повинуясь мановению руки сотника, пятеро эльфов двинулись вперед, повторяя путь Эдорета.
Когда они зашли в воду примерно по колено, над ручьем разнеслась заливистая трель синегрудого дрозда-варакушки, и по этому сигналу с противоположного берега хлестнул прицельный арбалетный залп. Трое эльфов были убиты наповал либо, тяжело раненные, захлебнулись и были унесены потоком; четвертый, с разнесенной вдребезги плечевой костью, сумел выбраться на сушу и доковылять до деревьев; а хуже всех пришлось пятому, который остался лежать у самого уреза воды, — ему стрела угодила в живот и, пройдя сквозь кишки, застряла в позвоночнике. Для застигнутого на вражеской стороне Эдорета время будто остановилось: за неуловимо краткие мгновения разведчик успел разглядеть затаившихся выше по откосу арбалетчиков (он даже сосчитал их — шестеро), трезво прикинул, сколько ему потребно времени, чтоб высвободить свой хитро увязанный меч и добежать до врагов, поминутно оскальзывась на мокрых валунах... Засим и принял единственно разумное решение: спрыгнул обратно в реку и, нырнув с головою, позволил течению нести себя прочь. Ударивший ему вдогон арбалетный болт лишь прочертил на лакированной макушке торчащего из воды камня белесый, воняющий паленой курицей высверк, мгновение спустя уже бесследно затертый дождем.
Лорд Эреборн был, что называется, «юноша из хорошей семьи»: он не обладал ни полководческим даром, ни хотя бы замешенным на пролитой крови солдатским опытом, а вот храбрости и честолюбия ему было не занимать — опаснейшее сочетание... Быстро сообразив, что они имеют дело не с арьергардом настигнутой колонны, а с кучкой стрелков, прикрывающих отход основных сил, сотник решил сыграть ва-банк, используя слабую сторону арбалета — малую скорострельность (пара выстрелов в минуту — против двух дюжин у лука), и скомандовал атаку в лоб. Эреборн вскинул над головою фамильный меч Драконий Коготь, дважды протрубил в рог и, воздымая фонтаны брызг, размашисто шагнул в поток. На сотнике был доспех из гондолинской «губчатой стали», почти не уступающей в прочности мифрилу, так что он ничуть не опасался нацеленных с того берега стрел. И совершенно напрасно.
Мгновение спустя он в полной мере оценил разницу между знакомыми ему доселе ангмарскими охотничьими самострелами и стальным арбалетом нового поколения, создающим на тетиве усилие в тысячу двести фунтов. Трехунциевый бронебойный болт врезался Эреборну в правую нижнюю часть груди на скорости восемьдесят ярдов в секунду: звенья гондолинской кольчуги с честью выдержали это испытание, не дав трехгранному жалу стрелы вгрызться во внутренности эльфа, однако полутонный удар в область печени и без того вышибет дух из кого угодно. Мелькнуло средь мутных бурунов бескровное лицо в серебристом шлеме, втянулся под воду шлейф из пузырящейся по поверхности ткани маскировочного плаща — и исчезли навсегда: древняя броня обернулась грузилом... А кинувшемуся на выручку юному ординарцу болт пришел точно в переносицу.
И атака захлебнулась. Да, любые из людей — хоть дикари-харадримы, хоть рыцари Рохана, хоть умбарские морские пехотинцы — при столь очевидном численном перевесе просто ломанули бы вперед всей массой и, замостив этот окаянный брод собственными трупами, за считанные минуты захлестнули бы реденькую цепочку стрелков. Не то эльфы; слишком высока цена жизни Перворожденного, чтобы так вот устилать их телами берега безвестной речушки в Темнолесье. По сути дела, они пришли сюда не воевать, а охотиться (пусть даже и на весьма опасную дичь) — а с таким настроем не полезешь ни на осадную лесенку, ни в воду простреливаемой переправы... Унося убитых и раненых, эльфы отступили под защиту деревьев, чтобы обрушить оттуда град стрел на позицию противника. Однако спустя небольшое время оказалось, что и перестрелка нынче тоже идет как-то неправильно — сиречь не в пользу Перворожденных. Все дело тут в многодневном дожде: тетивы эльфийских луков безнадежно отмокли, и стрелы падали без сил, а главное — совершенно невозможно было удержать прицел: дол-гулдурские же болты продолжали раз за разом находить себе добычу — воистину Морготово порождение эти арбалеты!
Пришлось отступить поглубже в лес, оставив у берега лишь хорошо замаскировавшихся наблюдателей. Сэр Таранквил, принявший командование вместо Эреборна, сосчитал уложенные в ряд тела, над которыми уже кружили неведомо откуда взявшиеся черные бабочки (надо же — и дождь им не помеха...), мысленно приплюсовал к ним тех четверых, что унесло потоком, и, скрипнув зубами, поклялся про себя тронами Валаров, что эти арбалетчики (орки они там или кто — без разницы) заплатят так, что мало не покажется, и плевать он хотел на приказ Владычицы: «Взять хоть скольких-нибудь живыми». Чуть погодя вернулась высланная им разведка, и принесенные ею вести были столь же нерадостны, как и все события последнего часа. Оказалось, по обеим сторонам от тропинки начинаются обширные буреломы — вотчина гигантских муравьев; спереди буреломы эти обрываются прямо в реку, так что из Таранквиловой затеи — отправить часть сил берегом вверх и вниз по течению, растягивая и без того жиденькую оборону противника, — ничего не выйдет. «А если вернуться и сделать крюк — насколько эти завалы тянутся назад?» «Не могу знать, сэр! Проверить?..» «Отставить!..» Времени на подобные странствия уже не оставалось — и так уже невесть сколько времени потеряно, а там, глядишь, и сумерки... Что ж, деться некуда — надо атаковать в лоб.
Впрочем, «в лоб» еще не означает «очертя голову»; сэр Таранквил был командиром несравненно более опытным, чем его предшественник, и отважно лезть в воду, изображая из себя живую мишень, отнюдь не спешил. Его бойцы вновь скрытно сосредоточились за деревьями у переправы, и вновь началась дуэль снайперов. Разница же состояла в том, что эльфийские стрелки заменили тетивы на запасные, да к тому же и дождь малость поутих; теперь стрелы их ложились как надо — и уж тут-то эльфы (вне всякого сомнения, лучшие лучники Средиземья) показали наконец, на что они способны... Мордорские арбалетчики били из положения лежа, укрываясь за камнями, — так что тел убитых было отсюда не разглядеть, однако Таранквил готов был поручиться, что в строю у тех из шестерых остались максимум двое. Лишь выжав все что можно из своего преимущества в плотности стрельбы, он скомандовал атаку... А с того берега в ответ ударил залп — растянутый и неточный, но снова из шести арбалетов. Что за Морготовы шутки — подкрепление к тем подошло, что ли?!
ГЛАВА 64
И тут стрельба с того берега совершенно прекратилась, а над камнями задергался какой-то лоскут, привязанный к ножнам меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Когда они зашли в воду примерно по колено, над ручьем разнеслась заливистая трель синегрудого дрозда-варакушки, и по этому сигналу с противоположного берега хлестнул прицельный арбалетный залп. Трое эльфов были убиты наповал либо, тяжело раненные, захлебнулись и были унесены потоком; четвертый, с разнесенной вдребезги плечевой костью, сумел выбраться на сушу и доковылять до деревьев; а хуже всех пришлось пятому, который остался лежать у самого уреза воды, — ему стрела угодила в живот и, пройдя сквозь кишки, застряла в позвоночнике. Для застигнутого на вражеской стороне Эдорета время будто остановилось: за неуловимо краткие мгновения разведчик успел разглядеть затаившихся выше по откосу арбалетчиков (он даже сосчитал их — шестеро), трезво прикинул, сколько ему потребно времени, чтоб высвободить свой хитро увязанный меч и добежать до врагов, поминутно оскальзывась на мокрых валунах... Засим и принял единственно разумное решение: спрыгнул обратно в реку и, нырнув с головою, позволил течению нести себя прочь. Ударивший ему вдогон арбалетный болт лишь прочертил на лакированной макушке торчащего из воды камня белесый, воняющий паленой курицей высверк, мгновение спустя уже бесследно затертый дождем.
Лорд Эреборн был, что называется, «юноша из хорошей семьи»: он не обладал ни полководческим даром, ни хотя бы замешенным на пролитой крови солдатским опытом, а вот храбрости и честолюбия ему было не занимать — опаснейшее сочетание... Быстро сообразив, что они имеют дело не с арьергардом настигнутой колонны, а с кучкой стрелков, прикрывающих отход основных сил, сотник решил сыграть ва-банк, используя слабую сторону арбалета — малую скорострельность (пара выстрелов в минуту — против двух дюжин у лука), и скомандовал атаку в лоб. Эреборн вскинул над головою фамильный меч Драконий Коготь, дважды протрубил в рог и, воздымая фонтаны брызг, размашисто шагнул в поток. На сотнике был доспех из гондолинской «губчатой стали», почти не уступающей в прочности мифрилу, так что он ничуть не опасался нацеленных с того берега стрел. И совершенно напрасно.
Мгновение спустя он в полной мере оценил разницу между знакомыми ему доселе ангмарскими охотничьими самострелами и стальным арбалетом нового поколения, создающим на тетиве усилие в тысячу двести фунтов. Трехунциевый бронебойный болт врезался Эреборну в правую нижнюю часть груди на скорости восемьдесят ярдов в секунду: звенья гондолинской кольчуги с честью выдержали это испытание, не дав трехгранному жалу стрелы вгрызться во внутренности эльфа, однако полутонный удар в область печени и без того вышибет дух из кого угодно. Мелькнуло средь мутных бурунов бескровное лицо в серебристом шлеме, втянулся под воду шлейф из пузырящейся по поверхности ткани маскировочного плаща — и исчезли навсегда: древняя броня обернулась грузилом... А кинувшемуся на выручку юному ординарцу болт пришел точно в переносицу.
И атака захлебнулась. Да, любые из людей — хоть дикари-харадримы, хоть рыцари Рохана, хоть умбарские морские пехотинцы — при столь очевидном численном перевесе просто ломанули бы вперед всей массой и, замостив этот окаянный брод собственными трупами, за считанные минуты захлестнули бы реденькую цепочку стрелков. Не то эльфы; слишком высока цена жизни Перворожденного, чтобы так вот устилать их телами берега безвестной речушки в Темнолесье. По сути дела, они пришли сюда не воевать, а охотиться (пусть даже и на весьма опасную дичь) — а с таким настроем не полезешь ни на осадную лесенку, ни в воду простреливаемой переправы... Унося убитых и раненых, эльфы отступили под защиту деревьев, чтобы обрушить оттуда град стрел на позицию противника. Однако спустя небольшое время оказалось, что и перестрелка нынче тоже идет как-то неправильно — сиречь не в пользу Перворожденных. Все дело тут в многодневном дожде: тетивы эльфийских луков безнадежно отмокли, и стрелы падали без сил, а главное — совершенно невозможно было удержать прицел: дол-гулдурские же болты продолжали раз за разом находить себе добычу — воистину Морготово порождение эти арбалеты!
Пришлось отступить поглубже в лес, оставив у берега лишь хорошо замаскировавшихся наблюдателей. Сэр Таранквил, принявший командование вместо Эреборна, сосчитал уложенные в ряд тела, над которыми уже кружили неведомо откуда взявшиеся черные бабочки (надо же — и дождь им не помеха...), мысленно приплюсовал к ним тех четверых, что унесло потоком, и, скрипнув зубами, поклялся про себя тронами Валаров, что эти арбалетчики (орки они там или кто — без разницы) заплатят так, что мало не покажется, и плевать он хотел на приказ Владычицы: «Взять хоть скольких-нибудь живыми». Чуть погодя вернулась высланная им разведка, и принесенные ею вести были столь же нерадостны, как и все события последнего часа. Оказалось, по обеим сторонам от тропинки начинаются обширные буреломы — вотчина гигантских муравьев; спереди буреломы эти обрываются прямо в реку, так что из Таранквиловой затеи — отправить часть сил берегом вверх и вниз по течению, растягивая и без того жиденькую оборону противника, — ничего не выйдет. «А если вернуться и сделать крюк — насколько эти завалы тянутся назад?» «Не могу знать, сэр! Проверить?..» «Отставить!..» Времени на подобные странствия уже не оставалось — и так уже невесть сколько времени потеряно, а там, глядишь, и сумерки... Что ж, деться некуда — надо атаковать в лоб.
Впрочем, «в лоб» еще не означает «очертя голову»; сэр Таранквил был командиром несравненно более опытным, чем его предшественник, и отважно лезть в воду, изображая из себя живую мишень, отнюдь не спешил. Его бойцы вновь скрытно сосредоточились за деревьями у переправы, и вновь началась дуэль снайперов. Разница же состояла в том, что эльфийские стрелки заменили тетивы на запасные, да к тому же и дождь малость поутих; теперь стрелы их ложились как надо — и уж тут-то эльфы (вне всякого сомнения, лучшие лучники Средиземья) показали наконец, на что они способны... Мордорские арбалетчики били из положения лежа, укрываясь за камнями, — так что тел убитых было отсюда не разглядеть, однако Таранквил готов был поручиться, что в строю у тех из шестерых остались максимум двое. Лишь выжав все что можно из своего преимущества в плотности стрельбы, он скомандовал атаку... А с того берега в ответ ударил залп — растянутый и неточный, но снова из шести арбалетов. Что за Морготовы шутки — подкрепление к тем подошло, что ли?!
ГЛАВА 64
И тут стрельба с того берега совершенно прекратилась, а над камнями задергался какой-то лоскут, привязанный к ножнам меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127