Полуночник высказал предположение, что оборотень прошел в стороне от них.
Камилла вышла из кабины и отправилась варить кофе. У нее немного слезились глаза. Кажется, Полуночник сильно храпел все пять часов их совместной ночевки, но это ей не очень мешало. В общем она неплохо выспалась на старой пружинной койке в кузове грузовика, насквозь пропитанном овечьей мочой и жиропотом. Хотя было прохладно, пахло по-прежнему ужасно. Рассказанная Бютеем история про то, что запах сам собой улетучивается по дороге, больше напоминала сказку – например, о ковре-самолете. Ночью Камилле снились тревожные сны, вокруг машины слышались какие-то шорохи и потрескивания. Но в кузове царил полный покой, и Солиман, несший стражу всего в двадцати метрах от них, ничего подозрительного не заметил. Инвектор, или как там его, – тоже. Разве что Полуночника, мучимого бессонницей. Он потом объяснил, что иногда ему приходилось всю ночь напролет стоять среди стада овец. Камилла спустилась вниз с полным кофейником и тремя чашками.
– А что это такое на самом деле – овечий жиропот? Это пот или, может быть, жир? – спросила она, залезая в кабину.
– «Выпот жировой, или жиропот, – не раздумывая, отчеканил Солиман, – маслянистая субстанция, смесь выделений сальных и потовых желез овец, служащая для смазки и защиты шерсти».
– Ясно. Спасибо, – сказала Камилла.
Солиман закрыл рот, словно захлопнул книгу, и все трое, держа чашки в руках, снова уставились на железные ворота гаража. Солиман сказал, что три пары глаз куда надежнее, чем одна. Если машина стремительно выедет из гаража, они втроем едва успеют запомнить все необходимые детали. Солиман распределил обязанности: Камилла должна рассмотреть лицо человека за рулем, и Только его, на Полуночника возлагается ответственность за марку и цвет автомобиля, а ему самому достается регистрационный номер. Потом они соберут все детали воедино.
– В начале времен у человека было три глаза, – начал Солиман.
– Черт! Опять ты со своими историями, мы же сейчас заснем! Лучше бы ты помолчал, – накинулся на него Полуночник.
– Он все видел, – невозмутимо продолжал Солиман. – Он видел далеко и ясно, видел ночью, различал цвета спектра ниже красного и выше фиолетового. Но он не мог проникнуть в мысли своей жены, и это очень печалило человека, а иногда даже выводило из себя. Тогда человек обратился за помощью к болотному богу. Тот предостерег его от неразумного шага, но человек его так умолял, что бог уступил его просьбе. С того дня у человека осталось только два глаза, зато он теперь понимал мысли своей жены. То, что ему открылось, так его удивило, что все остальное в мире он отныне видел как в тумане. Поэтому-то у современных людей такое плохое зрение.
Камилла повернула голову и растерянно взглянула на Солимана.
– Любит он сочинять, – устало и сердито проговорил Полуночник. – Все сочиняет свои африканские истории, думает, с их помощью можно все в мире объяснить. А они ничего не объясняют.
– Как знать, – задумчиво произнесла Камилла.
– Ничего, говорю вам, – упрямо повторил Полуночник – Наоборот, они всё только усложняют.
– Камилла, смотри на гараж, не отвлекайся, – сделал ей замечание Солиман. – Ничего они не усложняют, – продолжал он, повернувшись к Полуночнику. – Эта история о том, почему нужны три человека, чтобы рассмотреть одну-единственную вещь. Просто чтобы было понятно.
– Ну-ну, – отозвался старик.
Было уже десять часов, а из ворот еще не выехала ни одна машина. У Камиллы затекла спина, и она отпросилась немного размяться и пройтись по дороге. К полудню даже Полуночник пал духом.
– Мы его проглядели, – мрачно сказал Солиман.
– Он уже уехал, – предположил Полуночник, – или до сих пор наверху.
– Он может оставаться там неделями, – добавила Камилла.
– Нет, – отрезал Солиман. – Он не станет сидеть на месте.
– Если у него машина, ему необязательно передвигаться по ночам. Он может ехать и днем. Ничто не мешает ему выехать из этого гаража в пять часов вечера или, скажем, осенью.
– Нет, – повторил Солиман. – Он будет перемещаться по ночам, а днем отсыпаться. Звери могут подать голос, например, волк завоет, и тогда их услышат. Слишком рискованно. Кроме того, он ночной человек.
– Так чего мы тогда здесь ждем, тем более что на дворе полдень? – спросила девушка.
Солиман пожал плечами.
– «Надежда…», – начал было он.
– Лучше включи радио, – оборвала его Камилла. – Он не совершал нападения в ночь со вторника на среду, может, сделал это сегодня. Поищи местную радиостанцию.
Солиман долго крутил ручку приемника. Звук то появлялся, то уходил, слышался оглушительный треск.
– Черт бы побрал эти горы! – злобно выругался парень.
– Не говори так о горах, – одернул его Полуночник.
– Ладно, не буду, – поспешно согласился Солиман.
Наконец он поймал какую-то станцию, несколько секунд послушал, потом увеличил громкость.
«…теринар, производивший осмотр предыдущих жертв, с уверенностью заявляет, что речь, по-видимому, идет о том же самом животном – волке необычайно крупных размеров. Как вы помните, уважаемые радиослушатели, за последнее время этот зверь уже несколько раз нападал на овцеводческие фермы, он же стал виновником гибели Сюзанны Рослен, жительницы деревни Сен-Виктор-дю-Мон, попытавшейся его застрелить. На сей раз минувшей ночью волк совершил свое очередное преступление в местечке Тет-дю-Кавалье, в кантоне Фур, департамент Альпы Верхнего Прованса: он напал на стадо и загрыз пять овец. Сотрудники Меркантурского заповедника сошлись во мнении, что это, вероятнее всего, молодой самец, пытающийся отвоевать себе территорию, и надеются, что в ближайшее…»
Камилла протянула руку и нетерпеливо схватила карту.
– Покажи-ка мне, где это местечко, Тет-дю-Кавалье, – попросила она Солимана.
– По ту сторону Меркантура, на севере. Он перевалил через горы.
Солиман торжественно развернул карту и положил ее Камилле на колени.
– Вот тут, среди альпийских лугов. Как раз на красной линии, которую он начертил, в стороне от департаментской трассы, в двух километрах.
– Он нас обогнал, – сделала вывод Камилла. – Боже мой, да он всего в восьми километрах от нас!
– Вот дерьмо! – пробурчал Полуночник.
– Что делать будем? – осведомился Солиман.
– Едем, сядем ему на хвост, – скомандовал старик.
– Минуточку, – остановила его Камилла.
Нахмурив брови, она снова прибавила звук у приемника, тихонько потрескивавшего рядом с ней. Солиман хотел заговорить, но Камилла ему не позволила, сердито выставив руку.
«…обнаружив, что он не вернулся, сообщила в полицию. Пострадавший, Жак-Жан Серно, пенсионер шестидесяти шести лет, бывший преподаватель, был найден на рассвете на проселочной дороге неподалеку от Сотрэ, в Изере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Камилла вышла из кабины и отправилась варить кофе. У нее немного слезились глаза. Кажется, Полуночник сильно храпел все пять часов их совместной ночевки, но это ей не очень мешало. В общем она неплохо выспалась на старой пружинной койке в кузове грузовика, насквозь пропитанном овечьей мочой и жиропотом. Хотя было прохладно, пахло по-прежнему ужасно. Рассказанная Бютеем история про то, что запах сам собой улетучивается по дороге, больше напоминала сказку – например, о ковре-самолете. Ночью Камилле снились тревожные сны, вокруг машины слышались какие-то шорохи и потрескивания. Но в кузове царил полный покой, и Солиман, несший стражу всего в двадцати метрах от них, ничего подозрительного не заметил. Инвектор, или как там его, – тоже. Разве что Полуночника, мучимого бессонницей. Он потом объяснил, что иногда ему приходилось всю ночь напролет стоять среди стада овец. Камилла спустилась вниз с полным кофейником и тремя чашками.
– А что это такое на самом деле – овечий жиропот? Это пот или, может быть, жир? – спросила она, залезая в кабину.
– «Выпот жировой, или жиропот, – не раздумывая, отчеканил Солиман, – маслянистая субстанция, смесь выделений сальных и потовых желез овец, служащая для смазки и защиты шерсти».
– Ясно. Спасибо, – сказала Камилла.
Солиман закрыл рот, словно захлопнул книгу, и все трое, держа чашки в руках, снова уставились на железные ворота гаража. Солиман сказал, что три пары глаз куда надежнее, чем одна. Если машина стремительно выедет из гаража, они втроем едва успеют запомнить все необходимые детали. Солиман распределил обязанности: Камилла должна рассмотреть лицо человека за рулем, и Только его, на Полуночника возлагается ответственность за марку и цвет автомобиля, а ему самому достается регистрационный номер. Потом они соберут все детали воедино.
– В начале времен у человека было три глаза, – начал Солиман.
– Черт! Опять ты со своими историями, мы же сейчас заснем! Лучше бы ты помолчал, – накинулся на него Полуночник.
– Он все видел, – невозмутимо продолжал Солиман. – Он видел далеко и ясно, видел ночью, различал цвета спектра ниже красного и выше фиолетового. Но он не мог проникнуть в мысли своей жены, и это очень печалило человека, а иногда даже выводило из себя. Тогда человек обратился за помощью к болотному богу. Тот предостерег его от неразумного шага, но человек его так умолял, что бог уступил его просьбе. С того дня у человека осталось только два глаза, зато он теперь понимал мысли своей жены. То, что ему открылось, так его удивило, что все остальное в мире он отныне видел как в тумане. Поэтому-то у современных людей такое плохое зрение.
Камилла повернула голову и растерянно взглянула на Солимана.
– Любит он сочинять, – устало и сердито проговорил Полуночник. – Все сочиняет свои африканские истории, думает, с их помощью можно все в мире объяснить. А они ничего не объясняют.
– Как знать, – задумчиво произнесла Камилла.
– Ничего, говорю вам, – упрямо повторил Полуночник – Наоборот, они всё только усложняют.
– Камилла, смотри на гараж, не отвлекайся, – сделал ей замечание Солиман. – Ничего они не усложняют, – продолжал он, повернувшись к Полуночнику. – Эта история о том, почему нужны три человека, чтобы рассмотреть одну-единственную вещь. Просто чтобы было понятно.
– Ну-ну, – отозвался старик.
Было уже десять часов, а из ворот еще не выехала ни одна машина. У Камиллы затекла спина, и она отпросилась немного размяться и пройтись по дороге. К полудню даже Полуночник пал духом.
– Мы его проглядели, – мрачно сказал Солиман.
– Он уже уехал, – предположил Полуночник, – или до сих пор наверху.
– Он может оставаться там неделями, – добавила Камилла.
– Нет, – отрезал Солиман. – Он не станет сидеть на месте.
– Если у него машина, ему необязательно передвигаться по ночам. Он может ехать и днем. Ничто не мешает ему выехать из этого гаража в пять часов вечера или, скажем, осенью.
– Нет, – повторил Солиман. – Он будет перемещаться по ночам, а днем отсыпаться. Звери могут подать голос, например, волк завоет, и тогда их услышат. Слишком рискованно. Кроме того, он ночной человек.
– Так чего мы тогда здесь ждем, тем более что на дворе полдень? – спросила девушка.
Солиман пожал плечами.
– «Надежда…», – начал было он.
– Лучше включи радио, – оборвала его Камилла. – Он не совершал нападения в ночь со вторника на среду, может, сделал это сегодня. Поищи местную радиостанцию.
Солиман долго крутил ручку приемника. Звук то появлялся, то уходил, слышался оглушительный треск.
– Черт бы побрал эти горы! – злобно выругался парень.
– Не говори так о горах, – одернул его Полуночник.
– Ладно, не буду, – поспешно согласился Солиман.
Наконец он поймал какую-то станцию, несколько секунд послушал, потом увеличил громкость.
«…теринар, производивший осмотр предыдущих жертв, с уверенностью заявляет, что речь, по-видимому, идет о том же самом животном – волке необычайно крупных размеров. Как вы помните, уважаемые радиослушатели, за последнее время этот зверь уже несколько раз нападал на овцеводческие фермы, он же стал виновником гибели Сюзанны Рослен, жительницы деревни Сен-Виктор-дю-Мон, попытавшейся его застрелить. На сей раз минувшей ночью волк совершил свое очередное преступление в местечке Тет-дю-Кавалье, в кантоне Фур, департамент Альпы Верхнего Прованса: он напал на стадо и загрыз пять овец. Сотрудники Меркантурского заповедника сошлись во мнении, что это, вероятнее всего, молодой самец, пытающийся отвоевать себе территорию, и надеются, что в ближайшее…»
Камилла протянула руку и нетерпеливо схватила карту.
– Покажи-ка мне, где это местечко, Тет-дю-Кавалье, – попросила она Солимана.
– По ту сторону Меркантура, на севере. Он перевалил через горы.
Солиман торжественно развернул карту и положил ее Камилле на колени.
– Вот тут, среди альпийских лугов. Как раз на красной линии, которую он начертил, в стороне от департаментской трассы, в двух километрах.
– Он нас обогнал, – сделала вывод Камилла. – Боже мой, да он всего в восьми километрах от нас!
– Вот дерьмо! – пробурчал Полуночник.
– Что делать будем? – осведомился Солиман.
– Едем, сядем ему на хвост, – скомандовал старик.
– Минуточку, – остановила его Камилла.
Нахмурив брови, она снова прибавила звук у приемника, тихонько потрескивавшего рядом с ней. Солиман хотел заговорить, но Камилла ему не позволила, сердито выставив руку.
«…обнаружив, что он не вернулся, сообщила в полицию. Пострадавший, Жак-Жан Серно, пенсионер шестидесяти шести лет, бывший преподаватель, был найден на рассвете на проселочной дороге неподалеку от Сотрэ, в Изере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71