Смутная идея, только что маячившая на границе его сознания, внезапно приобрела реальную форму. Он увидел. И странное дело об оборотне, где все рассыпалось и скрипело, словно шестеренки в неисправном механизме, в один миг пришло в плавное, размеренное движение. Нелепая гибель Сюзанны Рослен, неизменный маршрут, Красс Плешивый, ногти Массара, волоски из волчьей шкуры, отсутствие креста на месте последнего убийства – все встало на свои места. Углы, постепенно сглаживаясь, превратились в ровный, ясный, очевидный, единственно возможный прямой путь. Адамберг хорошо его видел: это был рассчитанный с дьявольской точностью, вымощенный страданиями и жестокостью маршрут, продуманный почти гениально.
Он остановился, уселся под деревом и принялся взвешивать свои мысли, одну за другой. Спустя четверть часа он тяжело поднялся и, повернув обратно, направился в жандармерию Шаторужа.
На полпути, там, где начиналась тропа между двумя полями, он вдруг замер на месте. Ему преграждал дорогу высокий, крепкий мужчина, он стоял метрах в пяти-шести, подобравшись и изготовившись к нападению. Хотя ночь была ясная, Адамберг не смог разглядеть его лица. Но он знал, что перед ним оборотень. Неуловимый странствующий убийца, ловко уклонявшийся от любых ударов, теперь решил вступить с ним в смертельную схватку. До сих пор ни один из тех, на кого он нападал, не остался в живых. Но ни одна из его жертв не имела при себе оружия. Адамберг отступил на несколько шагов, смерив взглядом массивную фигуру, которая медленно и беззвучно приближалась к нему, слегка раскачиваясь. «Волчьи глаза в ночи горят, как уголья, малыш, горят, как уголья». Левой рукой Адамберг расстегнул кобуру и вынул пистолет, но тут же по весу определил, что он не заряжен.
Мужчина ринулся на него и одним мощным ударом сбил с ног. Адамберг упал навзничь, корчась от боли в руке, а его противник изо всех сил придавил его плечи к земле, встав на них коленями. Адамберг хотел сбросить с себя эту непомерно тяжелую массу, но тут же понял, что у него ничего не получится, и опустил руку. Он попытался поймать взгляд оборотня.
– Стюарт Дональд Падуэлл, – выдохнул он, – тебя-то я и искал.
– Заткнись, – ответил Лоуренс.
– Оставь меня, Падуэлл. Я уже сообщил о тебе в полицию.
– Неправда.
Канадец вытащил что-то из кармана своей просторной куртки, и у самого лица Адамберга сверкнули ослепительно белые волчьи клыки невероятных размеров.
– Череп полярного волка, – объяснил Лоуренс, усмехнувшись. – Теперь знаешь, а то бы дураком помер.
Раздался выстрел, и Лоуренс мгновенно обернулся, не ослабляя хватки. Солиман, одним прыжком очутившись рядом с ним, приставил к его груди ружье.
– Попробуй шевельнись, траппер, – прорычал Солиман. – Я пущу тебе пулю в сердце. А теперь ложись на землю!
Но Лоуренс и не подумал лечь. Он медленно встал, подняв руки; он явно не смирился с поражением, а ждал благоприятного момента для нападения. Солиман держал канадца на прицеле и медленно приближался, заставляя того отступать к кукурузному полю. В ночи тонкий силуэт юноши казался трогательно хрупким. Адамберг понял: с ружьем или без ружья, но Солиман долго не выдержит. Комиссар подобрал камень потяжелее, тщательно прицелился и запустил им в голову Лоуренса. Канадец упал как подкошенный: камень угодил ему в висок. Адамберг выпрямился, подошел к нему, удостоверился, что он без сознания.
– Вот и ладно, – облегченно вздохнул комиссар. – Поищи, чем бы его связать. А то он скоро очухается.
– У меня нечем его связать, – развел руками Солиман.
– Дай что-нибудь из твоих вещей.
Пока Адамберг отстегивал ремни кобуры, чтобы снять сначала их, а потом и рубашку и использовать все это вместо веревок, Солиман послушно стащил с себя майку.
– Нет, это не подойдет, давай сюда брюки, – приказал Адамберг.
Солиман, оставшийся в одних трусах, принялся связывать руки и ноги канадца, тот застонал.
– Слушай, у него кровь, – испуганно сообщил юноша.
– Ничего с ним не случится. Ты лучше посмотри, Соль, какая зверюга!
И Адамберг поднес к лицу Солимана светящийся в темноте белый череп полярного волка, осторожно просунув руку в затылочное отверстие. Солиман опасливо потрогал кончиком пальца острые зубы.
– По-моему, они заточены, – сказал он. – Режут, как бритва.
– У тебя телефон с собой? – спросил Адамберг.
Солиман обследовал траву, нащупал свои брюки, отстегнул мобильный телефон. Адамберг позвонил в полицию Шаторужа.
– Скоро будут, – сообщил он и сел на землю рядом с распростертым телом канадца.
Сел, прижал голову к коленям, перевел дух.
– Как ты меня нашел? – спросил он юношу.
– После твоего ухода я сразу лег спать. Лоуренс прошел мимо меня совсем тихо, держа вещи под мышкой, и оделся снаружи. Я отодвинул брезент и увидел, как он направился в твою сторону. Я понял, что он собирается догнать тебя и объясниться по поводу Камиллы, и объяснение это будет нелегким. Но я решил, что меня это не касается. И тут вдруг Полуночник вскакивает и кричит: «Беги за ним, Соль!» Вытаскивает ружье из-под кровати и сует его мне. Вот так!
– Да, Полуночник не дремлет, – произнес комиссар с теплотой.
– Ясное дело. Потом я увидел траппера, который преградил тебе дорогу, и подумал, что сейчас вы начнете объясняться. А потом дело приняло скверный оборот, и ты сказал: «Привет, Падуэлл», – или что-то в этом роде. Я сразу просек, что объяснение тут ни при чем.
Адамберг улыбнулся.
– Он же мог тебя убить! – укоризненно заметил Солиман.
– Мы с самого начала не поспевали за ним, всюду опаздывали, – сердито сказал Адамберг и нахмурился. – С самого начала. Мы едва не схватили его за хвост, но нам не хватило всего нескольких часов.
– А я думал, Падуэлл умер.
– Это его сын, Стюарт.
– Ты хочешь сказать, сын выполнял последнюю волю отца? – спросил Солиман и с удивлением воззрился на канадца, по-прежнему лежавшего без сознания.
– Когда его отец прикончил Симона Элуэна, мальчишке было десять лет, и он при этом присутствовал. После чего для малыша Стюарта все было кончено. Вдобавок его бросила мамаша и сбежала с братом убитого Элуэна. Все восемнадцать лет заключения Падуэлл-старший, видимо, внушал сыну, что они должны отомстить, уничтожить мужчин, которые украли у мальчика мать и держат ее где-то в далекой стране.
– А какое отношение имеют к этому остальные? Я имею в виду Серно и Деги.
– Думаю, они тоже были любовниками той женщины. Другого объяснения у меня нет,
– Хорошо, а Сюзанна? – глухо спросил Солиман. – Она-то тут при чем? Откуда она могла узнать такое о траппере?
– Сюзанна ничего не знала.
– Она, наверное, увидела, как он зарезал овец с помощью этого проклятого черепа.
– Говорю тебе, ничего она не знала и не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Он остановился, уселся под деревом и принялся взвешивать свои мысли, одну за другой. Спустя четверть часа он тяжело поднялся и, повернув обратно, направился в жандармерию Шаторужа.
На полпути, там, где начиналась тропа между двумя полями, он вдруг замер на месте. Ему преграждал дорогу высокий, крепкий мужчина, он стоял метрах в пяти-шести, подобравшись и изготовившись к нападению. Хотя ночь была ясная, Адамберг не смог разглядеть его лица. Но он знал, что перед ним оборотень. Неуловимый странствующий убийца, ловко уклонявшийся от любых ударов, теперь решил вступить с ним в смертельную схватку. До сих пор ни один из тех, на кого он нападал, не остался в живых. Но ни одна из его жертв не имела при себе оружия. Адамберг отступил на несколько шагов, смерив взглядом массивную фигуру, которая медленно и беззвучно приближалась к нему, слегка раскачиваясь. «Волчьи глаза в ночи горят, как уголья, малыш, горят, как уголья». Левой рукой Адамберг расстегнул кобуру и вынул пистолет, но тут же по весу определил, что он не заряжен.
Мужчина ринулся на него и одним мощным ударом сбил с ног. Адамберг упал навзничь, корчась от боли в руке, а его противник изо всех сил придавил его плечи к земле, встав на них коленями. Адамберг хотел сбросить с себя эту непомерно тяжелую массу, но тут же понял, что у него ничего не получится, и опустил руку. Он попытался поймать взгляд оборотня.
– Стюарт Дональд Падуэлл, – выдохнул он, – тебя-то я и искал.
– Заткнись, – ответил Лоуренс.
– Оставь меня, Падуэлл. Я уже сообщил о тебе в полицию.
– Неправда.
Канадец вытащил что-то из кармана своей просторной куртки, и у самого лица Адамберга сверкнули ослепительно белые волчьи клыки невероятных размеров.
– Череп полярного волка, – объяснил Лоуренс, усмехнувшись. – Теперь знаешь, а то бы дураком помер.
Раздался выстрел, и Лоуренс мгновенно обернулся, не ослабляя хватки. Солиман, одним прыжком очутившись рядом с ним, приставил к его груди ружье.
– Попробуй шевельнись, траппер, – прорычал Солиман. – Я пущу тебе пулю в сердце. А теперь ложись на землю!
Но Лоуренс и не подумал лечь. Он медленно встал, подняв руки; он явно не смирился с поражением, а ждал благоприятного момента для нападения. Солиман держал канадца на прицеле и медленно приближался, заставляя того отступать к кукурузному полю. В ночи тонкий силуэт юноши казался трогательно хрупким. Адамберг понял: с ружьем или без ружья, но Солиман долго не выдержит. Комиссар подобрал камень потяжелее, тщательно прицелился и запустил им в голову Лоуренса. Канадец упал как подкошенный: камень угодил ему в висок. Адамберг выпрямился, подошел к нему, удостоверился, что он без сознания.
– Вот и ладно, – облегченно вздохнул комиссар. – Поищи, чем бы его связать. А то он скоро очухается.
– У меня нечем его связать, – развел руками Солиман.
– Дай что-нибудь из твоих вещей.
Пока Адамберг отстегивал ремни кобуры, чтобы снять сначала их, а потом и рубашку и использовать все это вместо веревок, Солиман послушно стащил с себя майку.
– Нет, это не подойдет, давай сюда брюки, – приказал Адамберг.
Солиман, оставшийся в одних трусах, принялся связывать руки и ноги канадца, тот застонал.
– Слушай, у него кровь, – испуганно сообщил юноша.
– Ничего с ним не случится. Ты лучше посмотри, Соль, какая зверюга!
И Адамберг поднес к лицу Солимана светящийся в темноте белый череп полярного волка, осторожно просунув руку в затылочное отверстие. Солиман опасливо потрогал кончиком пальца острые зубы.
– По-моему, они заточены, – сказал он. – Режут, как бритва.
– У тебя телефон с собой? – спросил Адамберг.
Солиман обследовал траву, нащупал свои брюки, отстегнул мобильный телефон. Адамберг позвонил в полицию Шаторужа.
– Скоро будут, – сообщил он и сел на землю рядом с распростертым телом канадца.
Сел, прижал голову к коленям, перевел дух.
– Как ты меня нашел? – спросил он юношу.
– После твоего ухода я сразу лег спать. Лоуренс прошел мимо меня совсем тихо, держа вещи под мышкой, и оделся снаружи. Я отодвинул брезент и увидел, как он направился в твою сторону. Я понял, что он собирается догнать тебя и объясниться по поводу Камиллы, и объяснение это будет нелегким. Но я решил, что меня это не касается. И тут вдруг Полуночник вскакивает и кричит: «Беги за ним, Соль!» Вытаскивает ружье из-под кровати и сует его мне. Вот так!
– Да, Полуночник не дремлет, – произнес комиссар с теплотой.
– Ясное дело. Потом я увидел траппера, который преградил тебе дорогу, и подумал, что сейчас вы начнете объясняться. А потом дело приняло скверный оборот, и ты сказал: «Привет, Падуэлл», – или что-то в этом роде. Я сразу просек, что объяснение тут ни при чем.
Адамберг улыбнулся.
– Он же мог тебя убить! – укоризненно заметил Солиман.
– Мы с самого начала не поспевали за ним, всюду опаздывали, – сердито сказал Адамберг и нахмурился. – С самого начала. Мы едва не схватили его за хвост, но нам не хватило всего нескольких часов.
– А я думал, Падуэлл умер.
– Это его сын, Стюарт.
– Ты хочешь сказать, сын выполнял последнюю волю отца? – спросил Солиман и с удивлением воззрился на канадца, по-прежнему лежавшего без сознания.
– Когда его отец прикончил Симона Элуэна, мальчишке было десять лет, и он при этом присутствовал. После чего для малыша Стюарта все было кончено. Вдобавок его бросила мамаша и сбежала с братом убитого Элуэна. Все восемнадцать лет заключения Падуэлл-старший, видимо, внушал сыну, что они должны отомстить, уничтожить мужчин, которые украли у мальчика мать и держат ее где-то в далекой стране.
– А какое отношение имеют к этому остальные? Я имею в виду Серно и Деги.
– Думаю, они тоже были любовниками той женщины. Другого объяснения у меня нет,
– Хорошо, а Сюзанна? – глухо спросил Солиман. – Она-то тут при чем? Откуда она могла узнать такое о траппере?
– Сюзанна ничего не знала.
– Она, наверное, увидела, как он зарезал овец с помощью этого проклятого черепа.
– Говорю тебе, ничего она не знала и не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71