Но лихорадочно перебрав несколько людей, которых он видел во Дворце Бессмертия или как-то связанных с ним, он быстро сосредоточился на одном человеке.
«Тот старик… Как это сказал тот торговец Келли: „Он выглядит, как все самые важные и властные менеджеры в мире“ — Надо поддержать связь с этим парнем!»
Когда они прощались, он в отчаянии сказал это же самое и поймал удивленный взгляд Бастмана.
— Ну, конечно, — сказал он вежливо, — я увижу вас утром, как мы только что договорились.
— Ради Бога, Питер, — это был Блейк, — вот вы опять.
Одной рукой он обхватил Кэкстона за плечи, рассмеялся дружелюбно, но несколько извиняюще, и, наклонившись вперед, объяснил Бастману:
— Кажется, мы никак не можем полностью оставить его в двадцать пятом веке. Он все время ускользает куда-то.
Кэкстону же Блейк сказал:
— У мистера Бастмана личная воздушная яхта, которая, по всеобщему мнению, гораздо удобнее, чем государственная: так что он отвезет нас завтра в Лейксайд.
18
Процессия, направлявшаяся на следующий день в Лейксайд, состояла из прекрасного корабля Бастмана, правительственного конвойного судна и большого корабля с операторами и репортерами, которые, очевидно, будут следовать за ними по пятам.
Внутри роскошный корабль Бастмана был размером с железнодорожный личный вагон. Кэкстон сидел на плюшевом стуле возле огромного окна, его беспокоило то, что он уже достиг своей цели. Неожиданное появление Бастмана было, в своем роде, все, на что он надеялся, когда упомянул Лейксайд.
Тем не менее он решил, что не будет тянуть попусту время, а попытается определить местонахождение нужного ему дома…
Здесь, как оказалось, была только одна проблема. Когда экспедиция добралась до Лейксайда и под его управлением пролетала над городом, он не мог найти ничего похожего на этот дом.
Он повторял себе, что холмы существенно не менялись. Трудно поверить, что кто-либо — строитель, комиссия по городскому планированию, военная необходимость, или что бы там ни было — тратил время, усилия или деньги на то, что бы сровнять с землей постамент подобный тому, на котором стоял тот дом в 2083 году.
Однако во всем Лейксайде наблюдалось только два основных холмистых образования. Кэкстон подходил к ним со всех углов — и преуспел только в том, что запутался. Ни с воздуха, ни с земли не было ничего, что напоминало бы то, что он видел когда-то. Конечно, прошло уже четыреста лет. На одной из вершин город построил музей, что было довольно глупо, как казалось очень раздраженному Кэкстону. Когда, справившись, он узнал, что музей был построен только сорок восемь лет назад, у него появилось болезненное подозрение, что это действительно было то самое место, и что тут в результате чьего-то идиотизма был конец его надеждам.
Они прилетели обратно в Нью-Йорк поздно вечером. У Кэкстона было ощущение, что он, должно быть, выглядел дураком в глазах тех людей, которые весь день или по крайней мере время от времени смотрели на него со своих настенных экранов. Он не мог представить, что кто-то еще интересовался гостями из прошлого до такой степени, чтобы продолжать уделять основное внимание такому скучному событию, как путешествие в поисках неизвестно чего.
Тем не менее, когда у него в тот вечер брали интервью по телевидению, журналисты, казалось, были настойчивы, принимали его серьезно и были чрезвычайно заинтересованы его утверждением о том, что невозможно найти за время однодневного визита то, что он ищет. И поэтому он выразил свое намерение переехать на некоторое время в Лейксайд.
— Но что вы надеетесь найти, мистер Кэкстон? — настаивал собеседник.
— Не знаю. У меня такое чувство, будто я узнаю, когда увижу это.
Собеседник улыбался.
— Мистер Кэкстон, вы определенно захватили воображение нашей довольно поразительной эры этим своим мистическим сном. Он до некоторой степени напоминает древний поиск Святого Грааля, мы, — он взглянул на камеру, — будем держать наших зрителей в курсе. Удачи, сэр.
Он протянул руку, и Кэкстон пожал ее. По пути в комнату он подумал, «Мой поиск — поиск бессмертия, и вести я его буду с тем же фанатизмом, что и древние крестоносцы. Даже…» Ему вдруг пришло в голову, что если исходить из того, что знал диктор о его цели, это сравнение было неудачным и даже лишено вкуса. Но с его действительной, скрытой целью некоторое сходство было. Потому что те искатели древности пришли к ужасному пониманию того, что человек смертен, так что для своего времени по-своему они сделали то, что он делал сейчас. Было это их безумием? Он всегда так думал. А его? Было или нет, в любом случае, сдаться было невозможно. Что еще делать? Вернуться на Центавры — совершенно не хотелось. Обживаться в двадцать пятом веке? Нехотя он согласился с Блейком и Ренфрю, что это было невозможно, легче не будет. Они были, как эмигранты из очень отсталой страны, а такие селились в каком-нибудь месте рядом с себе подобными. Только такого места для эмигрантов времени не существовало.
В тот вечер, пока Блейк и Ренфрю наблюдали за ним, не говоря ни слова — некоторое время — Кэкстон уложил свои вещи. Ощущая на себе их взгляд, следующий за каждым его движением, он чувствовал себя бесконечно глупо, и тем не менее был настроен решительно. Именно Кэкстон наконец нарушил молчание.
— Я на несколько дней уеду. Надеюсь, вы не будете возражать.
Двое обменялись взглядами, а затем Ренфрю подошел к тому месту, где Кэкстон склонился над своим чемоданом, и положил руку ему на плечо.
— Мы едем с тобой, приятель. Нед и я можем выбраться из Лейксайда так же легко, как и из любого места. О'кей?
Это был еще один из тех сумасшедших, эмоциональных моментов.
«Ради Бога, — подумал Кэкстон, сдерживая слезы, — если я не поостерегусь, то скоро разрыдаюсь, как женщина, и расскажу им всю эту безумную историю».
Они двинулись в Лейксайд.
Бастман отправился с ними.
— В конце концов, — сказал он, — я независим и богат. Так что я в вашем распоряжении. Делать что-то другое мне не хочется.
Кэкстон это мрачно обдумал. Становилось ясно, что даже «оппозиция» во Дворце Бессмертия не собиралась устраивать ему легкую жизнь.
19
В последующие семнадцать дней в дневнике Кэкстона — если бы у него хватило терпения вести его — можно было бы прочесть:
В течение недели каждый день ездил на Пиффер-Роуд. Сейчас это часть Центр-Востока 42, который состоит из длинного торгового ряда, тянущегося на тридцать семь с половиной миль откуда-то с севера от Бульвара Уорвик к Кисслинг-Драйв. Здесь семьдесят три города такого типа. Это то, что имел в виду Касселехат, когда сказал про возврат к городской структуре. В Центр-Востоке 42 я не нашел следов Дворца Бессмертия.
…Середина второй недели. Удалось ускользнуть и нанять одну поисковую фирму на поиск владельца всех домов на двух холмах в Лейксаиде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
«Тот старик… Как это сказал тот торговец Келли: „Он выглядит, как все самые важные и властные менеджеры в мире“ — Надо поддержать связь с этим парнем!»
Когда они прощались, он в отчаянии сказал это же самое и поймал удивленный взгляд Бастмана.
— Ну, конечно, — сказал он вежливо, — я увижу вас утром, как мы только что договорились.
— Ради Бога, Питер, — это был Блейк, — вот вы опять.
Одной рукой он обхватил Кэкстона за плечи, рассмеялся дружелюбно, но несколько извиняюще, и, наклонившись вперед, объяснил Бастману:
— Кажется, мы никак не можем полностью оставить его в двадцать пятом веке. Он все время ускользает куда-то.
Кэкстону же Блейк сказал:
— У мистера Бастмана личная воздушная яхта, которая, по всеобщему мнению, гораздо удобнее, чем государственная: так что он отвезет нас завтра в Лейксайд.
18
Процессия, направлявшаяся на следующий день в Лейксайд, состояла из прекрасного корабля Бастмана, правительственного конвойного судна и большого корабля с операторами и репортерами, которые, очевидно, будут следовать за ними по пятам.
Внутри роскошный корабль Бастмана был размером с железнодорожный личный вагон. Кэкстон сидел на плюшевом стуле возле огромного окна, его беспокоило то, что он уже достиг своей цели. Неожиданное появление Бастмана было, в своем роде, все, на что он надеялся, когда упомянул Лейксайд.
Тем не менее он решил, что не будет тянуть попусту время, а попытается определить местонахождение нужного ему дома…
Здесь, как оказалось, была только одна проблема. Когда экспедиция добралась до Лейксайда и под его управлением пролетала над городом, он не мог найти ничего похожего на этот дом.
Он повторял себе, что холмы существенно не менялись. Трудно поверить, что кто-либо — строитель, комиссия по городскому планированию, военная необходимость, или что бы там ни было — тратил время, усилия или деньги на то, что бы сровнять с землей постамент подобный тому, на котором стоял тот дом в 2083 году.
Однако во всем Лейксайде наблюдалось только два основных холмистых образования. Кэкстон подходил к ним со всех углов — и преуспел только в том, что запутался. Ни с воздуха, ни с земли не было ничего, что напоминало бы то, что он видел когда-то. Конечно, прошло уже четыреста лет. На одной из вершин город построил музей, что было довольно глупо, как казалось очень раздраженному Кэкстону. Когда, справившись, он узнал, что музей был построен только сорок восемь лет назад, у него появилось болезненное подозрение, что это действительно было то самое место, и что тут в результате чьего-то идиотизма был конец его надеждам.
Они прилетели обратно в Нью-Йорк поздно вечером. У Кэкстона было ощущение, что он, должно быть, выглядел дураком в глазах тех людей, которые весь день или по крайней мере время от времени смотрели на него со своих настенных экранов. Он не мог представить, что кто-то еще интересовался гостями из прошлого до такой степени, чтобы продолжать уделять основное внимание такому скучному событию, как путешествие в поисках неизвестно чего.
Тем не менее, когда у него в тот вечер брали интервью по телевидению, журналисты, казалось, были настойчивы, принимали его серьезно и были чрезвычайно заинтересованы его утверждением о том, что невозможно найти за время однодневного визита то, что он ищет. И поэтому он выразил свое намерение переехать на некоторое время в Лейксайд.
— Но что вы надеетесь найти, мистер Кэкстон? — настаивал собеседник.
— Не знаю. У меня такое чувство, будто я узнаю, когда увижу это.
Собеседник улыбался.
— Мистер Кэкстон, вы определенно захватили воображение нашей довольно поразительной эры этим своим мистическим сном. Он до некоторой степени напоминает древний поиск Святого Грааля, мы, — он взглянул на камеру, — будем держать наших зрителей в курсе. Удачи, сэр.
Он протянул руку, и Кэкстон пожал ее. По пути в комнату он подумал, «Мой поиск — поиск бессмертия, и вести я его буду с тем же фанатизмом, что и древние крестоносцы. Даже…» Ему вдруг пришло в голову, что если исходить из того, что знал диктор о его цели, это сравнение было неудачным и даже лишено вкуса. Но с его действительной, скрытой целью некоторое сходство было. Потому что те искатели древности пришли к ужасному пониманию того, что человек смертен, так что для своего времени по-своему они сделали то, что он делал сейчас. Было это их безумием? Он всегда так думал. А его? Было или нет, в любом случае, сдаться было невозможно. Что еще делать? Вернуться на Центавры — совершенно не хотелось. Обживаться в двадцать пятом веке? Нехотя он согласился с Блейком и Ренфрю, что это было невозможно, легче не будет. Они были, как эмигранты из очень отсталой страны, а такие селились в каком-нибудь месте рядом с себе подобными. Только такого места для эмигрантов времени не существовало.
В тот вечер, пока Блейк и Ренфрю наблюдали за ним, не говоря ни слова — некоторое время — Кэкстон уложил свои вещи. Ощущая на себе их взгляд, следующий за каждым его движением, он чувствовал себя бесконечно глупо, и тем не менее был настроен решительно. Именно Кэкстон наконец нарушил молчание.
— Я на несколько дней уеду. Надеюсь, вы не будете возражать.
Двое обменялись взглядами, а затем Ренфрю подошел к тому месту, где Кэкстон склонился над своим чемоданом, и положил руку ему на плечо.
— Мы едем с тобой, приятель. Нед и я можем выбраться из Лейксайда так же легко, как и из любого места. О'кей?
Это был еще один из тех сумасшедших, эмоциональных моментов.
«Ради Бога, — подумал Кэкстон, сдерживая слезы, — если я не поостерегусь, то скоро разрыдаюсь, как женщина, и расскажу им всю эту безумную историю».
Они двинулись в Лейксайд.
Бастман отправился с ними.
— В конце концов, — сказал он, — я независим и богат. Так что я в вашем распоряжении. Делать что-то другое мне не хочется.
Кэкстон это мрачно обдумал. Становилось ясно, что даже «оппозиция» во Дворце Бессмертия не собиралась устраивать ему легкую жизнь.
19
В последующие семнадцать дней в дневнике Кэкстона — если бы у него хватило терпения вести его — можно было бы прочесть:
В течение недели каждый день ездил на Пиффер-Роуд. Сейчас это часть Центр-Востока 42, который состоит из длинного торгового ряда, тянущегося на тридцать семь с половиной миль откуда-то с севера от Бульвара Уорвик к Кисслинг-Драйв. Здесь семьдесят три города такого типа. Это то, что имел в виду Касселехат, когда сказал про возврат к городской структуре. В Центр-Востоке 42 я не нашел следов Дворца Бессмертия.
…Середина второй недели. Удалось ускользнуть и нанять одну поисковую фирму на поиск владельца всех домов на двух холмах в Лейксаиде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52