Ну, ты знаешь Лонни, всегда как на приеме при дворе – сплошной драматизм с русским акцентом: «моя торокая», «выпей вотки», «Илонка тепя опошает, посити со мной». Лонни – уроженка Брэдфорда, но разве скучная реальность может помешать красивой сказке? По выходным Лонни – принцесса Анастасия. А в остальные дни недели – просто царица Екатерина. Так о чем это я? Да, точно. Значит, я сел на этот ужасный крошечный стульчик и выпил этой ужасной водки. Заведение напоминало зоопарк – всякие отвратительные алкаши и косящие под богему цивилы. А я, ясное дело, в платье. Да, не путайте: я парень, который любит носить женскую одежду, а не транс – это совсем другое. Так вот, отведав жуткого зелья Лонни, я доковылял до бара – выпить чего попристойнее. Знаю, глупо, но тогда я плохо соображал. Я стоял там – в колготках, на каблуках и костюмчике а-ля «Гуччи», и вдруг меня ударил какой-то мужик. Прямо по щеке. Я рухнул на грязный пол, как срубленный дубок, – даже потерял на пару секунд сознание. А когда очнулся, увидел, что валяюсь на грязном полу, а меня практически оседлала тигрица, мои дорогуши. Джейми. Она возвышалась над моим распростертым телом и кричала на этого громилу. Я попытался встать. Она тут же отошла и, не сводя полыхающего взгляда с этого пьяного животного, помогла мне подняться. Животное было явно озадачено. Оно все еще лепетало что-то об «извращенцах» и «нормальных людях», но Джейми поддерживала полубессознательного меня и буквально разрывала его взглядом. Думаю, она бы и в драку полезла, но мужчина так поразился этой гарпии, что ушел сам, что-то бормоча под нос. А потом, ясное дело, нас выставили. Первым делом она спросила: «Сумочку взяла?» Она дрожала как лист, лицо – белее мела. Думаю, я выглядел не лучше, но оставим это за кадром. Я был – как бы это сказать – тронут ее поступком. Меня редко защищают чужие люди – скорее наоборот. Поэтому я сморозил глупость: «Знаешь, я парень». И о чем я думал? «Знаю, – нетерпеливо перебила она. – Какая разница – ты такой красивый, такой красивый». И эти слова, сказанные от чистого сердца, поразили меня до глубины души. Это был не комплимент – хотя я люблю комплименты. Это было нечто иное. Какой-то подсознательный рефлекс. Будто ребенок рассматривает игрушку, которую родители не в состоянии купить. И еще я понял, что Джейми считает себя невероятно страшной. Я такое уже видел. Я начал было говорить, но тут что-то закололо, и я испугался, что на этот раз меня покалечили сильнее, чем обычно. Я, наверное, застонал… Остаток вечера мы провели в больнице. Медсестры и доктора обращались с нами очень грубо. Мы были характерная пара. Я весь пунцовый – далек от идеала. А Джейми… Господи! Тогда она носила кожаные брюки и футболки в обтяг; «гады» и шипованные напульсники. А на щеке можно было спокойно нацарапать свое имя – столько там было штукатурки, как выражается Колетт. Зато смешная и веселая. И начитанная – явно не по программе. Даже медсестры слегка оттаяли – так что некоторого успеха в обществе мы добились. Я потом долго размышлял, как можно проявлять такую доброту к чужому человеку. Наверное, это твоя семья повлияла, Габриель, дорогуша. Наконец нам выдали таблетки и прочитали нотации. Мы спустились на стоянку, и вдруг я сказал: «Тебе есть где ночевать? Не хочешь поехать со мной в Бингли?» Честно говоря, я просто не хотел оставаться один – особенно в Бингли. Она замялась всего на секунду, а потом кивнула: «Спасибо». Какие манеры! Опять воспитание твоей матушки, Ангел? А потом мы устроили пижамную вечеринку – словно знаем друг друга вечность. Потрясающе. Никогда бы не подумал, что смогу так быстро привыкнуть к человеку, одетому как Джейми. Мы прожили вместе две недели, а потом решили снимать квартиру. Меня устраивало – Джейми согласилась заняться нудными формальностями, а мне в общем-то все равно, где я обитаю – привычка после частной школы-пансионата. Я могу крепко спать где угодно – зачастую я так и делал. Мы сняли квартиру. Сначала в Мэнингеме, затем переехали в Андерклифф, потом сюда. И, к слову, кто у нас только не жил. И милые ребята – я обожаю, когда ты живешь у нас, Габриель, с тобой так спокойно. И жуткие типы. Последние, по большей части – Ошибки Джейми, как я их называю. Этот ужасный Энди – омерзительный человек. Украл мои прекрасные часы от «Картье» и серебряный браслет от «Тиффани». Кое-кто был этим весьма удивлен, можешь мне поверить. Джейми в своем репертуаре – думаю, Ангел, ты со мной согласишься, – жутко убивалась из-за поведения этой твари. Она всегда убивается – правда, уже потом. Причем ей жаль не себя, а тех, кому за нее больно. Да, я очень за нее переживаю. Правда, не так как ты, Габриель. Я не собираюсь ее спасать – вообще никого спасать не собираюсь. Думаете, я бездушный эгоист? Быть может. В отличие от вас, я не из Армии спасения, дорогуши. Мне не нравится, как Джейми над собой издевается, но это ее жизнь, и только Джейми может ее изменить. Я не в праве кого-то осуждать – я сам не идеал. Но я буду присматривать за ней и сделаю все, чтобы она преуспела на сцене – в этом я с вами согласен. Это даст ей в жизни цель и выход творчеству. И, возможно – когда-нибудь – освободит от прошлого… Я не такой впечатлительный, как ты, Ангел: Джейми не мое дело жизни, а мой друг. Вне этих стен у меня своя жизнь, и она касается только меня. Наверное, потому мне и нравится жить с Джейми – терпеть не могу временные пристанища с кучкой шумных, попахивающих кукурузой провинциальных геев, которым всем одновременно потребна ванна. А здесь, может, и трущобы, но меня это устраивает – неким извращенным образом. По крайней мере, здесь мне плевать. Я могу быть собой… Ну все, дорогуши, нашей девочке уже хватило обнажения душ. Я пошел на свою маленькую раскладушку. Я люблю тебя, мой Архангел, люблю до безумия. А ты, Тигровая Лилия, прошу тебя, не волнуйся. Научись принимать то, чего не изменить. Она вернется домой – и ты будешь ей нужна. В отличие от тебя, я не беспокоюсь за жизнь и здоровье Джейми, Габриель. Мне кажется, стать жертвой какого-то маньяка – не ее судьба.
Господи. Никогда не забуду, как просто он это произнес – «жертва какого-то маньяка». Ну да, ведь такие вещи с нами не случаются, верно?
13
Той ночью я спала с Габриелем. Нет, мы не трахались, но, поверьте, отнюдь не потому, что я строила из себя недотрогу. Ох, блин. Просто сначала ушел спать Мод-жо, потом Гейб, который, как всегда, спал в кровати Джейми, а потом я – после того как умылась и почистила зубы.
И не смогла заснуть. В небе гигантским прожектором сияла луна – огромный белый шар. И светила прямо в голое слуховое окно. Я пыталась считать овец, глубоко дышать, неглубоко дышать – без толку. Попробовала читать – тщетно, сна ни в одном глазу. В голове вхолостую прокручивались ужасы, которые я выслушала, – я окончательно запуталась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58