Она сердито оттолкнула его руку.
– За пять лет, Квин, ты не был в отпуске ни разу!
– Знаю.
– Тогда ты без сомнения заслужил право отказаться от участия в американском конфликте.
– Ровена, ты, по-видимому, меня не поняла. Я сам высказал желание отправиться в Америку.
Она почувствовала, как сердце у нее при этих словах упало: было в них нечто такое, с чем она не хотела мириться.
– Квин, – произнесла она дрожащим голосом.
– Нет, Ровена, – сказал он твердо, давая понять, что уговаривать его остаться бесполезно. Она отвернулась от него. Спина и плечи ее были прямыми. Тарквин почувствовал, как им овладевают беспомощная растерянность и разочарование.
«Вот чертовка! – подумал он. – Она не имеет права наказывать меня таким образом! Неужели она не понимает, что я не собираюсь отказываться от продолжения службы в армии ради того только, чтобы остаток жизни провести с ней, занимаясь перегонкой коньяка. Как бы ни была приятна любовь, нельзя забывать, что я солдат британской армии. А Ровена – женщина, навсегда привязанная к земле».
Молча возвратились они домой, но уже не чувствовалось между ними прежнего согласия. Глаза Тарквина были опущены, он смотрел прямо перед собой в землю, выражение лица у него было неприятным и думал он не о Ровене.
Ровена тоже молчала, но в глазах у нее стояли слезы, хотя она сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Она чувствовала, что между ними разверзается пропасть и ее уже не перешагнуть. Завтра она останется одна, а Тарквин уедет. Сердце Ровены налилось свинцовой тяжестью. Разве можно допустить, чтобы он покинул ее? Без него и жизнь не мила: ни любви, ни счастья. Ее ожидает пустота. Эта мысль ее испугала. Она и представить себе не могла, что он занял в ее жизни такое важное место.
Ровену знобило, и Тарквин, посмотрев на нее, участливо спросил:
– Тебе холодно? Она кивнула головой.
– Ровена, – сказал он мягко, поворачивая ее лицом к себе, – Я не хочу, чтобы ты думала...
– Квин, подожди, – прервала его Ровена, положив свою руку на рукав его мундира и показывая в направлении, где находился внутренний двор дома. – Посмотри туда. Кажется, что там остановилась лошадь Исмаила.
Тарквин резко повернул голову в ту сторону и увидел лошадь, стоявшую перед освещенными лунным светом ступеньками, ее спина блестела, а бока учащенно вздымались.
– Богом клянусь, это он.
– Я думала, что ты ожидал его возвращения не раньше утра.
Ровена тяжело дышала, стараясь не отстать от него.
– Уповаю на божью помощь, что ничего дурного не случилось.
Парадная дверь была открыта, и Жюстина выбежала им навстречу, как только увидела, что они возвращаются. Ее лицо в свете фонарей выглядело очень бледным и испуганным. Ровена подошла к ней. Тарквин же быстрым шагом направился в холл, где Пир Исмаил Хан томился в ожидании.
– Кто это? – зашептала Жюсси, хватая свою кузину за рукав. – Он сказал, что привез письма для майора Йорка. Сначала я не хотела его пускать, но он был настойчив. Даже не знаю, что и делать!
– Ты поступила правильно. Это всего лишь Пир Исмаил Хан, связной майора Йорка.
Глаза у Жюстины расширились.
– Его связной? Ты хочешь сказать, что он солдат? Что в британской армии он оказался по вербовке – с такой бородой и таким... таким ножом? И откуда же он попал к нам?
– Из Афганистана. Жюстину передернуло.
– И майор Йорк терпит его дикий взгляд?
Ровена ничего не ответила. Когда-то она тоже смотрела на Пир Исмаила Хана с неприязнью.
– Что с тобой, Ровена? – спросила Жюсси неожиданно, уставившись на лицо кузины. – Ты плакала?
– С чего ты ваяла? Нет, просто у меня немного болит горло. Пойдем, Жюсси, поможешь мне приготовить завтрак. Им предстоит длинная дорога.
– Откуда ты знаешь? Афганец ничего не говорил об отъезда. Наверное, майор Йорк сообщил тебе, что ему пора уезжать?
– На этот счет не было сказано много слов. Я только знаю, что он здесь не останется. Пойдем.
И не дожидаясь кузины, Ровена быстро прошла по коридору в кухню.
– Ты уверен в том, что все сказанное тобой не является вымыслом? – требовательно расспрашивал Тарквин Исмаила.
Патан утвердительно кивнул.
– Как же мне не быть уверенным? В конце концов я сам перехватил курьера в Бордо, и он настаивал., чтобы ты сразу же передал сообщение в Тулузу. Веллингтон находится там же, где и раньше, хотя на следующей неделе он собирается отправиться в Кале. А слухи, которые о нем распространены, действительно подтвердились. Ему дарован титул герцога.
Исмаил нагнулся, чтобы стряхнуть пыль с брюк, а Тарквин, глядя на него, спросил, четко выговаривая слова:
– Ты что-то не досказал, я чувствую.
Исмаил вопросительно посмотрел на него.
– Не играй со мной в прятки, Исмаил, – произнес Тарквин нетерпеливо. – Я знаю, ты не сообщил мне еще что-то очень важное. Выкладывай!
Лицо патана собралось в тяжелые складки. Тарквин стоял перед ним, скрестив руки на груди, и ждал.
– Я привез для тебя письма, – сказал он наконец. – Пакет с почтой прибыл из Дувра, когда я собирался отправиться в Бордо. Здесь четыре письма, все из Лонгбурна. Я был уверен, что раз писем так много, значит, и содержащиеся в них сообщения малоутешительны.
– Дай-ка их мне.
Исмаил отдал письма. Тарквин с волнением взял их и, прихрамывая, удалился. Всего лишь один раз, кроме этого, он получал из дома такое количество писем одновременно. Дрожащей рукой он надломил печать, которая, как ему было известно, хранилась у его матери. Его словно ударило, когда он пробежал первые строки и вычитал в них имя своего младшего брата Джейми. Нет, этому невозможно поверить!
Тарквин развернул второе письмо, и сразу узнал аккуратный почерк своей матери, леди Изабеллы Йорк: «Дорогой мой сын, мне очень приятно сознавать, что я первой могу сообщить тебе радостную весть о твоем брате, который жив и здоров и служит в прусской кавалерийской бригаде под Бауценом...»
Луиза писала: «Радость наша была безмерной, когда мы получили письмо от Джейми и узнали, что он жив и со здоровьем у него все в порядке...»
А Шарлотта сообщала: «О, Квин, трудно поверить, что можно испытывать такую полноту счастья! Даже теперь ноги сами пускаются в пляс, лишь стоит вспомнить, что Джейми не погиб. Какая благословенная весть!»
Тарквин отложил письма в сторону и, прикрыв рукой глаза, стоял в таком положении несколько минут. Когда он наконец поднял голову, то увидел, что по коридору навстречу ему идет Ровена. Она была одета в черное платье, то самое, в котором ее видели на похоронах Феликса и которое она так беззаботно с себя скинула, когда они лежали в траве и занимались любовью.
Ее лицо в темноте казалось бледным пятном, но когда она вышла из тени и свет лампы осветил ее волосы с красноватым отливом и ее строгий профиль, Тарквин внезапно понял, как ему тяжело будет расставаться с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122