Дела на юге не давали Ягайло разобраться с постоянными ссорами между Витаутасом и Скиргайло. Он мог лишь грозить им, что, если они не найдут способ помириться, ему придется отнять власть у кого-нибудь из них.
Гражданская война в Литве
К весне 1389 года нарастающие трения между литовскими князьями перешли все границы, когда Скиргайло сказал Витаутасу, согласно сообщению одного летописца, «опасайся меня, как я опасаюсь тебя». Дело дошло до прямых угроз, и вскоре Витаутас вступил в переговоры с Конрадом Цолльнером через двух плененных рыцарей - Маркарда фон Зальцбаха и графа Рейнека, предложив Великому магистру заложниками своего брата Жигмантаса с сыном, свою сестру Рингайлу и жену Анну с дочерью Софией. Также он обещал привести к крещению всех литовцев и войти с орденом в союз против Польши. Великий магистр скептически отнесся к искренности этих предложений. Тогда Витаутас послал вторую делегацию, возглавляемую Иваном Галшаном, братом Анны, сообщить Великому магистру, что Скиргайло узнал о предыдущих переговорах, что градоначальник Вильнюса теперь начеку и что младший брат Ягайло Свидригайло (1370-1452) объявил войну Витаутасу. Почти последними действиями Конрада Цолльнера было согласие на новый союз с Витаутасом и отправление войска, чтобы осадить Вильнюс. Нападение успеха не принесло, но в последующие три года армии крестоносцев вместе с Витаутасом прошли по западной Литве, одерживая победу за победой. Новый Великий магистр Конрад фон Валленроде не позволял Витаутасу общаться с литовцами кроме как в присутствие рыцарей, говоривших по-литовски. Маркард фон Зальцбах стал первым среди них благодаря своей дружбе с Витаутасом, но его таланты, советы и рыцарский дух были слишком нужны магистру, чтобы тот мог позволить Маркарду проводить все время компаньоном Витаутаса.
Ягайло пришел в отчаяние. Его братья оказались либо некомпетентными, либо ненадежными, а их подданные, даже самогиты, были готовы простить Витаутасу новый союз с врагами. Король, пытаясь удержать Литву за собой, мог полагаться только на поляков. В 1390-1392 годах губернатором Вильнюса был Ян Олешницкий, рыцарь из Кракова, чей сын Збигнев стал позднее одной из величайших фигур польской истории благодаря своей долгой дружбе с Ягайло. В качестве временной меры это годилось, но король видел недовольство литовцев. Ему нужно было что-то предпринимать.
Хуже того, венгерский король Сигизмунд укреплял позиции Тевтонского ордена в Мазовии. Весной 1391 года его придворный Ладислав Оппельнский заложил Великому магистру замок возле Торна, являвшийся ключевой крепостью, защищавшей земли князя Ладислава в Добрине и Куявии, которые за несколько лет до этого дал ему король Людовик за долги и службу. Ягайло немедленно напал на земли Ладислава, но тевтонские рыцари превосходящими силами вытеснили польские войска. Затем встал вопрос о том, что орден готов полностью выкупить земли Ладислава. Другие переговоры велись с мая 1392 года: речь шла о покупке орденом Ноймарка у Сигизмунда Венгерского. Конрад фон Валленроде не спешил приобретать земли со столь запутанным статусом, ибо это не подобало «верности Богу, чести или справедливости», но желал помочь монарху Венгрии и герцогу Олпельнскому. В конце июля он ссудил пятьдесят тысяч венгерских гульденов Ладиславу Оппельнскому, отдававшему ордену Добрин в качестве залога. Перед этим было заключено соглашение, по которому Великий магистр приобретал права на Златорию, возле Ноймарка, за шесть тысяч шестьсот тридцать два гульдена. Эти соглашения, хотя и полностью законные по средневековым меркам, были прямым вызовом развивающемуся чувству национального суверенитета поляков.
Можно с определенной долей уверенности предположить, что Сигизмунд проводил в жизнь план расчленения Польши, прибирая к рукам более важную южную часть королевства и отдавая своим сообщникам, пусть временно, менее ценные северные территории. Учитывая это обстоятельство, а также то, что Сигизмунд не умел держать язык за зубами, мы можем понять беспокойство поляков о выживании своей нации. Польше был нужен правитель столь же увертливый и неразборчивый в средствах, как и Сигизмунд, и постепенно поляки осознали это. Осознали они и то, что их королева вышла замуж за человека, который превосходит всех своих современников в хитрости и дипломатическом двуличии. Оставался один вопрос - в чьих интересах он действует - Польши, Литвы или своих собственных?
Ягайло, разумеется, не говорил никому ничего, кроме того, во что тот желал бы поверить. В отличие от большинства своих сородичей он был тихим и замкнутым, даже суровым. Он не употреблял алкоголя и ел очень мало. Не питал он склонности и к музыке или искусствам, хотя и, держал при своем дворе русских музыкантов. Что касается секса, его аппетиты были крайне умерены. Его единственной страстью была охота, а любимым развлечением для него было слушать соловьев в лесу. К счастью для себя, он владел едва ли не самыми большими лесными угодьями во всей Европе, остатки которых сохранились даже, до наших дней. А тогда в них водилось множество оленей, быков и уже исчезавших зубров. Ягайло был совершенно счастлив в дальних, почти недоступных долинах.
Ядвига, со своей стороны, была только рада, что ее странный супруг подолгу пропадает в лесах. Она была набожной христианкой, которую убедили разорвать помолвку с возлюбленным лишь просьбы священников позаботиться о душах ее потенциальных подданных. Наибольшее удовольствие ей доставляли церковные службы и благотворительность, а больше всего она боялась дворцовых приемов и исполнения супружеских обязанностей. Она активно участвовала в политике, особенно в переговорах с орденом, и высоко ценила дружбу Великого магистра. Она не знала ни литовского, ни русского языков и едва говорила по-польски. Впрочем, Ягайло сам был неразговорчив.
Продолжение гражданской войны в Литве
Вопрос - в чьих интересах действует Ягайло - задавали себе и поляки, и литовцы. Ягайло проводил все больше времени в Польше, а его подданные все больше склонялись к его сопернику. Витаутас носил меньший титул Великого князя, но именно он возглавлял сопротивление Литвы войскам крестоносцев и создал себе репутацию отважного и прямодушного человека, репутацию, на которую не мог и надеяться Ягайло. Когда Витаутас перешел на сторону ордена в 1389 году, Ягайло назначил Скиргайло, князя Киевского, править западной Литвой (землями Витаутаса), а остальных братьев направил принять участие в приближающейся войне. Но никто из них не мог завоевать любовь подданных подобно Витаутасу, и некоторые из литовцев переходили на сторону крестоносцев только затем, чтобы воевать на стороне Витаутаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Гражданская война в Литве
К весне 1389 года нарастающие трения между литовскими князьями перешли все границы, когда Скиргайло сказал Витаутасу, согласно сообщению одного летописца, «опасайся меня, как я опасаюсь тебя». Дело дошло до прямых угроз, и вскоре Витаутас вступил в переговоры с Конрадом Цолльнером через двух плененных рыцарей - Маркарда фон Зальцбаха и графа Рейнека, предложив Великому магистру заложниками своего брата Жигмантаса с сыном, свою сестру Рингайлу и жену Анну с дочерью Софией. Также он обещал привести к крещению всех литовцев и войти с орденом в союз против Польши. Великий магистр скептически отнесся к искренности этих предложений. Тогда Витаутас послал вторую делегацию, возглавляемую Иваном Галшаном, братом Анны, сообщить Великому магистру, что Скиргайло узнал о предыдущих переговорах, что градоначальник Вильнюса теперь начеку и что младший брат Ягайло Свидригайло (1370-1452) объявил войну Витаутасу. Почти последними действиями Конрада Цолльнера было согласие на новый союз с Витаутасом и отправление войска, чтобы осадить Вильнюс. Нападение успеха не принесло, но в последующие три года армии крестоносцев вместе с Витаутасом прошли по западной Литве, одерживая победу за победой. Новый Великий магистр Конрад фон Валленроде не позволял Витаутасу общаться с литовцами кроме как в присутствие рыцарей, говоривших по-литовски. Маркард фон Зальцбах стал первым среди них благодаря своей дружбе с Витаутасом, но его таланты, советы и рыцарский дух были слишком нужны магистру, чтобы тот мог позволить Маркарду проводить все время компаньоном Витаутаса.
Ягайло пришел в отчаяние. Его братья оказались либо некомпетентными, либо ненадежными, а их подданные, даже самогиты, были готовы простить Витаутасу новый союз с врагами. Король, пытаясь удержать Литву за собой, мог полагаться только на поляков. В 1390-1392 годах губернатором Вильнюса был Ян Олешницкий, рыцарь из Кракова, чей сын Збигнев стал позднее одной из величайших фигур польской истории благодаря своей долгой дружбе с Ягайло. В качестве временной меры это годилось, но король видел недовольство литовцев. Ему нужно было что-то предпринимать.
Хуже того, венгерский король Сигизмунд укреплял позиции Тевтонского ордена в Мазовии. Весной 1391 года его придворный Ладислав Оппельнский заложил Великому магистру замок возле Торна, являвшийся ключевой крепостью, защищавшей земли князя Ладислава в Добрине и Куявии, которые за несколько лет до этого дал ему король Людовик за долги и службу. Ягайло немедленно напал на земли Ладислава, но тевтонские рыцари превосходящими силами вытеснили польские войска. Затем встал вопрос о том, что орден готов полностью выкупить земли Ладислава. Другие переговоры велись с мая 1392 года: речь шла о покупке орденом Ноймарка у Сигизмунда Венгерского. Конрад фон Валленроде не спешил приобретать земли со столь запутанным статусом, ибо это не подобало «верности Богу, чести или справедливости», но желал помочь монарху Венгрии и герцогу Олпельнскому. В конце июля он ссудил пятьдесят тысяч венгерских гульденов Ладиславу Оппельнскому, отдававшему ордену Добрин в качестве залога. Перед этим было заключено соглашение, по которому Великий магистр приобретал права на Златорию, возле Ноймарка, за шесть тысяч шестьсот тридцать два гульдена. Эти соглашения, хотя и полностью законные по средневековым меркам, были прямым вызовом развивающемуся чувству национального суверенитета поляков.
Можно с определенной долей уверенности предположить, что Сигизмунд проводил в жизнь план расчленения Польши, прибирая к рукам более важную южную часть королевства и отдавая своим сообщникам, пусть временно, менее ценные северные территории. Учитывая это обстоятельство, а также то, что Сигизмунд не умел держать язык за зубами, мы можем понять беспокойство поляков о выживании своей нации. Польше был нужен правитель столь же увертливый и неразборчивый в средствах, как и Сигизмунд, и постепенно поляки осознали это. Осознали они и то, что их королева вышла замуж за человека, который превосходит всех своих современников в хитрости и дипломатическом двуличии. Оставался один вопрос - в чьих интересах он действует - Польши, Литвы или своих собственных?
Ягайло, разумеется, не говорил никому ничего, кроме того, во что тот желал бы поверить. В отличие от большинства своих сородичей он был тихим и замкнутым, даже суровым. Он не употреблял алкоголя и ел очень мало. Не питал он склонности и к музыке или искусствам, хотя и, держал при своем дворе русских музыкантов. Что касается секса, его аппетиты были крайне умерены. Его единственной страстью была охота, а любимым развлечением для него было слушать соловьев в лесу. К счастью для себя, он владел едва ли не самыми большими лесными угодьями во всей Европе, остатки которых сохранились даже, до наших дней. А тогда в них водилось множество оленей, быков и уже исчезавших зубров. Ягайло был совершенно счастлив в дальних, почти недоступных долинах.
Ядвига, со своей стороны, была только рада, что ее странный супруг подолгу пропадает в лесах. Она была набожной христианкой, которую убедили разорвать помолвку с возлюбленным лишь просьбы священников позаботиться о душах ее потенциальных подданных. Наибольшее удовольствие ей доставляли церковные службы и благотворительность, а больше всего она боялась дворцовых приемов и исполнения супружеских обязанностей. Она активно участвовала в политике, особенно в переговорах с орденом, и высоко ценила дружбу Великого магистра. Она не знала ни литовского, ни русского языков и едва говорила по-польски. Впрочем, Ягайло сам был неразговорчив.
Продолжение гражданской войны в Литве
Вопрос - в чьих интересах действует Ягайло - задавали себе и поляки, и литовцы. Ягайло проводил все больше времени в Польше, а его подданные все больше склонялись к его сопернику. Витаутас носил меньший титул Великого князя, но именно он возглавлял сопротивление Литвы войскам крестоносцев и создал себе репутацию отважного и прямодушного человека, репутацию, на которую не мог и надеяться Ягайло. Когда Витаутас перешел на сторону ордена в 1389 году, Ягайло назначил Скиргайло, князя Киевского, править западной Литвой (землями Витаутаса), а остальных братьев направил принять участие в приближающейся войне. Но никто из них не мог завоевать любовь подданных подобно Витаутасу, и некоторые из литовцев переходили на сторону крестоносцев только затем, чтобы воевать на стороне Витаутаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102