— Какова ваша цена за метод?
Старик и девушка сделали поразительно простодушную вещь. Они посмотрели друг на друга. Затем, словно по взаимному согласию, Селани сказала:
— Мистер Кэкстон, скажите нам еще раз точно, что вы предполагаете делать.
Кэкстон ответил не сразу.
Он стоял, а над его головой с криком пролетела птица. Легкий ветерок нежно дул ему в лицо, донося запах зелени и травы, и воды. Над головой была синева, широкая, по всему небу и только тут и там виднелись следы облаков. Чудесный невероятный мир, завершенный, очевидно, до мельчайших деталей.
Он вдруг непроизвольно обнаружил, что смотрит на изумительную внешнюю картину бесчисленных миров вероятности, подобных этому. И вспомнил план Обладателей — превратить каждого живущего когда-либо в некий мирный тип, который потом сольется со всеми остальными своими вероятностями. Так, что каждый человек с начала человечества когда-нибудь будет жить вечно.
Еще раз, так же как и утром, тогда, в доме Магольсона, он подумал об этом, как о самой грандиозной и удивительной идее, когда-либо приходившей в голову.
И он вновь подтвердил, что это был его идеал. Так же, как и их.
Его лицо посуровело. «Независимо от последствий, — подумал он мрачно, — никому нельзя позволить встать на пути такой желанной цели. Вся оппозиция должна быть подавлена и отброшена в сторону.
Нельзя позволить глупым людям мешать.
Те, кто сопротивляется или серьезно мешают великой цели, будут единственными, кого не воссоздадут в будущем мире вероятности. И первым будет Бастман».
Не сходя с места, он объяснил Селани и ее отцу прекрасное совершенство своего идеала. И поразился, когда девушка помотала головой и сказала:
— Папа, не давай ему секрета.
— Ха-а! — сверкнул глазами Кэкстон. — Вы что с ума сошли? Это же то, что вы хотите, не так ли?
Она серьезно смотрела на него.
— Нет, мистер Кэкстон, это не то, что мы хотим. Вы просто параноик, извративший хорошую идею. И мы не хотим участвовать в этом.
Кэкстон стал приходить в себя еще когда она говорила. Ему не нужна их помощь. Потому что его теория включала метод проникновения в период до 1977 года. Так что, он мог позволить себе быть терпимым к сопротивлению этой молодой женщины.
Тем не менее, он чувствовал себя невиновным. «Ради бога, — подумал он, — я не стремился быть параноиком. Все произошло само. Я чувствую, словно меня хотят в чем-то убедить».
Он так и сказал Джонсу и продолжил:
— Кажется, мы расходимся лишь в том, как это будет совершено. Миллионы параноиков научились контролировать свое неосознанное желание убивать. Как мы можем убедиться, что я не вернусь к прежнему состоянию в каком-нибудь будущем стрессовом моменте? И ведь это же будет проблемой, не так ли, как с каждым параноиком, достигшим какой-то власти?
— Без сомнения, — ответил Джонс, — вы поставили проблему, — он улыбнулся. — Однако, так как вы очевидно в самом деле создали все это и в самом деле построили Дворец…
— Построю, — поправил Кэкстон.
В глазах старика вдруг что-то промелькнуло. Каким-то образом он должно быть пропустил эту мысль, в том что Кэкстон прежде описывал ему.
— Боже мой, — он больше выдохнул слова, нежели произнес их, — вы хотите сказать, что вы этого еще не сделали?
Это был великий момент. Потому что это была его величественная идея.
— Я еще ничего не сделал, — сказал Кэкстон. Он добавил небрежно. — Когда-нибудь у меня будет время, необходимое для создания этих ста Питеров Кэкстонов.
Он внезапно замолчал.
— А пока я должен вести точную регистрацию.
Клоден Джонс сказал после долгой паузы:
— Очевидно, я должен рассказать свою тайну человеку, который решил такую проблему.
Кэкстон взглянул на девушку. Она была бледна, но покорна. Она поймала его взгляд.
— Я доверяю мнению папы, — сказала она приглушенным голосом. — В некоторых вещах он никогда не ошибается.
От ее слов у него потеплело на душе.
— Я понял, почему я здесь на самом деле, — сказал Кэкстон.
— Вы здесь, чтобы заполучить секрет моего отца, — ответила она.
— Нет-нет. Я его знаю.
Он был в нетерпении. Выхватив записную книжку из внутреннего кармана, он что-то написал, вырвал страницу и передал ее, сложенную, девушке.
Джонсу он сказал:
— В чем секрет? Старик не колебался.
— Я посчитал, что кто бы ни построил все это вместилище времени, он оставил по крайней мере один путь вероятности к прошлому. Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти его, и в конце концов он нашелся.
Кэкстон повернулся к девушке.
— Прочтите записку, — сказал он.
Она развернула бумагу, которую он дал ей, и прочла вслух.
— Так как я рано или поздно подойду к строительству всего этого, я оставлю один проход в прошлое открытым.
— А почему еще и не в будущее? — спросил Джонс заинтересовавшись.
— Это уже сделано, — сказал Кэкстон. Он пояснил. — Мой сон после того, как Бастман захватил меня, и мы подошли к краю времени. И вдруг я снова оказался в аэропорту. Я понял, что я мог бы в любое время слиться с самим собой, вышедшим за барьер. Но не хочу, остерегаюсь. Может быть, мы все видим сон о том, как и что происходит там, за барьером. Однако, большинство из нас не спешит туда отправляться.
Он пожал плечами.
— Работа, которую надо делать здесь, достаточно большая.
— Вы сказали, — подсказал Джонс, — что вы только сейчас поняли, почему вы здесь.
Кэкстон улыбнулся. Он чувствовал себя удивительно расслабленным. Он не смотрел на девушку, когда говорил.
— То, что только что сказала ваша дочь, что в некоторых вещах вы никогда не ошибаетесь, напомнило мне, что ваш обширный опыт наблюдателя и экспериментатора делает вас, образно говоря, королем Обладателей. Я столько раз думал, что рано или поздно я должен помириться с вами, добиться того, чтобы воспользоваться вашими знаниями. Так что, моя цель до некоторой степени соответствует — то есть эгоистична. Но это традиционный вид эгоизма, что, как я чувствую, может решить все проблемы, которые мы обсудили.
Он закончил просто:
— Ясно, я здесь для того, чтобы жениться на дочери короля, пока она находится в затруднительном положении и не может отказать мне.
Сказав, он взглянул на девушку. Щеки ее внезапно покраснели. «Значит, где-то внутри нее гормоны все еще пляшут, — радостно думал он, — несмотря на ее истинный возраст».
Женщина мотала головой.
— То, что я предлагала вам раньше, мистер Кэкстон, было временным средством. Но прежде, чем принять решение о замужестве, я должна быть свободной.
Она замолчала.
— Каким образом мы с папой вышли из другого мира вероятности семнадцатого века?
Вот так стремительно и естественно надвинулся перелом. Это должно случиться без давления. Кэкстон стоял здесь, на траве, потом взглянул на прекрасное небо, наконец, он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52