Он по-прежнему не слышал ее голоса, словно она была отделена от него стеной.
Канадец был обеспокоен. Он хотел продлить визу, но ему наотрез отказали. Он уже давно завершил все свои дела в Меркантуре, срок командировки подходил к концу, и оставаться дольше было незачем. Ровно через два месяца, 22 августа, ему предстояло уехать. Его ждали, чтобы продолжить изучение гризли. Они с Камиллой ни разу не говорили о его отъезде, об их дальнейших отношениях. Лоуренс плохо представлял себе, как будет привыкать к жизни без нее. Сегодня вечером он, если хватит духу, попросит ее уехать с ним в Ванкувер. Bullshit. Женщины всегда слишком сильно его волновали.
День уже начал склоняться к вечеру, когда Адамбергу позвонил Эрмель.
– И в хижине и в гостинице волосы одни и те же, дружище, – сообщил Эрмель. – Совпадают толщина, цвет, структура. Никаких сомнений. Если это не он, то его брат. Что касается ногтей, то придется подождать: их никак не могли найти, только что обнаружили около кровати. Этот кретин из Пюижирона велел обыскать только туалет. А ведь парень мог грызть ногти и выплевывать их на пол, лежа в кровати. Понимаете? Сегодня утром я послал одного из моих людей, чтобы он как следует обшарил хибару и нашел нам ногти со всех десяти пальцев, по крайней мере никак не меньше двух. Когда услышите о новой склоке между двумя полицейскими службами, будете знать, с чего все началось. В любом случае это почти наверняка ваш Массар. Вы ведь знаете экспертов: никогда ничего не говорят определенно. Погодите, дружище, это еще не все. Под ногтями, найденными в щели окна в гостинице «Мельница», обнаружены частицы крови. Это кровь Фернана Деги, совершенно точно. Значит, тот тип из гостиницы натравил свою зверюгу на Деги. По этому поводу исследования тоже проведены, но ни единого волоска, принадлежащего волку, на теле убитого не обнаружено. Волокна шерсти собаки есть, но они принадлежат кокер-спаниелю самого старика. Мы вовсю собираем информацию о Деги, делаем все, что можем. Предупреждаю: ничего занимательного мы не нашли. Работал проводником, водил туристов по горам, вот так-то, дружище. И больше ничего. Всю свою жизнь прожил в Гренобле, а выйдя на пенсию, переехал в Бур, потому что Гренобль стал помойкой, доверху наполненной выхлопными газами. Ни нарушений закона, ни жизненных трагедий, ни любовницы, насколько нам известно. Я связался с Монвайяном, комиссаром из Виллар-де-Ланса. Они со своей стороны собрали досье на Жак-Жана Серно. У него то же самое: ни нарушений, ни трагедий, ни любовниц. Тридцать два года преподавал математику в Гренобле. Кстати, Гренобль – это единственная точка, где сходятся их пути, только точка эта, пожалуй, великовата. Ах да, еще оба были хорошими спортсменами. Но в этом городе таких полно. В горах вообще много людей, готовых часами бродить по камням. Да вы и сами это знаете, вы ведь родом из Пиренеев, насколько мне известно. Нет никаких свидетельств того, что эти двое когда-либо встречались. И еще менее вероятно, чтобы они были знакомы с Сюзанной Рослен. Я работаю в этом направлении и перешлю вам все материалы по факсу, куда вы скажете.
Закончив разговор, Адамберг подошел к грузовику. Солиман, успокоившись, опять достал свой любимый голубой тазик, Камилла, надев наушники, сидела в кабине и сочиняла музыку, Полуночник насвистывал песенки, сидя около ступенек кузова. Он вытаскивал блох из шерсти на животе Интерлока и с сухим треском давил их, зажав между ногтями большого и указательного пальцев. У обитателей фургона для перевозки скота появились свои обычаи и ритуалы, территория была строго поделена. Камилла находилась в авангарде, в ведении Солимана были фланги, а Полуночник отвечал за арьергард.
Адамберг, поколебавшись, выбрал передовую позицию.
– Волос принадлежит Массару, – сообщил он Камилле.
Солиман, Полуночник и Камилла, серьезные и растерянные, молча стояли вокруг комиссара. Они всегда знали, что речь идет о Массаре, но подтверждение их догадок повергло их в замешательство, едва ли не в панику. Одно дело предполагать, например, что человек убит ножом, и совсем другое дело – самому увидеть орудие убийства. Столкнуться с неприкрытой реальностью – не самое приятное ощущение.
– Надо свечку в кузове зажечь, – сказал Адамберг, прервав затянувшееся молчание. – Пусть Полуночник последит, чтобы она не погасла.
– Что это на тебя нашло? – удивилась Камилла. – Думаешь, это нам поможет?
– Это нам поможет узнать, сколько нужно времени, чтобы она догорела до конца.
Адамберг порылся в багажнике, принес длинную свечу и поставил ее на блюдце. Затем унес ее в фургон и зажег.
– Вот, – удовлетворенно сказал он, отступив на пару шагов назад.
– Зачем это нужно? – спросил Солиман.
– Потому что больше мы ничего сделать не можем. Мы с тобой не торопясь объедем все церкви, расположенные рядом с департаментской трассой. Если у Массара случился приступ раскаяния после убийства Деги, у нас есть шанс обнаружить, куда он заходил. Нужно проверить, следует ли он своим прежним маршрутом или изменил его.
– Идет, – согласился Солиман.
– Камилла, если мы отыщем его след, ты к нам подъедешь.
– Это невозможно, сегодня вечером я не собираюсь никуда ехать.
– Из-за свечи? – удивился Солиман. – Но Полуночник может держать ее на коленях.
– Нет, – ответила Камилла. – Я остаюсь в Буре. Вечером приедет Лоуренс.
Все притихли.
– Ладно, – прервал молчание Адамберг. – Значит, приедет Лоуренс. Прекрасно.
– Траппер может присоединиться к нам севернее. Какая ему разница? – заметил Солиман.
– Невозможно, – покачала головой Камилла. – Он уже в дороге, и я не смогу до него дозвониться. И поскольку я назначила ему встречу в Буре, я остаюсь в Буре.
Адамберг согласно кивнул:
– Конечно, тебе нужно оставаться в Буре. Это нормально. Это правильно. Адамберг и Солиман побывали в девятнадцати храмах, прежде чем в двадцати четырех километрах севернее Бур-ан-Бресса, в крохотной церквушке близ деревни Пьер-де-Сенис, обнаружили пять свечек, поставленных отдельно от остальных, в форме буквы «М».
– Это он, – сказал Солиман. – Очень похоже на то, что я видел в Тьене.
Адамберг взял новую свечу, зажег ее от соседней и поставил.
– Что это ты делаешь? – вытаращившись на него, спросил Солиман. – Ты молишься?
– Я сравниваю.
– Ах вот как. Но если ты ставишь свечку, нужно помолиться. Кроме того, за свечку нужно заплатить. Иначе ничего не сбудется.
– Ты верующий, Соль?
– Я суеверный.
– А, ясно. Это, наверное, очень усложняет жизнь.
– Да, очень.
Адамберг склонил голову набок, внимательно разглядывая свечи.
– Они сгорели только на треть, – сказал он. – Мы, конечно, сравним это со свечой в фургоне, но мне кажется, что Массар был здесь не более четырех часов назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Канадец был обеспокоен. Он хотел продлить визу, но ему наотрез отказали. Он уже давно завершил все свои дела в Меркантуре, срок командировки подходил к концу, и оставаться дольше было незачем. Ровно через два месяца, 22 августа, ему предстояло уехать. Его ждали, чтобы продолжить изучение гризли. Они с Камиллой ни разу не говорили о его отъезде, об их дальнейших отношениях. Лоуренс плохо представлял себе, как будет привыкать к жизни без нее. Сегодня вечером он, если хватит духу, попросит ее уехать с ним в Ванкувер. Bullshit. Женщины всегда слишком сильно его волновали.
День уже начал склоняться к вечеру, когда Адамбергу позвонил Эрмель.
– И в хижине и в гостинице волосы одни и те же, дружище, – сообщил Эрмель. – Совпадают толщина, цвет, структура. Никаких сомнений. Если это не он, то его брат. Что касается ногтей, то придется подождать: их никак не могли найти, только что обнаружили около кровати. Этот кретин из Пюижирона велел обыскать только туалет. А ведь парень мог грызть ногти и выплевывать их на пол, лежа в кровати. Понимаете? Сегодня утром я послал одного из моих людей, чтобы он как следует обшарил хибару и нашел нам ногти со всех десяти пальцев, по крайней мере никак не меньше двух. Когда услышите о новой склоке между двумя полицейскими службами, будете знать, с чего все началось. В любом случае это почти наверняка ваш Массар. Вы ведь знаете экспертов: никогда ничего не говорят определенно. Погодите, дружище, это еще не все. Под ногтями, найденными в щели окна в гостинице «Мельница», обнаружены частицы крови. Это кровь Фернана Деги, совершенно точно. Значит, тот тип из гостиницы натравил свою зверюгу на Деги. По этому поводу исследования тоже проведены, но ни единого волоска, принадлежащего волку, на теле убитого не обнаружено. Волокна шерсти собаки есть, но они принадлежат кокер-спаниелю самого старика. Мы вовсю собираем информацию о Деги, делаем все, что можем. Предупреждаю: ничего занимательного мы не нашли. Работал проводником, водил туристов по горам, вот так-то, дружище. И больше ничего. Всю свою жизнь прожил в Гренобле, а выйдя на пенсию, переехал в Бур, потому что Гренобль стал помойкой, доверху наполненной выхлопными газами. Ни нарушений закона, ни жизненных трагедий, ни любовницы, насколько нам известно. Я связался с Монвайяном, комиссаром из Виллар-де-Ланса. Они со своей стороны собрали досье на Жак-Жана Серно. У него то же самое: ни нарушений, ни трагедий, ни любовниц. Тридцать два года преподавал математику в Гренобле. Кстати, Гренобль – это единственная точка, где сходятся их пути, только точка эта, пожалуй, великовата. Ах да, еще оба были хорошими спортсменами. Но в этом городе таких полно. В горах вообще много людей, готовых часами бродить по камням. Да вы и сами это знаете, вы ведь родом из Пиренеев, насколько мне известно. Нет никаких свидетельств того, что эти двое когда-либо встречались. И еще менее вероятно, чтобы они были знакомы с Сюзанной Рослен. Я работаю в этом направлении и перешлю вам все материалы по факсу, куда вы скажете.
Закончив разговор, Адамберг подошел к грузовику. Солиман, успокоившись, опять достал свой любимый голубой тазик, Камилла, надев наушники, сидела в кабине и сочиняла музыку, Полуночник насвистывал песенки, сидя около ступенек кузова. Он вытаскивал блох из шерсти на животе Интерлока и с сухим треском давил их, зажав между ногтями большого и указательного пальцев. У обитателей фургона для перевозки скота появились свои обычаи и ритуалы, территория была строго поделена. Камилла находилась в авангарде, в ведении Солимана были фланги, а Полуночник отвечал за арьергард.
Адамберг, поколебавшись, выбрал передовую позицию.
– Волос принадлежит Массару, – сообщил он Камилле.
Солиман, Полуночник и Камилла, серьезные и растерянные, молча стояли вокруг комиссара. Они всегда знали, что речь идет о Массаре, но подтверждение их догадок повергло их в замешательство, едва ли не в панику. Одно дело предполагать, например, что человек убит ножом, и совсем другое дело – самому увидеть орудие убийства. Столкнуться с неприкрытой реальностью – не самое приятное ощущение.
– Надо свечку в кузове зажечь, – сказал Адамберг, прервав затянувшееся молчание. – Пусть Полуночник последит, чтобы она не погасла.
– Что это на тебя нашло? – удивилась Камилла. – Думаешь, это нам поможет?
– Это нам поможет узнать, сколько нужно времени, чтобы она догорела до конца.
Адамберг порылся в багажнике, принес длинную свечу и поставил ее на блюдце. Затем унес ее в фургон и зажег.
– Вот, – удовлетворенно сказал он, отступив на пару шагов назад.
– Зачем это нужно? – спросил Солиман.
– Потому что больше мы ничего сделать не можем. Мы с тобой не торопясь объедем все церкви, расположенные рядом с департаментской трассой. Если у Массара случился приступ раскаяния после убийства Деги, у нас есть шанс обнаружить, куда он заходил. Нужно проверить, следует ли он своим прежним маршрутом или изменил его.
– Идет, – согласился Солиман.
– Камилла, если мы отыщем его след, ты к нам подъедешь.
– Это невозможно, сегодня вечером я не собираюсь никуда ехать.
– Из-за свечи? – удивился Солиман. – Но Полуночник может держать ее на коленях.
– Нет, – ответила Камилла. – Я остаюсь в Буре. Вечером приедет Лоуренс.
Все притихли.
– Ладно, – прервал молчание Адамберг. – Значит, приедет Лоуренс. Прекрасно.
– Траппер может присоединиться к нам севернее. Какая ему разница? – заметил Солиман.
– Невозможно, – покачала головой Камилла. – Он уже в дороге, и я не смогу до него дозвониться. И поскольку я назначила ему встречу в Буре, я остаюсь в Буре.
Адамберг согласно кивнул:
– Конечно, тебе нужно оставаться в Буре. Это нормально. Это правильно. Адамберг и Солиман побывали в девятнадцати храмах, прежде чем в двадцати четырех километрах севернее Бур-ан-Бресса, в крохотной церквушке близ деревни Пьер-де-Сенис, обнаружили пять свечек, поставленных отдельно от остальных, в форме буквы «М».
– Это он, – сказал Солиман. – Очень похоже на то, что я видел в Тьене.
Адамберг взял новую свечу, зажег ее от соседней и поставил.
– Что это ты делаешь? – вытаращившись на него, спросил Солиман. – Ты молишься?
– Я сравниваю.
– Ах вот как. Но если ты ставишь свечку, нужно помолиться. Кроме того, за свечку нужно заплатить. Иначе ничего не сбудется.
– Ты верующий, Соль?
– Я суеверный.
– А, ясно. Это, наверное, очень усложняет жизнь.
– Да, очень.
Адамберг склонил голову набок, внимательно разглядывая свечи.
– Они сгорели только на треть, – сказал он. – Мы, конечно, сравним это со свечой в фургоне, но мне кажется, что Массар был здесь не более четырех часов назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71