Это означало, что один раз утром и один раз после обеда ему приходилось управляться с роем подростков в темноте аудитории. Во всяком случае, это был последний фильм на сегодня. Фильм шел уже минуту, когда Кэкстон по-настоящему посмотрел на экран. Какое-то мгновение он бессмысленно смотрел, затем выключил проектор, включил свет и спустился из операторской.
— Кто выкинул эту глупую шутку? — сердито спросил он.
Никто не отвечал. Девочки были немного напуганы, мальчики напряжены, за исключением нескольких — учительских любимчиков, которые побледнели.
— Кто-то, — кричал Кэкстон, — во время обеда поменял мне фильм.
Тут он замолчал. Его собственные слова покоробили его. Когда он вылетел из кабины, он даже не помедлил, чтобы оценить смысл происходящего. Сейчас он неожиданно понял. Впервые за свои четыре года в Тигенор он стал жертвой ученической проделки, но повел себя неправильно. С минуту подумав, он мысленно собрался, и положение было спасено.
Кэкстон тяжело сглотнул. Бледная улыбка осветила его напряженное лицо. Он холодно посмотрел вокруг.
— Ну что же, — сказал он, — если вы хотите этого, вы это получите.
На второй день улыбка его была мрачней, и это уже становилось вопросом дисциплины.
— Если это повторится еще раз, мне придется доложить старому Варн… — он остановился. Он хотел сказать «старому Варняку». Вместо этого он закончил как положено, — доложить мистеру Варни.
В офис директора на следующий день вошел потрясенный и озадаченный Кэкстон.
— Но где они берут фильмы для подмены? — беспомощно спросил старик. — В конце концов, они стоят денег.
Этот вопрос не был последним его словом. В четверг, когда фильм опять подменили, он, исполненный сознанием долга, зашел в оба класса и подчеркнул непорядочность их действий. Он также указал на то, что раз за утерянные фильмы придется платить, дело начинает принимать определенный преступный оборот.
Следующий день был пятница, и было очевидно, что учащиеся обговорили эти вопросы, потому что президент каждого из двух классов сделал сообщение, отвергающие подозрение преподавателей.
— Как вы знаете, — заявил один, — учащиеся обычно знают, что у них происходит. Но весь наш класс не знает, кто это. Кто бы ни подменивал фильмы, он действует в одиночку, и мы осуждаем его и отказываем ему в поддержке или сочувствии, которое мы обычно могли бы оказать такому учащемуся.
Эти слова должны были успокоить нервы Кэкстона. Но они имели обратный эффект. Его первоначальное убеждение, что его разыгрывали учащиеся, уже частично уступило место более дикой мысли, и эти выступления просто подбодрили его новое чувство. В этот же день, во время большой перемены, он непредусмотрительно сделал ошибку, высказав свое подозрение директору.
— Если не виноваты учащиеся, тогда должен быть виноват один из учителей. А единственный, кого я знаю, кто ненавидит меня — это Доррит, — и мрачно добавил, — на вашем месте я также расследовал бы отношения между мисс Грегг и Дорритом.
Варни проявил удивительную инициативность. Дело было в том, что старик легко уставал и уже был вымотан всем этим делом. Он вызвал мисс Грегг и Доррита, и, к испугу Кэкстона, повторил обвинения. Мисс Грегг метнула изумленный взгляд на ошеломленного Кэкстона, а затем неподвижно просидела до конца совещания. Доррит был некоторое время был взбешен, затем рассмеялся.
— Эта неделя открыла глаза большинству из нас, — сказал он. — Мы увидели, как Кэкстон сник от убеждения, что коллектив учащихся не любит его. Я всегда считал его законченным неврастеником, а теперь он за пять дней показал, что он даже хуже того, что я представлял. Как и все настоящие неврастеники, он не смог провести даже элементарного расследования перед тем, как предъявлять свои обвинения. Например, первое. Я могу это опровергнуть, так как по крайней мере два дня я не мог быть рядом с операторской.
Он продолжал. Во вторник и среду он лежал больной у себя дома.
— Что касается второго, и самого непростительного обвинения, я только желал бы, чтобы это было правдой, хотя и не в том смысле, какой вкладывает сюда Кэкстон. Я вообще застенчив, когда дело касается женщин, но при данных обстоятельствах я могу сказать, что я давний поклонник мисс Грегг.
Здесь молодая женщина проявила первые неясные признаки интереса. Она искоса взглянула на Доррита, словно видела его в новом свете. Взгляд длился всего лишь мгновение, затем она вернулась к своему напряженному созерцанию стены прямо перед собой. Доррит продолжал:
— Трудно, конечно, опровергать такое обвинение, какое выдвинул мистер Кэкстон, но…
Старый Варняк перебил его:
— Совершенно необязательно продолжать дальше. Я и на минуту не поверил ни в одно слово, и не могу понять, какую цель мог иметь мистер Кэкстон, вводя столь необдуманное обвинение в это злополучное дело с потерянными фильмами. Если ситуация с фильмами не улучшится, я доложу школьному совету на следующей неделе, и мы проведем расследование. Все. Всего доброго, джентльмены. Всего доброго, мисс Грегг.
Кэкстон провел беспорядочный день. Он был совершенно уверен, что директор получил удовлетворение из этой ситуации, но ничего нельзя было сделать, только проклинать себя за предоставленную старику возможность избавиться от нежелательного наследника на свою собственную должность. Самое большое замешательство, однако, не имело ничего общего с Варни. У него было ощущение, что за его спиной что-то происходит. Ощущение оказалось верным.
В понедельник утром все женщины-учителя выказали ему свое пренебрежение, а большинство мужчин были подчеркнуто недружелюбны. Один из них подошел и тихо спросил:
— Как случилось, что вы выдвинули такое обвинение против Грегг и Доррита?
— Я был вне себя от волнения, — жалко сказал Кэкстон. — Я был не в своем уме.
— Конечно, — сказал он, — Грегг рассказала всем женщинам.
«Презренная женщина», — мрачно подумал Кэкстон. Вслух же закончил:
— Я постараюсь сделать, что смогу, но…
— Слишком поздно. В обед женщины всем коллективом вошли в кабинет директора и объявили, что отказываются работать в одной школе с учителем, способным на такую ложь в отношении одной из них.
Кэкстон, уже допускавший мелькнувшую мысль о возможности отставки, сейчас стоял перед необходимостью принятия решения. Он написал заявление на перемене, увольнение должно произойти в конце месяца, на следующий уик-энд.
Его поступок внес ясность. Учителя-мужчины стали дружелюбнее, и его собственные мысли медленно и болезненно пришли в порядок. Ко вторнику он думал яростно, но с ясностью: «Эти фильмы! Если бы не эта неразбериха, я бы не потерял голову. Если бы я смог найти, кто это сделал…»
Ему казалось, что полученное в результате удовлетворение почти компенсирует потерю работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52