Личному составу полагались карабины, стальные каски и тому подобное, но никак не боевые патроны.
И надо отдать Дельгадо должное — он был асом по части марширования, полировки медных пуговиц и надраивания обуви. Но в один прекрасный день Эквадор был потрясен экономическим кризисом, и солдатам раздали боевые патроны.
Он являл собой болезненный пример ускоренной эволюции — впрочем, как и любой другой солдат. Когда меня самого после тренировочного лагеря морской пехоты послали во Вьетнам и выдали боевые патроны, я совершенно перестал походить на то вялое животное, каким был в гражданской жизни. И творил я вещи почище, чем Дельгадо.
* * *
Итак: магазин, куда вломился Дельгадо, стоял в ряду деловых строений напротив отеля «Эльдарадо». Солдаты, протянувшие колючую проволоку вокруг гостиницы, считали этот ряд магазинчиков частью своего оборонительного барьера. Поэтому, взломав заднюю дверь одного из них и затем открыв переднюю — всего на волосок, чтобы выглянуть наружу, — Дельгадо тем самым пробил брешь в этом барьере, сквозь которую теперь вслед за ним мог проникнуть кто-то другой. Эта-то брешь и была лептой, внесенной им в будущее человечества, поскольку очень скоро неким чрезвычайно важным лицам суждено было через нее пробраться в отель.
* * *
Выглянув наружу сквозь щель в отпертой им передней двери магазина, Дельгадо увидел двух своих врагов. Один из них помахивал на ходу маленькой рацией, способной растерзать его мозги, — по крайней мере он так думал. Но то была не рация. Это был «Мандаракс», а двое предполагаемых недругов были Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтош. Они стремительно шагали вдоль баррикады, с внутренней ее стороны — где им и полагалось ходить, поскольку они были постояльцами отеля.
Хирогуши все еще кипел от возмущения, а Макинтош подшучивал над ним, убеждая, что тот чересчур всерьез воспринимает жизнь. Они только что миновали лавку, где скрывался Дельгадо. Тогда-то последний шагнул наружу через переднюю дверь и застрелили обоих, действуя, как ему казалось, в рамках самообороны.
Таким образом, мне больше не нужно ставить звездочки перед именами Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтоша. Я делал это только для того, чтобы напоминать читателям, что эти двое относятся к числу шести постояльцев «Эльдорадо», которым суждено было умереть до захода солнца.
И вот теперь они были мертвы, и солнце опускалось над миром, где столько людей миллион лет назад верили, что выживают только самые приспособленные.
* * *
Дельгадо, победивший в этой схватке за выживание, вновь скрылся за дверью лавки и поспешил к заднем выходу, где ожидал встретить новых недругов, которых потребуется пережить.
Но там оказалось лишь шестеро смуглых малолетних нищих — все они были девочки. Когда это жуткое военное чудище во всем своем смертоносном снаряжении выскочило из дверей магазинчика на этих малюток, те были слишком голодны и уже смирились со смертью, чтобы спасаться бегством. Вместо этого они разинули рты, закатили глаза и принялись хлопать себя по животу и тыкать пальцем куда-то в горло, показывая, как им хочется есть.
По всем свету, а не только в этом закоулке Эквадора, дети в то время делали то же самое.
Но Дельгадо двинулся прочь, не обращая на них внимания, — и его так никогда и не поймали, не наказали и не госпитализировали. Он был лишь одним из множества солдат, которыми кишел город, и никому не пришло в голову хорошенько глянуть ему в лицо — которое, благодаря тени, отбрасываемой стальной каской, не слишком отличалось от любого другого лица. И, как победителю в борьбе за выживание, ему предстояло на следующий день изнасиловать женщину и стать отцом одного из последних среди тех десяти миллионов детей, которым суждено было еще родиться на южноамериканском континенте.
* * *
После его ухода шесть маленьких девочек вошли в магазин, думая найти там еду или что-нибудь такое, что можно было бы на нее обменять. Они были сиротами, пришедшими из эквадорских тропических лесов, которые простирались за горами на востоке — далеко-далеко оттуда. Родители их погибли от действия распыленных с воздуха инсектицидов, и местные летчик привез сироток в Гуаякиль, где они стали детьми улицы.
В жилах этих девочек текла преимущественно индейская кровь, но среди их предков были и негры — африканские рабы, некогда бежавшие в тропические леса.
Они были из племен знаменитых канка-боно. Им суждено было достичь зрелости на Санта Росалии и, вместе с Хисако Хирогуши, стать прародительницами всего современного человечества.
* * *
Однако прежде, чем оказаться на Санта Росалии, им предстояло проникнуть в отель. И на этом пути их, несомненно, остановили бы солдаты и баррикады — не открой для них рядовой Херальдо Дельгадо путь через взломанный им магазин.
Глава 28
Этим шести малолеткам предстояло стать на Санта Росалии шестью Евами для своего Адама — капитана фон Кляйста. Но им бы ни за что не оказаться в Гуаякиле, если бы не молодой эквадорский пилот из джунглей по имени Эдуарде Ксименес. Предыдущим летом — на следующий день после похорон Роя Хепберна — Ксименес пролетал на своем четырехместном самолете-амфибии над тропическими лесами в районе истоков реки Типутини, которая несла свои воды к Атлантическому, а не к Тихому океану. Он только что выгрузил ниже по течению реки, на границе с Перу французского антрополога и снаряжение, необходимое для выживания в джунглях, француз намеревался предпринять там поиски неуловимых канка-боно.
Следующим местом назначения Ксименеса был Гуаякиль, находившийся в пятистах километрах от места высадки француза, за двумя высокими и изрезанными горными хребтами. В Гуаякиле он должен был подобрать двоих аргентинских миллионеров, увлекающихся спортом, и доставить, и доставить их на галапагосский остров Бальтра, где ожидала нанятая ими рыболовецкая шхуна с командой для выхода в открытое море. При этом они собирались не просто половить рыбы, какая попадется. Их мечтой было поймать именно большую белую акулу, ту самую тварь, которая тридцать один год спустя проглотит Мэри Хепберн, с капитаном фон Кляйстом и «Мандараксом» в придачу.
* * *
С высоты Ксименес увидел буквы, вытоптанные в прибрежной глине: SOS. Он посадил свой самолет на воду, и тот вразвалку, как утка, вполз на берег.
Там его радостно приветствовал восьмидесятилетний ирландский священник Римской католической церкви, отец Бернард Фицджеральд, проживший среди канка-боно более полувека. А с ним — шестеро маленьких девочек, последних уцелевших из этого племени. Они-то и вытоптали на берегу призыв о помощи.
У отца Фицджеральда, кстати сказать, был общий прадедушка с Джоном Ф.Кеннеди, первым мужем миссис Онассис и тридцать пятым президентом Соединенных Штатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
И надо отдать Дельгадо должное — он был асом по части марширования, полировки медных пуговиц и надраивания обуви. Но в один прекрасный день Эквадор был потрясен экономическим кризисом, и солдатам раздали боевые патроны.
Он являл собой болезненный пример ускоренной эволюции — впрочем, как и любой другой солдат. Когда меня самого после тренировочного лагеря морской пехоты послали во Вьетнам и выдали боевые патроны, я совершенно перестал походить на то вялое животное, каким был в гражданской жизни. И творил я вещи почище, чем Дельгадо.
* * *
Итак: магазин, куда вломился Дельгадо, стоял в ряду деловых строений напротив отеля «Эльдарадо». Солдаты, протянувшие колючую проволоку вокруг гостиницы, считали этот ряд магазинчиков частью своего оборонительного барьера. Поэтому, взломав заднюю дверь одного из них и затем открыв переднюю — всего на волосок, чтобы выглянуть наружу, — Дельгадо тем самым пробил брешь в этом барьере, сквозь которую теперь вслед за ним мог проникнуть кто-то другой. Эта-то брешь и была лептой, внесенной им в будущее человечества, поскольку очень скоро неким чрезвычайно важным лицам суждено было через нее пробраться в отель.
* * *
Выглянув наружу сквозь щель в отпертой им передней двери магазина, Дельгадо увидел двух своих врагов. Один из них помахивал на ходу маленькой рацией, способной растерзать его мозги, — по крайней мере он так думал. Но то была не рация. Это был «Мандаракс», а двое предполагаемых недругов были Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтош. Они стремительно шагали вдоль баррикады, с внутренней ее стороны — где им и полагалось ходить, поскольку они были постояльцами отеля.
Хирогуши все еще кипел от возмущения, а Макинтош подшучивал над ним, убеждая, что тот чересчур всерьез воспринимает жизнь. Они только что миновали лавку, где скрывался Дельгадо. Тогда-то последний шагнул наружу через переднюю дверь и застрелили обоих, действуя, как ему казалось, в рамках самообороны.
Таким образом, мне больше не нужно ставить звездочки перед именами Зенджи Хирогуши и Эндрю Макинтоша. Я делал это только для того, чтобы напоминать читателям, что эти двое относятся к числу шести постояльцев «Эльдорадо», которым суждено было умереть до захода солнца.
И вот теперь они были мертвы, и солнце опускалось над миром, где столько людей миллион лет назад верили, что выживают только самые приспособленные.
* * *
Дельгадо, победивший в этой схватке за выживание, вновь скрылся за дверью лавки и поспешил к заднем выходу, где ожидал встретить новых недругов, которых потребуется пережить.
Но там оказалось лишь шестеро смуглых малолетних нищих — все они были девочки. Когда это жуткое военное чудище во всем своем смертоносном снаряжении выскочило из дверей магазинчика на этих малюток, те были слишком голодны и уже смирились со смертью, чтобы спасаться бегством. Вместо этого они разинули рты, закатили глаза и принялись хлопать себя по животу и тыкать пальцем куда-то в горло, показывая, как им хочется есть.
По всем свету, а не только в этом закоулке Эквадора, дети в то время делали то же самое.
Но Дельгадо двинулся прочь, не обращая на них внимания, — и его так никогда и не поймали, не наказали и не госпитализировали. Он был лишь одним из множества солдат, которыми кишел город, и никому не пришло в голову хорошенько глянуть ему в лицо — которое, благодаря тени, отбрасываемой стальной каской, не слишком отличалось от любого другого лица. И, как победителю в борьбе за выживание, ему предстояло на следующий день изнасиловать женщину и стать отцом одного из последних среди тех десяти миллионов детей, которым суждено было еще родиться на южноамериканском континенте.
* * *
После его ухода шесть маленьких девочек вошли в магазин, думая найти там еду или что-нибудь такое, что можно было бы на нее обменять. Они были сиротами, пришедшими из эквадорских тропических лесов, которые простирались за горами на востоке — далеко-далеко оттуда. Родители их погибли от действия распыленных с воздуха инсектицидов, и местные летчик привез сироток в Гуаякиль, где они стали детьми улицы.
В жилах этих девочек текла преимущественно индейская кровь, но среди их предков были и негры — африканские рабы, некогда бежавшие в тропические леса.
Они были из племен знаменитых канка-боно. Им суждено было достичь зрелости на Санта Росалии и, вместе с Хисако Хирогуши, стать прародительницами всего современного человечества.
* * *
Однако прежде, чем оказаться на Санта Росалии, им предстояло проникнуть в отель. И на этом пути их, несомненно, остановили бы солдаты и баррикады — не открой для них рядовой Херальдо Дельгадо путь через взломанный им магазин.
Глава 28
Этим шести малолеткам предстояло стать на Санта Росалии шестью Евами для своего Адама — капитана фон Кляйста. Но им бы ни за что не оказаться в Гуаякиле, если бы не молодой эквадорский пилот из джунглей по имени Эдуарде Ксименес. Предыдущим летом — на следующий день после похорон Роя Хепберна — Ксименес пролетал на своем четырехместном самолете-амфибии над тропическими лесами в районе истоков реки Типутини, которая несла свои воды к Атлантическому, а не к Тихому океану. Он только что выгрузил ниже по течению реки, на границе с Перу французского антрополога и снаряжение, необходимое для выживания в джунглях, француз намеревался предпринять там поиски неуловимых канка-боно.
Следующим местом назначения Ксименеса был Гуаякиль, находившийся в пятистах километрах от места высадки француза, за двумя высокими и изрезанными горными хребтами. В Гуаякиле он должен был подобрать двоих аргентинских миллионеров, увлекающихся спортом, и доставить, и доставить их на галапагосский остров Бальтра, где ожидала нанятая ими рыболовецкая шхуна с командой для выхода в открытое море. При этом они собирались не просто половить рыбы, какая попадется. Их мечтой было поймать именно большую белую акулу, ту самую тварь, которая тридцать один год спустя проглотит Мэри Хепберн, с капитаном фон Кляйстом и «Мандараксом» в придачу.
* * *
С высоты Ксименес увидел буквы, вытоптанные в прибрежной глине: SOS. Он посадил свой самолет на воду, и тот вразвалку, как утка, вполз на берег.
Там его радостно приветствовал восьмидесятилетний ирландский священник Римской католической церкви, отец Бернард Фицджеральд, проживший среди канка-боно более полувека. А с ним — шестеро маленьких девочек, последних уцелевших из этого племени. Они-то и вытоптали на берегу призыв о помощи.
У отца Фицджеральда, кстати сказать, был общий прадедушка с Джоном Ф.Кеннеди, первым мужем миссис Онассис и тридцать пятым президентом Соединенных Штатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61