Такой приказ был не в его интересах - надежда короля на то, что Юнгинген ослабит свои позиции, основывалась именно на причинении вреда близлежащим областям, чтобы вынудить Великого магистра послать войска на защиту местных жителей. Впрочем, вскоре Ягайло и Витаутас осознали, что Юнгинген был слишком хорошим командующим, чтобы распылять свои силы в критический момент.
Ягайло был огорчен подобным поворотом дел, но не желал ни позволить войне закончиться из-за пустых желудков его солдат, ни посылать их на убой, форсируя какую-нибудь безвестную речку. Пока было неясно, сможет ли он двинуться на восток через леса, болота и чрезвычайно сложную систему озер без того, чтобы позволить Великому магистру легко блокировать польско-литовскую армию. Подобное ожидание было единственно возможным. В конце концов, эта земля была почти родной для ордена, и тот просто обязан был за прошедшие годы построить здесь хоть какие-нибудь дороги. А если так, почему же они не пользуются ими, чтобы тревожить тылы поляков?
Юнгинген, со своей стороны, не казался слишком озабоченным фланговыми маневрами поляков. Тевтонские рыцари из близлежащих монастырей часто охотились в этих лесах и хорошо знали каждую деревню, поле и лес, а также знали, как многочисленные длинные, узкие и извилистые озера могут сковывать действия вторгшейся армии. Польские и литовские разведчики дни напролет искали пути через окружающие леса и пока не находили ни одного подходящего. Уверения местных проводников, бесспорно служивших в войсках ордена, что местные дороги непроходимы для сколько-нибудь крупного войска, вероятно, внушили Юнгингену большую, чем следовало, уверенность в превосходстве его стратегической позиции.
Эта чрезмерная уверенность и стала причиной последующих событий. Когда литовские разведчики доложили, что обнаружили несколько дорог, ведущих к Остероде, по которым было возможно провести армию, если выступить до того, как немцы узнают об этом,- король и Великий князь действовали быстро.
Ягайло посоветовался со своим малым советом, а затем отдал приказ готовиться к тайному ускоренному маршу к востоку и на север вокруг укрепленных позиций ордена. Он назначил каждому отряду его место на марше и велел всем беспрекословно слушаться двух проводников, которые знали местность. Королевский трубач должен был отдать сигнал к выступлению утром: до этого часа никто не должен был создавать шума или иным образом выдавать планы короля. Если бы армия не смогла внезапно и быстро выступить в поход, замысел короля провалился бы.
Тем временем Ягайло еще раз отправил герольда в немецкий стан попытаться решить спор мирным путем. Вполне правдоподобно, что это могло быть как обманным маневром, чтобы убедить Великого магистра, что король находится в отчаянном положении, так и формальным способом убедить посланников из других держав, что Ягайло действительно желает закончить войну без дальнейшего кровопролития. Трудно представить, какие условия показались бы Юнгингену приемлемыми в этой ситуации, но Великий магистр тем не менее собрал на совет своих офицеров: за единственным исключением, они проголосовали за войну вместо переговоров.
Подобные действия Ягайло могли лишь укрепить чрезмерную уверенность Великого магистра в том, что он владеет ситуацией. Конечно, когда немецкие разведчики Юнгингена увидели, что польский лагерь пуст, они решили, что король отступает. Войска ордена быстро переправились через реку по наплавным понтонным мостам и бросились в погоню, зная, что легче всего уничтожить отступающую армию. Однако, когда разведчики донесли, что поляки и литовцы двигаются двумя колоннами на северо-восток, по широкой дуге обходя фланг позиций ордена, Юнгингену пришлось пересмотреть свои планы. Если бы его отряды продолжили преследовать вражеское войско, они не смогли бы помешать татарским отрядам Витаутаса жечь деревни на своем пути, более того, преследуя противника в густых лесах, они рисковали попасть в засаду, не имея поддержки за своей спиной. Поэтому Великий магистр изменил направление движения своих войск так, чтобы опередить вражеские колонны. И действительно, скорость продвижения немецких отрядов почти позволила им обогнать противника, в то время как польские разъезды совершенно потеряли войска ордена из виду и, к своему удивлению, обнаружили, что немецкие отряды опять преграждают им путь на север.
Ягайло, выманивая немецкие силы на восток из укреплений, также вел свою армию далеко от возможных укрытий для нее. Более того, он разделил свои силы, послав литовцев к востоку и северу от дороги, по которой двигались польские войска. Если бы Великий магистр смог атаковать его неожиданно, особенно прежде чем королевские войска соединятся, Ягайло мог потерпеть необратимое поражение. Поскольку многие поляки все еще считали его «литовцем в польской шкуре», Ягайло рисковал самой своей короной, добиваясь сражения на этих условиях. Этот момент точно понимал Ульрих фон Юнгинген. Победа над войсками Польши и Литвы могла навеки сокрушить его старинных врагов.
Великий магистр не понимал, что он просто обязан оставаться спокойным и действовать рационально. Когда разведчики доложили ему, что противник дошел до Гильгенбурга и сжег город, учинив жестокую расправу над его жителями, Юнгинген утратил хладнокровие.
Больше не будет позиционной войны - он выступит ночью и на рассвете неожиданно нападет на врагов. Приводя в движение свою армию, Великий магистр шел на риск, которого мог бы избежать. Немецкий летописец Позильге, наиболее информированный из современников, описывал последовавшие действия враждующих армий следующим образом:
«Великий магистр со своими войсками и воинами, пришедшими к нему, а также наемниками, выехал против короля к границе возле Дрвенцы, близ Кауэрника, и две армии встали друг напротив друга. Поскольку король Польский не смел перейти Дрвенцы, он двинулся к Гильгенбургу, и захватил этот город, и сжег его, и перебил там молодых и старых. Беззаконные язычники убивали жителей во множестве, бесчестили женщин и дев, отрезая им груди и мучая их, и угоняли в рабство. Поруганию подверглись церкви: язычники святотатствовали, ломая и бросая под ноги себе облатки, разоряя реликварии. И делали они это в каждой церкви, куда бы ни зашли. Эти великие бесчестья и оскорбления поразили в самое сердце Великого магистра и весь орден, всех рыцарей и воинов, пришедших на помощь им. В праведном гневе на короля выехали они из Любау к Танненбергу, деревне в округе Остероде, и пошли на короля без предупреждения, пройдя спешно пятнадцать миль к утру 15 июля. И когда они смогли увидеть неприятеля, построились они в боевые порядки, и стояли, держа его в виду более трех часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Ягайло был огорчен подобным поворотом дел, но не желал ни позволить войне закончиться из-за пустых желудков его солдат, ни посылать их на убой, форсируя какую-нибудь безвестную речку. Пока было неясно, сможет ли он двинуться на восток через леса, болота и чрезвычайно сложную систему озер без того, чтобы позволить Великому магистру легко блокировать польско-литовскую армию. Подобное ожидание было единственно возможным. В конце концов, эта земля была почти родной для ордена, и тот просто обязан был за прошедшие годы построить здесь хоть какие-нибудь дороги. А если так, почему же они не пользуются ими, чтобы тревожить тылы поляков?
Юнгинген, со своей стороны, не казался слишком озабоченным фланговыми маневрами поляков. Тевтонские рыцари из близлежащих монастырей часто охотились в этих лесах и хорошо знали каждую деревню, поле и лес, а также знали, как многочисленные длинные, узкие и извилистые озера могут сковывать действия вторгшейся армии. Польские и литовские разведчики дни напролет искали пути через окружающие леса и пока не находили ни одного подходящего. Уверения местных проводников, бесспорно служивших в войсках ордена, что местные дороги непроходимы для сколько-нибудь крупного войска, вероятно, внушили Юнгингену большую, чем следовало, уверенность в превосходстве его стратегической позиции.
Эта чрезмерная уверенность и стала причиной последующих событий. Когда литовские разведчики доложили, что обнаружили несколько дорог, ведущих к Остероде, по которым было возможно провести армию, если выступить до того, как немцы узнают об этом,- король и Великий князь действовали быстро.
Ягайло посоветовался со своим малым советом, а затем отдал приказ готовиться к тайному ускоренному маршу к востоку и на север вокруг укрепленных позиций ордена. Он назначил каждому отряду его место на марше и велел всем беспрекословно слушаться двух проводников, которые знали местность. Королевский трубач должен был отдать сигнал к выступлению утром: до этого часа никто не должен был создавать шума или иным образом выдавать планы короля. Если бы армия не смогла внезапно и быстро выступить в поход, замысел короля провалился бы.
Тем временем Ягайло еще раз отправил герольда в немецкий стан попытаться решить спор мирным путем. Вполне правдоподобно, что это могло быть как обманным маневром, чтобы убедить Великого магистра, что король находится в отчаянном положении, так и формальным способом убедить посланников из других держав, что Ягайло действительно желает закончить войну без дальнейшего кровопролития. Трудно представить, какие условия показались бы Юнгингену приемлемыми в этой ситуации, но Великий магистр тем не менее собрал на совет своих офицеров: за единственным исключением, они проголосовали за войну вместо переговоров.
Подобные действия Ягайло могли лишь укрепить чрезмерную уверенность Великого магистра в том, что он владеет ситуацией. Конечно, когда немецкие разведчики Юнгингена увидели, что польский лагерь пуст, они решили, что король отступает. Войска ордена быстро переправились через реку по наплавным понтонным мостам и бросились в погоню, зная, что легче всего уничтожить отступающую армию. Однако, когда разведчики донесли, что поляки и литовцы двигаются двумя колоннами на северо-восток, по широкой дуге обходя фланг позиций ордена, Юнгингену пришлось пересмотреть свои планы. Если бы его отряды продолжили преследовать вражеское войско, они не смогли бы помешать татарским отрядам Витаутаса жечь деревни на своем пути, более того, преследуя противника в густых лесах, они рисковали попасть в засаду, не имея поддержки за своей спиной. Поэтому Великий магистр изменил направление движения своих войск так, чтобы опередить вражеские колонны. И действительно, скорость продвижения немецких отрядов почти позволила им обогнать противника, в то время как польские разъезды совершенно потеряли войска ордена из виду и, к своему удивлению, обнаружили, что немецкие отряды опять преграждают им путь на север.
Ягайло, выманивая немецкие силы на восток из укреплений, также вел свою армию далеко от возможных укрытий для нее. Более того, он разделил свои силы, послав литовцев к востоку и северу от дороги, по которой двигались польские войска. Если бы Великий магистр смог атаковать его неожиданно, особенно прежде чем королевские войска соединятся, Ягайло мог потерпеть необратимое поражение. Поскольку многие поляки все еще считали его «литовцем в польской шкуре», Ягайло рисковал самой своей короной, добиваясь сражения на этих условиях. Этот момент точно понимал Ульрих фон Юнгинген. Победа над войсками Польши и Литвы могла навеки сокрушить его старинных врагов.
Великий магистр не понимал, что он просто обязан оставаться спокойным и действовать рационально. Когда разведчики доложили ему, что противник дошел до Гильгенбурга и сжег город, учинив жестокую расправу над его жителями, Юнгинген утратил хладнокровие.
Больше не будет позиционной войны - он выступит ночью и на рассвете неожиданно нападет на врагов. Приводя в движение свою армию, Великий магистр шел на риск, которого мог бы избежать. Немецкий летописец Позильге, наиболее информированный из современников, описывал последовавшие действия враждующих армий следующим образом:
«Великий магистр со своими войсками и воинами, пришедшими к нему, а также наемниками, выехал против короля к границе возле Дрвенцы, близ Кауэрника, и две армии встали друг напротив друга. Поскольку король Польский не смел перейти Дрвенцы, он двинулся к Гильгенбургу, и захватил этот город, и сжег его, и перебил там молодых и старых. Беззаконные язычники убивали жителей во множестве, бесчестили женщин и дев, отрезая им груди и мучая их, и угоняли в рабство. Поруганию подверглись церкви: язычники святотатствовали, ломая и бросая под ноги себе облатки, разоряя реликварии. И делали они это в каждой церкви, куда бы ни зашли. Эти великие бесчестья и оскорбления поразили в самое сердце Великого магистра и весь орден, всех рыцарей и воинов, пришедших на помощь им. В праведном гневе на короля выехали они из Любау к Танненбергу, деревне в округе Остероде, и пошли на короля без предупреждения, пройдя спешно пятнадцать миль к утру 15 июля. И когда они смогли увидеть неприятеля, построились они в боевые порядки, и стояли, держа его в виду более трех часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102