невмоготу пассивно ждать новостей, сидя в этом британском гарнизоне. Ровена поднялась со своего места у камелька и, подойдя к окну, стала смотреть через стекло на улицу. Луис, наблюдая за ней, заметил, что Ровена глубоко обеспокоена, и причина ее беспокойства для него не была тайной. Он ненавязчиво намекнул, что поскольку день уже близится к вечеру, то ее отсутствие в доме миссис Пемберли-Мартин может быть замечено. А она не из тех женщин, кто с легким сердцем прощает другим кое-какие оплошности. Впрочем, юная леди сама это знает. Не она ли сама придумала полковнице прозвище, кажется, «мегера», так ведь?
Ровена не сдержала улыбки.
– Да, сеньор Аронки.
Когда Ровена узнала, что скромный и непритязательный баск прекрасно говорит по-английски, она не особенно удивилась. Ведь он все-таки был другом Тарквина Йорка, а это говорило о многом. Она нередко стала посещать дом Аронки без ведома и согласия миссис Пемберли-Мартин и Хелин Синклер. Ровена не могла внятно объяснить, почему ее влекло сюда. Конечно, у Аронки всегда можно было получить правдивую информацию. Он не утаил от нее, что является активным участником баскского подпольного движения, объединяющего легионы тех испанцев, которые проводят тайную агитацию за освобождение Испании от ненавистных французских оккупантов. Кроме того, этот пожилой одинокий человек был искренне рад ее видеть.
Глядя задумчиво на Ровену, Луис заговорил.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы сильно переживали за судьбу молодого человека. На фронте ему не будет причинено вреда.
Ровена вопросительно взглянула на Аронки.
– Симон? Но ведь он...
– Я говорю не о вашем брате, – многозначительно сказал Луис.
– Тогда о ком же?.. – Ровена умолкла, смущенно глядя на Луиса, ее щеки залил румянец.
– Нет, вы не можете думать, что я... что капитан Йорк... – и опять Ровена не закончила фразу, но в следующий момент краска смущения исчезла с ее лица, она смотрела на Луиса широко раскрытыми глазами, в которых застыл испуг.
– Нет, я не хочу этому верить! Он не мог отправиться в Ортез! Ему было поручено доставить донесение в Шатильон-сюр-Сэн! Он сам говорил об этом полковнику Пемберли-Мартину, я случайно услышала.
Луис пожал плечами.
– Не припомню, чтобы он когда-либо не подчинился приказу.
Ровена резко опустилась на стул. Нет, ей трудно в это поверить! Неужели Тарквин действительно отказался сопровождать полковника Пемберли-Мартина, которому срочно потребовалось выяснить ряд важных вопросов в штаб-квартире союзников? Наверное, он отправился в полк, где служил раньше. Ровена была очень сердита на капитана за то, что он оставил ее здесь, в Сан-Себастьяне, но ей казалось диким, что он мог ее бросить ради того, чтобы сражаться с противником.
«Но они не противники, по меньшей мере они мне не враги», – смущенно думала Ровена. Ведь она тоже француженка, и мысль о том, что Тарквин может быть убит одним из ее соотечественников, доставляла ей душевные муки. Холодный ужас охватил Ровену, когда она вдруг мысленно представила себе изрытое, вздыбленное поле битвы и на нем, среди множества убитых, распростертое на грязной земле бездыханное, растерзанное тело Тарквина. Воображаемая картина кровавой бойни под Ортезом заставила Ровену задрожать.
– Выпей-ка вот это, обязательно поможет.
Луис Аронки протянул ей кувшин с козьим молоком. Он терпеливо ждал, пока она пила, затем возвратился на свое рабочее место и закурил трубку. Прошло несколько минут, но никто из них не произнес ни слова. В комнате повисла тишина, нарушаемая только шумом дождя, ударяющего в стекла, но этот звук был настолько привычным, что его попросту не замечали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122