Торнаков неправ, а прав В. В. Леонтович. Александр I, как известно, по
своим убеждениям был более республиканцем, чем монархом и если последний период
его деятельности считать, согласно взгляда членов Ордена Русской Интеллигенции
реакцией, то в возникновении этой реакции виноваты предки русской интеллигенции
— вольтерьянцы и масоны, которых не устраивал даже весьма широкий либерализм
царя-республиканца.
И в том, что Николай I был принужден опереться на бюрократию, а не на
общество, виновато современное ему общество. Пока преемники Петра I
выкорчевывали остатки русских исторических традиций, европеизировавшееся
общество поддерживало их. Но стоило только Павлу I, а затем Николаю I выявить
свое желание возобновить русские политические и социальные традиции, как это
общество первого убило, а от второго отвернулось, заклеймило его именем деспота,
реакционера, а те, кто хотел окончательно убить эти традиции — декабристов,
объявило мучениками свободы и национальными героями.
В таком парадоксальном и трагическом положении оказался Имп. Николай
Первый, когда он, как и его отец, решил вернуться на исторический путь. Все
живые силы народа, были скованы крепостным правом или бюрократической системой
управления, созданной Сперанским. Всю вину за то, что Имп. Николай I решил
опереться на бюрократию С. Платонов, как и большинство других историков,
взваливает на одного Имп. Николая. На самом деле на это решение (единственно
возможное в тогдашних условиях) Николая I толкнуло само общество, отказавшееся
помогать ему вытаскивать Россию из той ямы в которую она попала в результате
революции Петра I.
В том "замораживании" общественной жизни, которое наступило после
восстания декабристов, после убийства сына Николая I — Имп. Александра II
виноваты не цари, а общество, толкавшее царей на этот путь своим политическим
фанатизмом, своим слепым сопротивлением всем начинаниям правительства.
Задачи всякой контрреволюции стремящейся восстановить уничтоженные
исторические традиции, всегда несравненно труднее задач всякой революции.
Природа революции и природа контрреволюции совершенно различны. Основной и
решающей силой всякой революции является насилие во всех его формах. Возможности
же применения насилия во время контрреволюции неизмеримо меньше) чем во время
революции. Задачи же восстановления уничтоженного революцией в духе национальных
традиций, на руинах оставшихся после революции, неизмеримо труднее, чем задачи
революционного разрушения жизни, с помощью насилия.
Для успешного развития революции часто достаточно твердой воли одного
человека и незначительной группы готовых на все фанатиков и беспринципных
личностей. Для успешного осуществления контрреволюции этого не достаточно. Для
успешного развития контрреволюции всегда необходима готовность значительных
слоев населения добровольно участвовать в борьбе против идейного и политического
наследства революции и добровольно отказываться от идейных заблуждений и
политических и материальных привилегий унаследованных от революции. А последнее,
как известно, люди всегда делают крайне неохотно.
"Событие 14 декабря имело великое значение в истории русского дворянства:
это было последнее военно-дворянское движение. До тех пор дворянство было
правящим классом, значение которого создали гвардейские перевороты XVIII века;
теперь оно становится простым орудием правительства, каким было в XVII веке; 14
декабря кончилась политическая роль дворянства" (Ключевский. Курс Русской
истории. 1922 г. ч. V. Стр. 215)
"...14 декабря 1825 года, — пишет А. А. Керсновский в "Истории Русской
Армии" — печальная дата в русской истории — явилось днем открытого разрыва
российского правительства с русским обществом — первым днем их жестокой
столетней войны, где дальнейшими траурными вехами служат 1-е марта 1881 года, 17
октября 1905, 2-е марта 1917 года, а всеобщим эпилогом — 25 октября. Война эта,
ведшаяся с обеих сторон с невероятной озлобленностью и с еще более невероятным
непониманием, нежеланием понять друг друга, окончилась так, как никто из них не
ожидал — гибелью обоих противников, погубивших своей распрей величайшую Империю
и великую страну..."
Какая же из сторон виновата больше? Керсновский неправильно считает, что
виновато больше правительство. Его точка зрения — типично интеллигентская точка
зрения, согласно которой в происшедшей распре виновато правительство. "Мы не
собираемся здесь оправдывать декабристов, — пишет Керсновский, — ни тем более
русское общество XIX и начала XX столетия, воспитанное на их культе. Вина
русского общества — точнее "передовой" его части — перед Россией огромна и
неискупима, но виновато и правительство. Пусть на стороне общества и львиная
доля — три четверти вины, а на стороне правительства только одна четверть — но
эта четверть явилась первой — без нее не было бы тех "общественных" трех
четвертей". "С этой поры произошел трагический разнобой между правительством и
обществом. При Александре I и Николае I правительство космополитично, общество
национально. Затем при Александре II и особенно при Александре III и Николае II
правительство решительно сворачивает на национальную дорогу, но слишком поздно:
общество уже космополитично и антинационально" (Часть I, стр. 284).
Эта цитата очень яркое свидетельство того идеологического ералаша,
который царит в голове у так называемых представителей "Национального лагеря".
Керсновский в этом случае, так же как и во многих других, только повторяет зады
интеллигентской историографии. Правительство Николая I никогда не было
космополитичным. Именно благодаря Николаю I правительство сворачивает на
национальную дорогу. Александр II и все остальные цари идут по дороге
проложенной Николаем I. Общество проявило свою антинациональность, не при
Александре III и Николае II, а уже задолго до восшествия на престол Николая I.
Убийство Павла I, заговор декабристов — доказательства этой антинациональности.
Керсновский, как все люди не имеющие цельного политического
мировоззрения, вскоре же опровергает сам себя. Заявив на 284-85 страницах, что
правительство виновато больше, чем "передовое общество", на следующей, 286
странице он утверждает, что все царствование Николая I "было расплатой за ошибки
предыдущего. Тяжелое наследство принял молодой Император от своего брата.
Гвардия была охвачена брожением, не замедлившим вылиться в открытый бунт.
Поселенная армия глухо роптала. Общество резко осуждало существовавшие порядки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
своим убеждениям был более республиканцем, чем монархом и если последний период
его деятельности считать, согласно взгляда членов Ордена Русской Интеллигенции
реакцией, то в возникновении этой реакции виноваты предки русской интеллигенции
— вольтерьянцы и масоны, которых не устраивал даже весьма широкий либерализм
царя-республиканца.
И в том, что Николай I был принужден опереться на бюрократию, а не на
общество, виновато современное ему общество. Пока преемники Петра I
выкорчевывали остатки русских исторических традиций, европеизировавшееся
общество поддерживало их. Но стоило только Павлу I, а затем Николаю I выявить
свое желание возобновить русские политические и социальные традиции, как это
общество первого убило, а от второго отвернулось, заклеймило его именем деспота,
реакционера, а те, кто хотел окончательно убить эти традиции — декабристов,
объявило мучениками свободы и национальными героями.
В таком парадоксальном и трагическом положении оказался Имп. Николай
Первый, когда он, как и его отец, решил вернуться на исторический путь. Все
живые силы народа, были скованы крепостным правом или бюрократической системой
управления, созданной Сперанским. Всю вину за то, что Имп. Николай I решил
опереться на бюрократию С. Платонов, как и большинство других историков,
взваливает на одного Имп. Николая. На самом деле на это решение (единственно
возможное в тогдашних условиях) Николая I толкнуло само общество, отказавшееся
помогать ему вытаскивать Россию из той ямы в которую она попала в результате
революции Петра I.
В том "замораживании" общественной жизни, которое наступило после
восстания декабристов, после убийства сына Николая I — Имп. Александра II
виноваты не цари, а общество, толкавшее царей на этот путь своим политическим
фанатизмом, своим слепым сопротивлением всем начинаниям правительства.
Задачи всякой контрреволюции стремящейся восстановить уничтоженные
исторические традиции, всегда несравненно труднее задач всякой революции.
Природа революции и природа контрреволюции совершенно различны. Основной и
решающей силой всякой революции является насилие во всех его формах. Возможности
же применения насилия во время контрреволюции неизмеримо меньше) чем во время
революции. Задачи же восстановления уничтоженного революцией в духе национальных
традиций, на руинах оставшихся после революции, неизмеримо труднее, чем задачи
революционного разрушения жизни, с помощью насилия.
Для успешного развития революции часто достаточно твердой воли одного
человека и незначительной группы готовых на все фанатиков и беспринципных
личностей. Для успешного осуществления контрреволюции этого не достаточно. Для
успешного развития контрреволюции всегда необходима готовность значительных
слоев населения добровольно участвовать в борьбе против идейного и политического
наследства революции и добровольно отказываться от идейных заблуждений и
политических и материальных привилегий унаследованных от революции. А последнее,
как известно, люди всегда делают крайне неохотно.
"Событие 14 декабря имело великое значение в истории русского дворянства:
это было последнее военно-дворянское движение. До тех пор дворянство было
правящим классом, значение которого создали гвардейские перевороты XVIII века;
теперь оно становится простым орудием правительства, каким было в XVII веке; 14
декабря кончилась политическая роль дворянства" (Ключевский. Курс Русской
истории. 1922 г. ч. V. Стр. 215)
"...14 декабря 1825 года, — пишет А. А. Керсновский в "Истории Русской
Армии" — печальная дата в русской истории — явилось днем открытого разрыва
российского правительства с русским обществом — первым днем их жестокой
столетней войны, где дальнейшими траурными вехами служат 1-е марта 1881 года, 17
октября 1905, 2-е марта 1917 года, а всеобщим эпилогом — 25 октября. Война эта,
ведшаяся с обеих сторон с невероятной озлобленностью и с еще более невероятным
непониманием, нежеланием понять друг друга, окончилась так, как никто из них не
ожидал — гибелью обоих противников, погубивших своей распрей величайшую Империю
и великую страну..."
Какая же из сторон виновата больше? Керсновский неправильно считает, что
виновато больше правительство. Его точка зрения — типично интеллигентская точка
зрения, согласно которой в происшедшей распре виновато правительство. "Мы не
собираемся здесь оправдывать декабристов, — пишет Керсновский, — ни тем более
русское общество XIX и начала XX столетия, воспитанное на их культе. Вина
русского общества — точнее "передовой" его части — перед Россией огромна и
неискупима, но виновато и правительство. Пусть на стороне общества и львиная
доля — три четверти вины, а на стороне правительства только одна четверть — но
эта четверть явилась первой — без нее не было бы тех "общественных" трех
четвертей". "С этой поры произошел трагический разнобой между правительством и
обществом. При Александре I и Николае I правительство космополитично, общество
национально. Затем при Александре II и особенно при Александре III и Николае II
правительство решительно сворачивает на национальную дорогу, но слишком поздно:
общество уже космополитично и антинационально" (Часть I, стр. 284).
Эта цитата очень яркое свидетельство того идеологического ералаша,
который царит в голове у так называемых представителей "Национального лагеря".
Керсновский в этом случае, так же как и во многих других, только повторяет зады
интеллигентской историографии. Правительство Николая I никогда не было
космополитичным. Именно благодаря Николаю I правительство сворачивает на
национальную дорогу. Александр II и все остальные цари идут по дороге
проложенной Николаем I. Общество проявило свою антинациональность, не при
Александре III и Николае II, а уже задолго до восшествия на престол Николая I.
Убийство Павла I, заговор декабристов — доказательства этой антинациональности.
Керсновский, как все люди не имеющие цельного политического
мировоззрения, вскоре же опровергает сам себя. Заявив на 284-85 страницах, что
правительство виновато больше, чем "передовое общество", на следующей, 286
странице он утверждает, что все царствование Николая I "было расплатой за ошибки
предыдущего. Тяжелое наследство принял молодой Император от своего брата.
Гвардия была охвачена брожением, не замедлившим вылиться в открытый бунт.
Поселенная армия глухо роптала. Общество резко осуждало существовавшие порядки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36