Он не делал ничего важного для будущего человечества — не считая того, что заботливо сохранял себя для жизни, — тогда как его первый помощник, Эрнандо Крус, намеревался совершить акт, которому суждено было иметь далеко идущие последствия.
Крус находился на верхней палубе, оборудованной под солярий, и взгляд его в данный момент устремлен был на единственное судно в пределах видимости — колумбийский сухогруз «Сан Матео», который уже давно стоял на приколе в дельте. Крус был коренастый, лысый мужчина примерно того же возраста, что и капитан. На его счету было уже пятьдесят плаваний на архипелаг и обратно, совершенных на других судах. Он входил в состав временной команды, приведшей «Bahia de Darwin» из Мальмё. И руководил снаряжением корабля в Гуаякиле, в то время как официальный капитан совершал рекламное турне по Соединенным Штатам. Большой мозг этого человека в совершенстве знал все устройство судна — от мощных дизелей в трюме до морозилки для льда за стойкой главного салона. Более того: ему были известны личные достоинства и слабости каждого члена команды, чьим уважением он заслуженно пользовался.
Он и был, в сущности, настоящим капитаном, которому предстояло действительно вести корабль, покуда Адольф фон Кляйст, в настоящий момент плескавшийся и распевавший в душе, очаровывает пассажиров за трапезами и танцует вечерами со всеми дамами подряд.
Меньше всего мысли Круса были заняты тем, на что он смотрел, а именно сухогрузом «Сан Матео» и островком водорослей, образовавшимся вокруг его якорной цепи. Это ржавое суденышко превратилось в такую постоянную принадлежность пейзажа, что с равным успехом могло восприниматься как, скажем, неподвижный утес. Но сейчас борт о борт с сухогрузом стоял небольшой танкер, кормивший его — как киты кормят своих детенышей. Из него по гибкому трубопроводу подавалось дизельное топливо — материнское молоко для двигателя «Сан Матео».
А дело заключалось в следующем: владельцы «Сан Матео» получили в обмен на колумбийский кокаин крупную сумму в американских долларах и спекулировали этими долларами в Эквадоре, скупая на них не только дизельное топливо, но и величайшую ценность из всех — продовольствие, горючее для жизни людей. Так что международная торговля в значительном объеме еще продолжалась.
Крус был не в силах угадать все детали махинации, благодаря которой появилась возможность заправить «Сан Матео» и загрузить его продовольствием, но, что совершенно точно, размышлял о коррупции вообще. Ход мыслей его был следующим: всякий, кто обладает конвертируемым богатством, заслуживает он того или нет, может позволить себе все, что захочет. Капитан, плескавшийся под душем, относился к числу таких людей, тогда как Крус — нет. Копившиеся всю жизнь собственным горбом сбережения Круса, все в местных сукре, пошли прахом.
Он завидовал душевному подъему команды «Сан Матео», отплывавшей на родину, к близким. Собственная его семья — беременная жена и одиннадцать детей — в страхе ожидала своей судьбы в симпатичном домике неподалеку от аэропорта. Они наверняка нуждались в его присутствии. Тем не менее до сего момента бросить вверенный его попечению корабль — какова бы ни была причина — казалось ему неким самоубийством, предательством собственных принципов и высокой репутации, которыми он гордился.
И вот теперь он решился-таки оставить «Bahia de Darwin». Он похлопал ладонью по перилам, ограждавшим солярий, и нежно проговорил по-испански:
— Удачи тебе, моя шведская принцесса. Ты мне будешь сниться.
Его поведение очень напоминало случай Хесуса Ортиса, который отключил телефоны в отеле «Эльдорадо». Его крупный мозг до последнего скрывал от души вывод, что для него настала пора совершить антиобщественный поступок.
* * *
Таким образом, Адольф фон Кляйст остался полноправным командиром судна хотя он не мог отличить дерьма от конфетки в том, что касается навигации, Галапагосских островов или управления и командования столь крупным кораблем.
Сочетание абсолютной некомпетентности капитана с внезапным решением Эрнандо Круса отправиться на выручку родной крови, предстающее в тех условиях сюжетом балаганной комедии, в действительности оказалось неоценимым для сегодняшнего человечества. Однако довольно о комедии. И о якобы серьезных материях.
* * *
Если бы «Естествоиспытательский круиз века» протекал, как было запланировано, разделение обязанностей между капитаном и его первым помощником было бы типичным для управления многими организациями, существовавшими миллион лет тому назад, — при котором формальный руководитель специализировался по части светских пустяков, а назначенный его заместителем нес на себе бремя ответственности за то, как и что в действительности делается.
В государствах с наиболее совершенной системой правления у кормила власти стояли обычно именно такие симбиозные пары. И, размышляя о самоубийственных просчетах, допускавшихся отдельными странами в давние времена, я понимаю, что там пытались обойтись одним Адольфом фон Кляйстом, стоящим у штурвала без Эрнандо Круса. Слишком поздно выбравшись из-под руин собственноручно воздвигнутого здания, уцелевшие жители такой страны осознавали, что на протяжении агонии, которую они сами себе устроили, не было наверху никого, кто понимал бы, как все функционирует, к чему все клонится, что вообще происходит.
Глава 26
Более счастливый из братьев фон Кляйстов, общий прародитель всех, живущих сегодня, был высок, худощав и наделен носом сродни орлиному клюву.
Пышная шапка кудрявых волос, некогда золотых, к тому времени побелела. Ему доверили командование «Bahia de Darwin», имея в виду, что всю серьезную умственную работу будет за него выполнять первый помощник. По той же самой причине Зигфрид был поставлен руководить отелем: их дядюшки в Кито хотели, чтобы за их ценной собственностью и заезжими знаменитостями присматривала их близкая родня.
У капитана и его брата имелись в холодных туманах, поднимающихся над Кито, прекрасные дома, которых им больше не дано было увидеть. Им досталось также значительное состояние — после убийства их матери и по завещаниям, оставленным дедами и бабками с обеих сторон. Состояния их почти не выражались в потерявших всякую ценность сукре. Подавляющей их частью распоряжался нью-йоркский Чейз-Манхэттен Бэнк, и по этой причине исчислялись они в долларах США и японских иенах.
Резвясь в душевой, капитан думал, что, несмотря на тревожное положение в Гуаякиле, беспокоиться ему не о чем. Что бы ни случилось, Эрнандо Крус будет знать, как поступить.
В крупном мозгу капитана созрела удачная, на его взгляд, идея, которой он решил поделиться с Крусом, как только вытрется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Крус находился на верхней палубе, оборудованной под солярий, и взгляд его в данный момент устремлен был на единственное судно в пределах видимости — колумбийский сухогруз «Сан Матео», который уже давно стоял на приколе в дельте. Крус был коренастый, лысый мужчина примерно того же возраста, что и капитан. На его счету было уже пятьдесят плаваний на архипелаг и обратно, совершенных на других судах. Он входил в состав временной команды, приведшей «Bahia de Darwin» из Мальмё. И руководил снаряжением корабля в Гуаякиле, в то время как официальный капитан совершал рекламное турне по Соединенным Штатам. Большой мозг этого человека в совершенстве знал все устройство судна — от мощных дизелей в трюме до морозилки для льда за стойкой главного салона. Более того: ему были известны личные достоинства и слабости каждого члена команды, чьим уважением он заслуженно пользовался.
Он и был, в сущности, настоящим капитаном, которому предстояло действительно вести корабль, покуда Адольф фон Кляйст, в настоящий момент плескавшийся и распевавший в душе, очаровывает пассажиров за трапезами и танцует вечерами со всеми дамами подряд.
Меньше всего мысли Круса были заняты тем, на что он смотрел, а именно сухогрузом «Сан Матео» и островком водорослей, образовавшимся вокруг его якорной цепи. Это ржавое суденышко превратилось в такую постоянную принадлежность пейзажа, что с равным успехом могло восприниматься как, скажем, неподвижный утес. Но сейчас борт о борт с сухогрузом стоял небольшой танкер, кормивший его — как киты кормят своих детенышей. Из него по гибкому трубопроводу подавалось дизельное топливо — материнское молоко для двигателя «Сан Матео».
А дело заключалось в следующем: владельцы «Сан Матео» получили в обмен на колумбийский кокаин крупную сумму в американских долларах и спекулировали этими долларами в Эквадоре, скупая на них не только дизельное топливо, но и величайшую ценность из всех — продовольствие, горючее для жизни людей. Так что международная торговля в значительном объеме еще продолжалась.
Крус был не в силах угадать все детали махинации, благодаря которой появилась возможность заправить «Сан Матео» и загрузить его продовольствием, но, что совершенно точно, размышлял о коррупции вообще. Ход мыслей его был следующим: всякий, кто обладает конвертируемым богатством, заслуживает он того или нет, может позволить себе все, что захочет. Капитан, плескавшийся под душем, относился к числу таких людей, тогда как Крус — нет. Копившиеся всю жизнь собственным горбом сбережения Круса, все в местных сукре, пошли прахом.
Он завидовал душевному подъему команды «Сан Матео», отплывавшей на родину, к близким. Собственная его семья — беременная жена и одиннадцать детей — в страхе ожидала своей судьбы в симпатичном домике неподалеку от аэропорта. Они наверняка нуждались в его присутствии. Тем не менее до сего момента бросить вверенный его попечению корабль — какова бы ни была причина — казалось ему неким самоубийством, предательством собственных принципов и высокой репутации, которыми он гордился.
И вот теперь он решился-таки оставить «Bahia de Darwin». Он похлопал ладонью по перилам, ограждавшим солярий, и нежно проговорил по-испански:
— Удачи тебе, моя шведская принцесса. Ты мне будешь сниться.
Его поведение очень напоминало случай Хесуса Ортиса, который отключил телефоны в отеле «Эльдорадо». Его крупный мозг до последнего скрывал от души вывод, что для него настала пора совершить антиобщественный поступок.
* * *
Таким образом, Адольф фон Кляйст остался полноправным командиром судна хотя он не мог отличить дерьма от конфетки в том, что касается навигации, Галапагосских островов или управления и командования столь крупным кораблем.
Сочетание абсолютной некомпетентности капитана с внезапным решением Эрнандо Круса отправиться на выручку родной крови, предстающее в тех условиях сюжетом балаганной комедии, в действительности оказалось неоценимым для сегодняшнего человечества. Однако довольно о комедии. И о якобы серьезных материях.
* * *
Если бы «Естествоиспытательский круиз века» протекал, как было запланировано, разделение обязанностей между капитаном и его первым помощником было бы типичным для управления многими организациями, существовавшими миллион лет тому назад, — при котором формальный руководитель специализировался по части светских пустяков, а назначенный его заместителем нес на себе бремя ответственности за то, как и что в действительности делается.
В государствах с наиболее совершенной системой правления у кормила власти стояли обычно именно такие симбиозные пары. И, размышляя о самоубийственных просчетах, допускавшихся отдельными странами в давние времена, я понимаю, что там пытались обойтись одним Адольфом фон Кляйстом, стоящим у штурвала без Эрнандо Круса. Слишком поздно выбравшись из-под руин собственноручно воздвигнутого здания, уцелевшие жители такой страны осознавали, что на протяжении агонии, которую они сами себе устроили, не было наверху никого, кто понимал бы, как все функционирует, к чему все клонится, что вообще происходит.
Глава 26
Более счастливый из братьев фон Кляйстов, общий прародитель всех, живущих сегодня, был высок, худощав и наделен носом сродни орлиному клюву.
Пышная шапка кудрявых волос, некогда золотых, к тому времени побелела. Ему доверили командование «Bahia de Darwin», имея в виду, что всю серьезную умственную работу будет за него выполнять первый помощник. По той же самой причине Зигфрид был поставлен руководить отелем: их дядюшки в Кито хотели, чтобы за их ценной собственностью и заезжими знаменитостями присматривала их близкая родня.
У капитана и его брата имелись в холодных туманах, поднимающихся над Кито, прекрасные дома, которых им больше не дано было увидеть. Им досталось также значительное состояние — после убийства их матери и по завещаниям, оставленным дедами и бабками с обеих сторон. Состояния их почти не выражались в потерявших всякую ценность сукре. Подавляющей их частью распоряжался нью-йоркский Чейз-Манхэттен Бэнк, и по этой причине исчислялись они в долларах США и японских иенах.
Резвясь в душевой, капитан думал, что, несмотря на тревожное положение в Гуаякиле, беспокоиться ему не о чем. Что бы ни случилось, Эрнандо Крус будет знать, как поступить.
В крупном мозгу капитана созрела удачная, на его взгляд, идея, которой он решил поделиться с Крусом, как только вытрется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61