«Выйти отсюда!» — неожиданно подумал Кэкстон.
Запор на двери был на нормальной высоте. Но трудно было поверить в то, что он сможет свернуть такую махину таким сравнительно маленьким рычагом. Открылась она легко, мягко, как прекрасно отлаженный механизм. Кэкстон вышел в туман и стал спускаться по ступенькам, сначала быстро, а затем со все большей осторожностью. До воды было не дойти. Сотая ступенька была последней, а воды все не было. Не было ничего, кроме тумана: ни основания ступенек, ни земли.
На четвереньках, почувствовав неожиданное головокружение, Кэкстон развернулся и пополз вверх по лестнице. В голове у него все кружилось, словно у нетренированного человека, повисшего на веревочной лестнице, которую неожиданно толкнули.
Он оглянулся назад. Это было совершенно случайное движение головы — тело его дернулось, голова свободно повернулась… и он увидел комнату.
Кэкстон остановился. Но это тоже был неконтролируемый жест. Образ промелькнул в его голове как фантазия, и если бы у него были силы, то это было бы только фантазией. Если бы у него была сила, он полез бы и дальше, и вся сцена исчезла бы, как исчезает сон. Но он ловил воздух ртом от слабости и страха, охватившего его, затем лег во всю длину на ступеньку, одной рукой ухватившись за ступеньку ниже, а другой — выше.
Когда он был в состоянии чтобы посмотреть туда, сквозь прореху в тумане, то увидел комнату. Она была слегка накренена, но ярко освещена, и плывущий туман казался полузадернутым занавесом, который кто-то пытался прикрыть, но это не совсем удавалось.
Сколько точно времени прошло, когда он оказался за этим «занавесом», Кэкстон в дальнейшем не мог вспомнить. Он не помнил даже своего маршрута. Должно быть, он прополз вдоль ступеньки, а затем наклонился к полуоткрытому «занавесу».
Он предполагал, что он полз, потому что, конечно, не посмел бы выпрямиться.
Кроме того, когда он неожиданно как бы пришел в себя, он стоял на коленях на второй ступеньке, думая, что оттуда действовать будет безопаснее.
Кэкстон переставил ногу со ступеньки на пол. Чего он ожидал, было неясно, но он коснулся твердого пола.
Даже это движение потребовало немало времени потому, что он не решался довериться твердому основанию.
«Я, учитель, действую как верхолаз», — думал он изнуренно. Странно, этот образ подействовал успокаивающе.
Теперь он четко знал. Это был настоящий пол в настоящей комнате.
Что произошло? Он оттолкнулся от ступенек, но держался за них, пока продвигался по блестящему, гладкому (пластиковому?) полу.
Он резко поднялся и оказался в комнате.
Так быстро. Так легко. Совершенно нелепым было то, что когда он выпрямился, он увидел в этой комнате окно… а за ним открывался вид… и он забыл о предосторожности.
Это был момент, когда он забыл обо всем. Через это огромное окно можно было увидеть все.
Любопытство полностью овладело им. Словно ребенок, он бросился к окну, и только встав, осознал, что остался абсолютно без автоматического чувства самосохранения, некоторого внутреннего состояния, которое он в прошлом всегда называл временным нервным расстройством.
Осознавая происшедшее, он был ошеломлен всей убийственностью возможного такого развития… что если бы что-то было не так, то это могло бы стать его концом.
Мысль-ощущение угасла. Он никогда не был человеком, цепляющимся за прошлые страхи. Его внутренний мир был вполне приспособляем и обычно не поддавался на всякие «могло бы быть». Что его всегда спасало от таких… расстройств… так это то, что он редко задумывался над ними, когда они уже прошли.
Он не знал.
Прямо напротив него было окно. За ним открывался вид. И Кэкстон автоматически уже реагировал на него.
8
Он с высоты смотрел на какой-то город. Кэкстон затаил дыхание, потому что…
Это был тот город из фильмов Арлея. Все небо было в «Полетах». Тысячи «Полетов». Но на жилой улице, как он заметил, были и обычные прохожие.
Первый изумленный взгляд не заметил никаких других средств передвижения, кроме «Полетов».
То, что он увидел в этом городе, не очень отличалось от многоэтажных городов-гигантов его времени. Казалось, было больше блеска, сверкания, больше солнечного отражения. «Больше стекла? — подумал Кэкстон. — Или, возможно, прозрачного пластика?»
Эти мимолетные наблюдения прошли своим чередом. И вот тогда возникла в голове мысль: «Какой город? Какой год?»
Мгновенно, с этой мыслью, к нему вернулся прежний страх.
КАКОЙ ГОД?
Он повернулся. Увидел какую-то дверь и побежал к ней. Она открылась от его прикосновения, за ней были ступеньки, ведущие вниз, в украшенный проход к большой стеклянной двери, которая вела к следующим ступенькам. Он оказался на улице.
Когда он через едва заметные двери вышел на нечто похожее на пластиковый тротуар, частица здравого смысла вернулась к Кэкстону. «Я могу заблудиться».
Возбуждение, ненормальная нервозность остались. Но после этого понимания он смог заставить себя остановиться и осмотреться. Здесь на уровне улицы он увидел, что дом, из которого он почти что выбросился, был единственным на самом верху склона.
Это вселяло уверенность. Такое трудно потерять. «Все, что я хочу — это взглянуть на какую-нибудь газету…» На газете будет число и название города. Он схватит ее, посмотрит — и сразу же бросится назад к дому, в комнату, где странный туман образовывал проход к какому-то гигантскому зданию, через которое он прошел из другого времени.
Кэкстон увидел, что справа, в квартале от него, здания имели форму и очертания торгового центра, и ринулся туда.
Он бежал мимо людей, одетых в блестящие свободные костюмы и куртки. У многих на спине он видел соответствующего цвета «Полет», перевязанный через плечи и подмышки.
Именно осознание различия в одежде между ним самим и остальными остановило Кэкстона. Он четко чувствовал, что человек, одетый в нездешний старомодный костюм, должен идти спокойно.
С этой мыслью, сдерживающей его порыв побежать, он добрался до торгового центра. На этой более оживленной улице тоже не было транспорта, но было больше людей. Как ему показалось — несколько сот.
Вид был совершенно завораживающий. То и дело кто-нибудь на «Полете» слетал с неба или взлетал с тротуара… Сначала Кэкстон каждый раз затаивал дыхание. Каждый раз появлялся страх, что человек, взлетая, упадет, или приземлится слишком быстро. Однако он понял, что для них это было привычным делом, и было их так много, что лучше было побеспокоиться о себе. И вновь именно собственная внешность обеспокоила его.
«Я, должно быть, выгляжу очень странно», — подумал он.
Но на самом деле люди едва смотрели на него, и это вернуло его к варианту старого убеждения: это был большой мир, даже еще в 1970-х это было так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52