– Молодцы! – гаркнул Олдама. – Все тут?
– Радима убили, – спокойно сказал Линду, – и Алдана.
– Сулев с вами? – крикнул с кургана Каницар. – Су-лев!
– Здесь я, бать! – прогудел квадратный парень, подбирая Олегов скрамасакс. – Не нужон боле? – спросил он у хозяина.
– Пользуйся, – улыбнулся Олег.
Сулев кивнул и пошел вперевалку к отцу.
– Почапали, – нахмурился Олдама. – Не нравится мне это… Сорок лодий ихних прошло! Значит, наши где? На дне!
– Ты ерунду-то не говори! – строго попенял ему Мутур сын Алвада, углежог из Хунигарда. – Да они бьются еще, там, на озере. И кто кого, одним богам известно…
– Да что ты говоришь! – сказал Олдама, подпуская яду в голос. – Нам от того не легче. Сорок лодий – это тыщи четыре викингов, а у конунга в дружине всего пять сотен. Ну, с Лидулом еще пришли, с Вадимом… Тыща всего!
– Ну и что? – не сдавался Мутур.
– А то… Хватит болтать! – оборвал его Олдама. – За мной!
По дороге в маленький отряд Олдамы влились стрелки. Олег с облегчением заметил Валита. Карел был жив-здоров и не ранен даже.
– А мы с Алком еще троих пристукнули! – радостно доложил Валит.
– Молодцы, – усмехнулся Олег.
– Это еще не битва была, – пропыхтел Олдама, – а так, разминка. Вот щас… Да!
Отряд выбежал к лесополосе, разграничивавшей город и курганы. Из-за деревьев слышались крики и вой, лязг мечей, грохот щитов, а в небо уже клубились столбы дыма.
– Наусты горят! – крикнул Алк.
Олег выбежал на край возвышенности и замер. Насколько видел глаз, везде кипел бой – на берегу, на улочках, сходящих к реке. Под стенами Альдейги бегали люди с оружием, сходясь один на один, один на всех, все на одного. Тысячи воинов топтались на деревянных мостовых, лужи крови медленно пропитывали исшарканную древесину. А бой только начинался…
– К крепости пробиваемся! – прокричал Олдама. – Одних нас тут размажут!
Все разом припустили к Северным воротам, перескакивая через трупы, избегая схваток. Стены прикрывали Альдейгьюборг только наполовину, охватывая город полукругом, концами выходя к реке и утыкаясь в квадратные рубленые башни, чьи бойницы глядели в воду. Берег же был открытым, но не беззащитным – повсюду из воды торчали вбитые сваи, не давая причалить лодьям, оставляя единственный проход к устью Ала-дьоги. И вот к нему-то, как лососи на нерест, шли драккары с носами, украшенными головами змиев, волков, козлов, горгулий.
– Кучнее бежим, кучнее! – надрывался Олдама.
Тяжелые городские ворота уже не висели, а лежали на земле, как вытащенный на берег плот. Десяток сгибших воинов лежал на мосту через мелкий, недорытый ров. Ополченцы ворвались в город. На перекрестке, там, где Готский конец граничил с Водским, дорогу отряду преградила парочка викингов. Разгорячась, двое русов – Фроутан и Слуд – бросились на того, что слева. Русы-то они русы, но не варяги! Викинг нанес один молниеносный удар снизу вверх, выпуская Слуду кишки, и тут же рубанул по Фроутану, снося тому голову с плеч. Каницар спас положение – выпустил стрелу. Товарищ павшего свея не стал принимать бой в одиночку. Прикрывшись круглым щитом, он скакнул в узкую щель между избами и пропал.
– Бежим!
Выбежали к церквушке. На пороге храма лежал в луже крови диакон Ставр, рядом, раскинув руки и ноги, покоился Булан. Его черные глаза с удивлением глядели в небо. Нет, не глядели, просто отражали невинную голубизну… Кривой хазарский меч валялся рядом, его блестящее лезвие чернело запекшейся кровью. Олег положил на землю свой меч и поднял тот, что служил хазарину. Этот ему сподручнее будет… Лезвие узкое, в два пальца, как у катаны. И колоть можно… Только рукоять покороче, на два кулака.
– Прости… – шепнул Олег, глядя в мертвые глаза Булана, и снял с хазарина ножны. Повесив их за спину, он затянул перевязь на груди.
– Коней бы! – крикнул Олдама.
– А вона! – показал Ошкуй на питейное заведение, перед которым были привязаны к коновязи пять или шесть лошадей. Перепуганные животные метались, храпели, дергали головами, пытаясь вырваться, но поводья держали крепко. А на самой коновязи лежала, выгнувшись дугой, молодая девушка. Рубаху ее красила кровь, а золотистые волосы окунались в поилку для лошадей. Олегу тут же вспомнилась Рада. Как она там?..
– Олдама! – крикнул он. – Давай разделимся! Ты к крепости, а мы к Бравлинсхову поскачем. Я и Валит… Да, Валит?
– Конечно! – встрепенулся карел.
– И я! – поднял секиру Ошкуй.
– А пробьетесь? – спросил Олдама, распутывая одной рукой скользящий узел, а другой успокаивая коня.
– Попробуем!
– Гоните!
Олег отвязал гнедочалого, с густым нависом, хорошей выездки. Степняк! Животина неспокойно отаптывалась, конячий глаз косил на Олега, дыхи тревожно раздувались.
– Спокойно, коняшка! – Олег огладил коневью морду, потрепал седую гриву и взлетел в седло.
Конь сперва вскобенился, но пофыркал-пофыркал и стал слушаться. Олег припустил коня мелким шагом, дожидаясь, когда его догонят Валит и Ошкуй. Валит выбрал рыжего, а Ошкуй взгромоздился на серого в яблоках.
– За мной!
Понукаемый гнедочалый пошел быстрым наметом. Да коняшенок и не ждал посыла – сам ярился, гонистый был, обскачливый. Во как припустился! И ведь мягко как несет, хоть бы раз тряхнуло. Золото, а не коняшка! Грива отвалом на бок, хвост на относе – загляденье…
За скачущими мыслями Олег старательно прятал страх и тревогу – что с Радой? Ни разу даже не вспомнил! Вот ведь…
– Может, наши в лес ушли? – прокричал Ошкуй, пригибаясь к гриве коня.
– Щас увидим! – ответил Валит.
«Надо же! – подумал Олег. – Ошкуй о товарищах вспомнил! Не так уж все и запущено…»
Альдейга строилась широко, привольно, вытягиваясь по берегу Олкоги и забираясь в лес по ее притокам. И четыре тысячи свеев, рассыпавшись по улицам, затерявшись в закоулках, не казались более страшной силой. Не сразу-то и заметишь вражин!
На полном скаку всадники преодолели горку. Вот наконец и Бравлинсхов! Главный хозяйский дом горма горел, языки пламени выбрасывало из окон второго этажа. По двору бегали девки, две кучки воинов из молодшей дружины крепили оборону. А по руслу Ила-дьоги уже бежал отрядец хускарлов, волоча лестницы и веревки, потрясая топорами и копьями.
Вот, наконец, и частокол. Олег бешено замахал рукой гридням, засевшим в привратной башенке. Створка ворот на ржавых пудовых петлях неохотно приоткрылась, и гнедочалый влетел во двор. Остужая коня, Олег сделал круг, высматривая, где мелькнет расшитая рубаха Рады. Рубахи трэлей, кожаные доспехи дренгов, поневы… Углядев зареванную Чару, он замахал ей рукой. Чара подбежала.
– Где Рада? – спросил Сухов, свешиваясь с седла. Травница сначала вытаращилась на Олега, а потом только махнула в сторону кузни:
– Там где-то!
Сухов молча развернул коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90