Большинство политиков расторгнут договор или союз, если их нарушение сулит им достаточно выгод. Но редко кто давал свое слово, столь хладнокровно продумывая, когда выгоднее будет его нарушить, как эти два брата и их потомки. Особенно неприятно было магистру ордена слышать от церковников и прочих исполненных благих намерений лиц призывы прекратить войну, так как литовские правители заявляют, что, дескать, они искренне обдумывают переход в христианскую веру и лишь нападения крестоносцев мешают им в этом. Литовские князья так искусно эксплуатировали желание христиан думать лучше о своих противниках, что постепенно рыцари ордена перестали хоть сколько-нибудь доверять им, даже когда принятие христианства стало действительно в интересах Литвы. Но это длинная и запутанная история, в которой современники разбирались с еще большим трудом, чем нынешние ученые.
Так, однажды весной 1361 года казалось, что Кейстутису придется принять христианство. Он с Альгирдасом вели большое войско для набега через Галимбию в центральную Пруссию, как раз когда английские и саксонские крестоносцы находились в Самогитии. Маршал ордена, который располагался в Кенигсберге, предложил Томасу Спенсеру и герцогу Саксонии вместе совершить марш-бросок через Пруссию и поймать язычников в ловушку, прежде чем они вернутся в свои леса. Крестоносцы с радостью согласились на это предложение, и успех превзошел все их ожидания. Они застали литовцев врасплох, перебив свыше ста из них и захватив в плен самого Кейстутиса.
Великий магистр Винрих фон Книпроде поместил своего почетного пленника в Мариенбурге, откуда он, казалось, не мог бежать. Однако в середине ноября шестидесятипятилетний князь совершил дерзкий побег. С помощью литовского слуги, работавшего в замке, Кейстутис выскользнул из своей камеры, поднялся по дымоходу, украл белый рыцарский плащ и неузнанным вышел во двор, где обнаружил оседланного коня Великого магистра. Взобравшись в седло, он выехал за ворота, никем не остановленный. Отъехав подальше от замка, Кейстутис бросил коня на дороге к Литве, но сам отправился пешком на юг, в Мазовию, где жила его дочь - княгиня Плоцка. Вскоре он уже был дома, возобновив войну и осыпая насмешками противника. Подобные успехи сделали его чрезвычайно популярным в западной Литве и Самогитии.
Альгирдас тем временем расширял границы Литвы на восток, одержав победу над татарами в битве при Голубых Водах возле Черного моря в 1363 году, и занял Киев. В 1368 и 1370 годах его войска подходили к стенам московского Кремля.
Кризис в этих войнах настудил в феврале 1370 года, когда Альгирдас и Кейстутис привели в Самландию литовско-русское войско. Фон Книпроде быстро отреагировал на их вторжение, собрав все доступные силы до самого Кульма и быстрым маршем двинув их на соединение с войском маршала Пруссии. Войска Кейстутиса жгли деревни и фермы вокруг Рудау, когда подошла армия крестоносцев. Распознав знамена врага, Кейстутис тут же бежал с поля боя. Альгирдас, напротив, приказал своим людям занять лесистый холм, где они смогли бы сражаться за свою добычу и пленных. Завязавшаяся битва стала одной из самых кровопролитных в те годы. К ночи рыцари сломили последние очаги сопротивления, доведя счет убитых врагов до тысячи ценой двадцати шести рыцарей и ста воинов. Альгирдас, как обычно, ускользнул, но это был последний раз, когда он посылал свои войска в Пруссию.
После смерти Альгирдаса в 1377 году Кейстутис настоял, чтобы литовские вожди следовали его повелениям, пытаясь предотвратить раздоры между ними или даже гражданскую войну. Эта ситуация отражала слабую систему власти в Литве. Некоторые из многочисленных отпрысков правящей династии уже осознавали, что имеющихся земель не хватит для удовлетворения всех притязаний, и никому из них не были свойственны особая терпеливость или самопожертвование. Более того, некоторые из русских земель, входивших в Литовское княжество, начинали искать независимости или переходить на сторону Москвы, чьи князья видели себя верховными правителями всех русских княжеств. В династии Гедиминаса всегда высоко ценились отвага, инициативность и хитрость; ее представителей никогда не учили следовать христианским добродетелям, даже князей, принявших православие. Семейная солидарность их проявлялась лишь тогда, когда всем им угрожал внешний враг. Как замечает польский летописец Длугож:
«Не верьте язычникам. Ныне пришла пора им самим отведать предательства, что взращивали они, если только Кейстутис не удержит в руке своей всех сыновей и племянников».
Кейстутис не принял титула Великого князя, хотя и мог бы это сделать. Тем не менее его политика разгневала старшего сына Альгирдаса (по второму браку) Ягайло и его родных братьев, которые уже и так влезли в междоусобицы со своими сводными братьями от первого брака отца. Ягайло (1354-1434) имел несколько больше прав на титул Великого князя, чем его старший сводный брат Андрей (1342-1399), потому что, согласно практике, широко применявшейся в Средние века, сыновья наследовали права на титул, которым владел их отец в момент их рождения. Так что Андрей был всего лишь сыном князя, а Ягайло - сыном Великого князя. Кроме того, Альгирдас признавал большую одаренность своего сына, рожденного Ульяной, его второй женой, а овдовевшая Ульяна стала сама по себе влиятельной фигурой в политике. Лишенная до того возможности участвовать в воспитании своих сыновей из-за того, что она была православной христианкой (Альгирдас настаивал, чтобы его сыновья оставались язычниками), она теперь желала использовать все имевшиеся у нее возможности, чтобы поддержать своего старшего сына против потомков своей предшественницы. Чтобы сделать его более приемлемым для потенциальных русских подданных, она убедила его принять православие.
Какое-то время казалось, что династия Гедиминаса, долго державшаяся за свои языческие корни, выберет православие. Если бы для честолюбивых князей это было единственным путем завладеть Русью, скорее всего, так бы и случилось. Нет никаких сомнений, что они приняли бы любую религию, не стесняемые никакими моральными ограничениями. Ничто не должно было препятствовать им карабкаться вверх по лестнице фортуны.
Однако Ягайло не довольствовался властью в своем уделе на востоке Литвы. В первую очередь он намеревался собрать в своих руках все восточные земли. Это означало столкновение с Андреем, чьи земли граничили на севере с территориями Ливонского ордена. Затем Ягайло задумывал подобрать под себя западные земли, принадлежавшие Кейстутису. Как только Литва оказалась бы под его властью - под управлением тех его родных и сводных братьев, кому он мог доверять,- он продолжил бы политику экспансии, столь успешную в начале века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102