Я ликовал. Беррелл убедил меня. В самом деле, каково ещё могло быть предназначение этого грузила? Кроме того, такой поступок вполне соответствовал тому образу Роджера, который нарисовал Финбоу. Он умер, как жил: хитря и обманывая. В тот момент я не мог выжать из себя ни капли жалости к этому человеку. Я был убеждён, что мир не обеднел, потеряв Роджера Миллза. И я благословлял всевышнего, что никто из моих друзей не был причастен к преступлению. Я смеялся над своими подозрениями. Эвис! Теперь эта мысль казалась мне кощунственной. Даже о Тони, вызывающей и дерзкой Тони, я стал думать с какой-то теплотой.
С необыкновенной лёгкостью разделавшись с теми вопросами, которые мы ему задали, Беррелл, удовлетворённо улыбаясь, принимал поздравления Финбоу.
— Сержант Беррелл, — произнёс Финбоу, — никто другой во всей Англии не смог бы так быстро разобраться в существе этого дела! Надеюсь, я скоро буду иметь честь поздравить вас с повышением по службе.
Катер на полной скорости помчался в Горнинг, чтобы Беррелл смог поскорее передать свои новости в Скотланд-Ярд. Пока Беррелл разговаривал по телефону, все остальные ожидали его в холле отеля «Лебедь». Через полчаса он появился и с восторженной улыбкой сообщил:
— У них там, в Скотланд-Ярде, глаза полезли на лоб от удивления. Убийство, замаскированное под самоубийство, — дело довольно обычное, это им не в новинку, но когда я сказал, что в данном случае совсем наоборот — самоубийство, замаскированное под убийство, — и что я берусь это доказать, они буквально онемели. А теперь к делу, надо составить официальный отчёт. Господа, я буду вам признателен, если вы немного задержитесь и засвидетельствуете, как и при каких обстоятельствах я нашёл эти вещественные доказательства.
Несколько минут Беррелл старательно писал. Торопить его мне не хотелось, так приятно было наслаждаться покоем, блаженной уверенностью, что наконец-то все окончилось благополучно, что, пройдя сквозь все муки, мои друзья вышли из этой истории чистыми!
Наконец Беррелл протянул Финбоу и двум штатским отчёт, чтобы они его заверили своими подписями. Если мне не изменяет память, этот отчёт гласил следующее:
Розыски пистолета и закрытие дела Миллза. Розыски пистолета, которого недоставало среди вещественных доказательств по делу Миллза, начаты мною 4 сентября в 11.30 дня. Для этой цели я использовал апробированный метод тщательного осмотра дна реки в водолазном костюме. Около 12.10 дня мои поиски увенчались успехом. Со дна реки мной был доставлен пистолет 22-го калибра (соответствующий калибру пули, обнаруженной в сердце Миллза), несомненно послуживший причиной смерти Миллза; к вышеупомянутому пистолету были привязаны флаг и тетрадь. При ближайшем рассмотрении тетрадь оказалась судовым журналом яхты. Исчезновение флага и судового журнала упоминалось в моем предыдущем отчёте.
Наличие этих вещественных доказательств приводит к выводу, что Миллз совершил самоубийство, выстрелив в себя из вышеупомянутого пистолета. Чтобы скрыть следы самоубийства, Миллз избавился от пистолета, привязав его к перекинутому через борт судовому журналу, который служил в данном случае в качестве грузила (см.: Гросс, «Handbuch», том 2, страница 247). О причине самоубийства будет сообщено в следующем отчёте; пистолет и прочие вещественные доказательства прилагаются к отчёту для последующей экспертизы.
Подписано: А. Беррелл,
сержант сыскной полиции,
Полицейское управление Нориджа
Мы, нижеподписавшиеся, настоящим удостоверяем, что все вышеописанное — розыски пистолета и достигнутые вследствие этого результаты — полностью соответствует действительности.
Беррелл оставил место для подписей. Финбоу, добродушно улыбаясь, подписал документ и спросил у Беррелла, не стоит ли нам двоим вернуться в Поттер-Хайгем, чтобы успокоить молодых людей, которые все ещё пребывают в неведении относительно счастливого конца их мытарств. Беррелл отпустил нас без возражений.
До отхода автобуса на Поттер-Хайгем оставалось ещё минут двадцать, и мы стали прогуливаться по улице перед подъездом отеля. Я не удержался и поддел своего друга:
— Да-а, Финбоу, все твои теории и рассуждения относительно убийства, может быть, были бы и верны… если бы убийство действительно имело место.
— Удивительно, — пробормотал он, — до чего порой недооцениваешь людей, с которыми имеешь дело. Мне никогда и в голову не пришло бы, что Беррелл способен сделать важное открытие.
— А он взял да и распутал дело без лишней шумихи, — подхватил я весело.
— Не так чтобы уж и без шумихи… — возразил Финбоу. — Он на редкость суматошный человек, наш сержант.
— Так или иначе, а он все же разгадал эту загадку. Сейчас мне просто смешно, когда я вспоминаю, как мы гадали, кто убил Роджера: Эвис или Тони. Смешная и нелепая чушь! — воскликнул я.
— Действительно смешно, — подтвердил Финбоу.
— Ты, наверное, даже предположить не мог, что это самоубийство. Я бы и сам никогда в жизни об этом не подумал, а ведь я знал Роджера как самого себя.
— Да, такое мне никогда не пришло бы в голову, — признался он.
— Ну ладно. Сейчас приедем на место и отпразднуем это событие. — Я был готов обнять весь мир.
— Странно, — Финбоу прислонился к стене и стряхнул пепел с сигареты. — До чего можно дойти в минуту отчаяния! Представь себе человека, настолько ожесточившегося против кого-то, что он готов лишить себя жизни, только чтобы отомстить этим другому… или другой. Но он не так прост, этот наш самоубийца, он не идёт проторённой дорожкой и не подтасовывает улики, чтобы подозрение пало непосредственно на его жертву. Нет! Он просто-напросто знает, что наличие мотива преступления — достаточно бесспорная улика, чтобы обвинить в убийстве того, на кого направлен его удар. И он обставляет свою смерть весьма драматично, с таким расчётом, чтобы в числе подозреваемых оказалось как можно больше людей, он имитирует абсолютно достоверный случай убийства. Вообрази себе, как он стоит у штурвала в это своё последнее утро, сжимая в руке пистолет с привязанным к нему грузом, который должен потянуть за собой на дно пистолет; теперь ни у кого не возникнет сомнения, что он убит кем-то из своих гостей. Вообрази его злорадство, когда он подумал об Эвис… впрочем, не известно, в Эвис ли был нацелен его удар… Эвис в роли преступницы… её разоблачают, судят и под душераздирающие вопли вздёргивают за нежную шейку на виселице. Представь его радость, когда так тонко задуманный план готов и остаётся лишь с улыбкой на устах нажать на курок!
— Да! Пистолет летит за борт… ну а остальное уж известно, — добавил я.
— Пистолет летит за борт, оставляя на покрашенной поверхности поручней след от шнура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68