Я знаю свои обязанности и сумею их
выполнить. Русский Император в случае несчастья должен умереть с шпагою в руке.
Но во всяком случае, не предвидя каким способом мы выйдем из этого кризиса — я
вам, господа, поручаю моего сына. Что же касается меня, то доведется ли мне быть
Императором хотя бы один день, в течение одного часа, я докажу, что достоин быть
Императором". "Вы видели, — заявил Николай I 20 декабря 1825 года французскому
посланнику Лафероне, — что произошло. Сообразите же, что я чувствовал, когда
вынужден был пролить кровь, прежде чем окончился первый день моего
царствования... Впрочем душа моя глубоко опечалена, но не удручена: в
особенности она, не должна казаться такою нации, повелевать которою составляет
мою радость. Сквозь тучи, затемнившие на мгновение небосклон, я имел утешение
получить тысячу выражений высокой преданности и распознать любовь к отечеству,
отмщающую за стыд и позор, которые горсть злодеев пыталась взвесть на русский
народ".
После беседы с Императором, которая продолжалась целый час, Лафероне,
французский посол прямо из дворца поехал к гр. Рибопьеру.
— "Ну, — воскликнул он, — у вас есть властелин. Какая речь, какое
благородство, какое величие, и где до сих пор он скрывал это"!
По мнению английского дипломата: "Во всей личности Императора Николая
было что-то отменно внушительное и величественное, и, несмотря на суровое и
строгое выражение лица, в его улыбке и обращении было что-то чарующее. Это был
выдающийся характер, благородный, великодушный и любимый всеми, кто его близко
знал. Строгость его была скорее вызвана необходимостью, нежели собственным
желанием; она возникла из убеждения, что Россией необходимо управлять твердой и
сильной рукой, а не от врожденного чувства жестокосердия или желания угнетать
своих подданных. Трагическая смерть его отца, Императора Павла, таинственная
смерть старшего брата Императора Александра, в отдаленном городе и смуты,
которые грозили возникнуть при его вступлении на престол. вследствие отречения
Цесаревича Константина Павловича, — все эти обстоятельства не могли не
ожесточить сильный и деятельный ум и расположить его править своим народом
железной рукой, не употребляя бархатной перчатки".
Современники Николая I в своих воспоминаниях пишут, что он был строг,
взыскателен, не терпел разгильдяйств и расхлябанности, сурово наказывал за
нарушение служебного долга. Но никто из мемуаристов не упоминает о его
исключительной жестокости, ни его "зимних" и "оловянных глазах", "лишенных
теплоты и всякого милосердия". "Оловянные глаза", жестокость, невероятный
деспотизм — это все выдумано Герценом, Мережковским и другими членами Ордена
Русской Интеллигенции, чтобы внушить как можно больше вражды к царю решившему
положить конец европеизации России. Много раз описывали внешность Имп. Николая и
его глаза, но никогда не отмечали, что они были "лишены теплоты и всякого
милосердия". Вот, например, описание внешности Императора Николая сделанное
Дубецким вскоре после восшествия его на престол: "Император Николай Павлович, —
пишет Дубецкий, — был тогда (1828 г.) 32 лет; высокого роста и сухощав, грудь
имел широкую, руки несколько длинные, лицо продолговатое, чистое, лоб открытый,
— нос римский, рот умеренный, взгляд быстрый, голос звонкий, подходящий к
тенору, но говорил несколько скороговоркою. Вообще он был очень строен и ловок.
В движениях не было заметно ни надменной важности, ни ветреной торопливости, но
видна была какая-то неподдельная строгость. Свежесть лица и все в нем выказывало
железное здоровье и служило доказательством, что юность не была изнежена и жизнь
сопровождалась трезвостью и умеренностью. В физическом отношении он был
превосходнее всех мужчин из генералитета офицеров, каких только я видел в армии;
и могу сказать по истине, что в нашу просвещенную эпоху величайшая редкость
видеть подобного человека в кругу аристократии" (Из записок Н. Дубецкого.) Даже
французский маркиз де Кюстин, такой же заклятый враг Имп. Николая I, как русский
маркиз де Кюстин — Герцен, и тот в своей известной клеветнической книге о России
"Россия в 1838 году" так отзывается о внешности Николая I: "Император в яркой
красной форме — прекрасен. Казачья форма идет лишь молодым людям. А эта подходит
как раз людям возраста Его Величества; она подчеркивает благородство его лица и
его фигуры... Император казался мне достойным повелевать людьми, — настолько
внушителен весь его вид, настолько благородны и величественны его черты".
XIII
В лице Императора Николая I, на русском престоле, после долгого перерыва
(после 125 лет ), снова появляется не дворянский, а Народный Царь, по своему
мировоззрению приближающийся к Царям-Самодержцам Московской Руси.
О том, что по своим взглядам Николай I, прославленный жестоким самодуром
и деспотом, в понимании характера и природы самодержавной власти приближался к
Царям Московского периода Русской истории свидетельствует текст завещания,
написанный Николаем I своему Наследнику, десять лет спустя после подавления
восстания декабристов. Подтвердим этот вывод, который многим может показаться
парадоксальным, сравнением взглядов Николая I на природу царской власти с
взглядами на царскую власть выдающегося царя Московской Руси — отца Петра I. Как
пишет С. Платонов в "Лекциях по русской истории" (Издание 9-е. Петроград. 1915
г.). "...исходя из религиозно-нравственных оснований, Алексей Михайлович имел
ясное и твердое понятие о происхождении и значении царской власти в Московском
государстве, как власти богоустановленной и назначенной для того, чтобы
"рассуждать людей вправду" и "беспомощным помогать".
Вот слова, царя Алексея князю Гр. Ромодановскому: "Бог благословил и
предал нам, государю, править и рассуждать люди своя на востоке, и на западе и
на юге и на севере вправду". Для царя Алексея это не была случайная красивая
фраза, а постоянная твердая формула его власти, которую он сознательно повторял
всегда, когда его мысль обращалась на объяснение смысла и цели его державных
полномочий.
В письме к князю Н. И. Одоевскому, например, царь однажды помянул о том,
"как жить мне, государю, и вам, болярам", и на эту тему писал: "а мя великий
Государь ежедневно просим у Создателя... чтобы Господь Бог... даровал нам
великому Государю, и вам, болярам, с нами единодушно люди Его, Световы,
рассудити вправду, всем равно".
А Николай I пишет в завещании: "Соблюдай строго все, что нашей Церковью
предписывается. Ты молод, неопытен, и в тех летах, в которых страсти
развиваются, но помни всегда, что ты должен быть примером благочестия и веди
себя так, чтобы мог служить живым образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
выполнить. Русский Император в случае несчастья должен умереть с шпагою в руке.
Но во всяком случае, не предвидя каким способом мы выйдем из этого кризиса — я
вам, господа, поручаю моего сына. Что же касается меня, то доведется ли мне быть
Императором хотя бы один день, в течение одного часа, я докажу, что достоин быть
Императором". "Вы видели, — заявил Николай I 20 декабря 1825 года французскому
посланнику Лафероне, — что произошло. Сообразите же, что я чувствовал, когда
вынужден был пролить кровь, прежде чем окончился первый день моего
царствования... Впрочем душа моя глубоко опечалена, но не удручена: в
особенности она, не должна казаться такою нации, повелевать которою составляет
мою радость. Сквозь тучи, затемнившие на мгновение небосклон, я имел утешение
получить тысячу выражений высокой преданности и распознать любовь к отечеству,
отмщающую за стыд и позор, которые горсть злодеев пыталась взвесть на русский
народ".
После беседы с Императором, которая продолжалась целый час, Лафероне,
французский посол прямо из дворца поехал к гр. Рибопьеру.
— "Ну, — воскликнул он, — у вас есть властелин. Какая речь, какое
благородство, какое величие, и где до сих пор он скрывал это"!
По мнению английского дипломата: "Во всей личности Императора Николая
было что-то отменно внушительное и величественное, и, несмотря на суровое и
строгое выражение лица, в его улыбке и обращении было что-то чарующее. Это был
выдающийся характер, благородный, великодушный и любимый всеми, кто его близко
знал. Строгость его была скорее вызвана необходимостью, нежели собственным
желанием; она возникла из убеждения, что Россией необходимо управлять твердой и
сильной рукой, а не от врожденного чувства жестокосердия или желания угнетать
своих подданных. Трагическая смерть его отца, Императора Павла, таинственная
смерть старшего брата Императора Александра, в отдаленном городе и смуты,
которые грозили возникнуть при его вступлении на престол. вследствие отречения
Цесаревича Константина Павловича, — все эти обстоятельства не могли не
ожесточить сильный и деятельный ум и расположить его править своим народом
железной рукой, не употребляя бархатной перчатки".
Современники Николая I в своих воспоминаниях пишут, что он был строг,
взыскателен, не терпел разгильдяйств и расхлябанности, сурово наказывал за
нарушение служебного долга. Но никто из мемуаристов не упоминает о его
исключительной жестокости, ни его "зимних" и "оловянных глазах", "лишенных
теплоты и всякого милосердия". "Оловянные глаза", жестокость, невероятный
деспотизм — это все выдумано Герценом, Мережковским и другими членами Ордена
Русской Интеллигенции, чтобы внушить как можно больше вражды к царю решившему
положить конец европеизации России. Много раз описывали внешность Имп. Николая и
его глаза, но никогда не отмечали, что они были "лишены теплоты и всякого
милосердия". Вот, например, описание внешности Императора Николая сделанное
Дубецким вскоре после восшествия его на престол: "Император Николай Павлович, —
пишет Дубецкий, — был тогда (1828 г.) 32 лет; высокого роста и сухощав, грудь
имел широкую, руки несколько длинные, лицо продолговатое, чистое, лоб открытый,
— нос римский, рот умеренный, взгляд быстрый, голос звонкий, подходящий к
тенору, но говорил несколько скороговоркою. Вообще он был очень строен и ловок.
В движениях не было заметно ни надменной важности, ни ветреной торопливости, но
видна была какая-то неподдельная строгость. Свежесть лица и все в нем выказывало
железное здоровье и служило доказательством, что юность не была изнежена и жизнь
сопровождалась трезвостью и умеренностью. В физическом отношении он был
превосходнее всех мужчин из генералитета офицеров, каких только я видел в армии;
и могу сказать по истине, что в нашу просвещенную эпоху величайшая редкость
видеть подобного человека в кругу аристократии" (Из записок Н. Дубецкого.) Даже
французский маркиз де Кюстин, такой же заклятый враг Имп. Николая I, как русский
маркиз де Кюстин — Герцен, и тот в своей известной клеветнической книге о России
"Россия в 1838 году" так отзывается о внешности Николая I: "Император в яркой
красной форме — прекрасен. Казачья форма идет лишь молодым людям. А эта подходит
как раз людям возраста Его Величества; она подчеркивает благородство его лица и
его фигуры... Император казался мне достойным повелевать людьми, — настолько
внушителен весь его вид, настолько благородны и величественны его черты".
XIII
В лице Императора Николая I, на русском престоле, после долгого перерыва
(после 125 лет ), снова появляется не дворянский, а Народный Царь, по своему
мировоззрению приближающийся к Царям-Самодержцам Московской Руси.
О том, что по своим взглядам Николай I, прославленный жестоким самодуром
и деспотом, в понимании характера и природы самодержавной власти приближался к
Царям Московского периода Русской истории свидетельствует текст завещания,
написанный Николаем I своему Наследнику, десять лет спустя после подавления
восстания декабристов. Подтвердим этот вывод, который многим может показаться
парадоксальным, сравнением взглядов Николая I на природу царской власти с
взглядами на царскую власть выдающегося царя Московской Руси — отца Петра I. Как
пишет С. Платонов в "Лекциях по русской истории" (Издание 9-е. Петроград. 1915
г.). "...исходя из религиозно-нравственных оснований, Алексей Михайлович имел
ясное и твердое понятие о происхождении и значении царской власти в Московском
государстве, как власти богоустановленной и назначенной для того, чтобы
"рассуждать людей вправду" и "беспомощным помогать".
Вот слова, царя Алексея князю Гр. Ромодановскому: "Бог благословил и
предал нам, государю, править и рассуждать люди своя на востоке, и на западе и
на юге и на севере вправду". Для царя Алексея это не была случайная красивая
фраза, а постоянная твердая формула его власти, которую он сознательно повторял
всегда, когда его мысль обращалась на объяснение смысла и цели его державных
полномочий.
В письме к князю Н. И. Одоевскому, например, царь однажды помянул о том,
"как жить мне, государю, и вам, болярам", и на эту тему писал: "а мя великий
Государь ежедневно просим у Создателя... чтобы Господь Бог... даровал нам
великому Государю, и вам, болярам, с нами единодушно люди Его, Световы,
рассудити вправду, всем равно".
А Николай I пишет в завещании: "Соблюдай строго все, что нашей Церковью
предписывается. Ты молод, неопытен, и в тех летах, в которых страсти
развиваются, но помни всегда, что ты должен быть примером благочестия и веди
себя так, чтобы мог служить живым образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36