Разводным.
- Есть проблемы?
- Да так... Слушай, я тут антирелигиозный фильм затеял.
Снять просто. Все на крупных планах. Вот незадача - икону классную
нужно, где взять?
- У Ляльки, где же еще?
- Точно?
- Как в сберкассе. Я ей позвоню. Заодно и встретимся. Идет?
- Ты моя Алочка-выручалочка.
- А от нее можно завалиться ко мне.
Мои взаимоотношения с Аллой были свободны от каких-либо обязательств
- таково было ее условие наших встреч. "Ты - не мой принц, - рассуждала
она, - а я никогда не заменю тебе кино, делить же тебя с кем-то или с
чем-то не желаю. Ну, встретились на жизненном пути двое, ну, порадовали
друг друга, и разлетелись..." Поэтому я решил не скрывать про Тамару -
все равно рано или поздно придется сказать. Тем не менее я замялся:
- Ты знаешь... Я, наверное, буду не один.
- Не поняла.
- Есть... человек.
- Ясно... Я ведь тоже приду не одна... Я замуж выхожу.
- Поздравляю, - повеселел я.
Лялька - армянка. Ее родители заграницей работали. Жила она одна в
однокомнатной квартире, потому что не сотворил ей Бог половинки в мужс-
ком обличье, вроде и глаза красивые и волосы, а вот не тянет назвать ее
любимой - и вот с годами отяжелела понемногу фигура, налился второй под-
бородок, а нежный пушок на верхней губе превратился в черные усики.
Лялька давно смирилась с одиночеством и всю силу своей нерастраченной
любви вкладывала в застолье для своих подруг, в том числе и Аллы, кото-
рая, надо сказать с удовольствием этим пользовалась. В тот раз Лялька
удивила нас супом из кефира.
Нас было пятеро: Лялька, Алла со своим женихом Алексеем и я с Тама-
рой.
Лялька достала из шкафа иконы - вешать на стену она их не хотела,
чтобы совсем в монашку не превратиться, да не было принято это в те вре-
мена. Мы стали разглядывать лики святых, я рассказал житие святого Нико-
лая-угодника и о том, как недавно нашел в своем почтовом ящике лист из
ученической тетради, свернутый треугольником, где без знаков препинания
писалось детским почерком о чуде с калекой, которая верой своей исцели-
лась и ходит теперь по земле и несет людям освобождение от забот и тя-
гот, только ждите ее прихода, для этого надо переписать письмо и разос-
лать верным людям в пять адресов, чем и заслужишь ее явление, и как я
задумал снять фильм про чудо. Сказано в писании, что Бог - есть любовь,
это верно еще и потому, что если дарована человеку Любовь, я посмотрел
при этом на Тома, то она - чудо и героиня моего будущего фильма исцеля-
ется высоким чувством Любви, как у Ромео и Джульетты. Но тот, кого полю-
била героиня, в Бога не верует и тогда мать, фанатично исповедующая, что
ис целение произошло только благодаря обрядам, своими же руками разруша-
ет счастье дочери, уничтожает Чудо Любви. В финале после титра "конец
фильма" пойдут документальные кадры, снятые в церквях: иконы, свечи,
свечи, свечи и бесконечный поток женских лиц, истовых, скорбных, ищущих
исцеления, ждущих чуда, чуда любви...
- А ведь верно, давно я в церкви не была, - задумчиво сказала Лялька.
- А как вы будете снимать в церквях? Скрытой камерой? -заблестел оч-
ками Алексей.
Ответить я не успел. Алла стояла в дверях комнаты с пылающим лицом и,
сузив глаза, смотрела на Тамару.
- Тоже за чудом любви явилась? - Алла мотнула головой в мою сторону.
- Думаешь, что он на тебе женится? Да ни в жизнь!
Для него кинокамера - нареченая, ему же никто не нужен, а если он и
сделает эту глупость, женится на тебе, дурочка, все равно будет бегать
ко мне, понятно сказано?
- Алусь, ты что от кефира взбесилась? - ошалел я, - у тебя жених тут,
Алексей.
- Кто-о-о? Этот? Да ты только посмотри на него...
- Да, Алла, я люблю Валерия, - спокойно сказала Тамара, - и если он
мне будет изменять, значит, я плоха для него, и тогда нечего на зеркало
пенять, коли... Но если уж он со мной, то он мной, неделимый.
В лифте Тамара, наконец, посмотрела на меня.
- И много у тебя таких Аллочек-выручалочек?
- Будь моей женой, Том.
- Как скажешь, любимый.
... Тамара осторожно переступала по дну и, нагибаясь, пропускала через
растопыренные пальцы поток воды, как бы ерошила ей гриву, а река ластилась
струями, тихо шумела в прибрежном ивняке, урчала пузырчатыми водоворотами у
нее под коленками. Щедрый, не затуманенный тучами свет солнца согревал воздух,
блестел, кувыркаясь, в ряби реки и отраженно сливался с улыбкой Тамары. Она,
радуясь, шла вверх по течению, а река бежала ей навстречу, казалось, они
болтали о чем-то своем, секретничали, пересмеивались, тихо охали и изумлялись
тому, что только им ведомо. И уже казалось, что не только река - закадычная
подружка Тамары, но и само солнце взяло ее в свои ласковые ладони и деревья
кивали ей кронами, так ей было слитно с этим ясным днем от переполнявшей ее
ликующей жизни.
Для всех у Тамары был свой привет , она улыбалась солнцу, смеялась с
рекой и подмигивала деревьям - только мне, мне не было ни одного взгля-
да, ни единого знака, хотя я сидел недалеко на маленьком песчаном пляже,
откуда Тамара, не отряхнувшись от налипшего песка, ушла в воду. Только
что мы лежали рядом, касаясь мизинцами друг друга и этого малого касания
было достаточно для убежденности, что мгновение счастья будет вечным и
наше будущее также безоблачно, как это небо, и нас никто и ничто не раз-
лучит, тем более что мы уже прожили неразлучно первую неделю нашего ме-
дового месяца.
Но она встала и ушла.
В сиянии ее радостного бытия я перестал существовать, меня с собой не
взяли, порвавшийся контакт уколол меня в сердце, я смотрел на нее и
вдруг, нет, не ржавчина ревности тронула мою любовь к Тамаре, просто
явилось ощущение холодка от приоткрывшейся бездны одиночества и возникла
неясная боль слева под лопаткой.
Может, именно в этот момент болезнь в первый раз коснулась своей ядо-
витой рукой моего легкого?
...Было очень жарко в тот день, когда я отвозил жену в первый раз делать
аборт. От душного солнечного марева, от нудного звона жары того дня до сих пор
сохнет во рту и невольно прищуриваются глаза. Все слова, все поступки и
события в тот день были двойными, как тени во время солнечного затмения.
Я отпросился и приехал домой рано, к часу дня. Тамара сидела в белом
стеганом халате перед зеркалом и снимала перед зеркалом поролоновые би-
гуди, похожие на катушки, только вместо ниток намотаны черные волосы. Во
всем мне виделась больница, операция - белый халат, бигуди топорщились
тампонами, шпильки-невидимки зажимали сосуды волос, металлическая рас-
ческа сверкала хирургическим инструментом в быстрых изогнутых руках над
покорно склоненной шеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
- Есть проблемы?
- Да так... Слушай, я тут антирелигиозный фильм затеял.
Снять просто. Все на крупных планах. Вот незадача - икону классную
нужно, где взять?
- У Ляльки, где же еще?
- Точно?
- Как в сберкассе. Я ей позвоню. Заодно и встретимся. Идет?
- Ты моя Алочка-выручалочка.
- А от нее можно завалиться ко мне.
Мои взаимоотношения с Аллой были свободны от каких-либо обязательств
- таково было ее условие наших встреч. "Ты - не мой принц, - рассуждала
она, - а я никогда не заменю тебе кино, делить же тебя с кем-то или с
чем-то не желаю. Ну, встретились на жизненном пути двое, ну, порадовали
друг друга, и разлетелись..." Поэтому я решил не скрывать про Тамару -
все равно рано или поздно придется сказать. Тем не менее я замялся:
- Ты знаешь... Я, наверное, буду не один.
- Не поняла.
- Есть... человек.
- Ясно... Я ведь тоже приду не одна... Я замуж выхожу.
- Поздравляю, - повеселел я.
Лялька - армянка. Ее родители заграницей работали. Жила она одна в
однокомнатной квартире, потому что не сотворил ей Бог половинки в мужс-
ком обличье, вроде и глаза красивые и волосы, а вот не тянет назвать ее
любимой - и вот с годами отяжелела понемногу фигура, налился второй под-
бородок, а нежный пушок на верхней губе превратился в черные усики.
Лялька давно смирилась с одиночеством и всю силу своей нерастраченной
любви вкладывала в застолье для своих подруг, в том числе и Аллы, кото-
рая, надо сказать с удовольствием этим пользовалась. В тот раз Лялька
удивила нас супом из кефира.
Нас было пятеро: Лялька, Алла со своим женихом Алексеем и я с Тама-
рой.
Лялька достала из шкафа иконы - вешать на стену она их не хотела,
чтобы совсем в монашку не превратиться, да не было принято это в те вре-
мена. Мы стали разглядывать лики святых, я рассказал житие святого Нико-
лая-угодника и о том, как недавно нашел в своем почтовом ящике лист из
ученической тетради, свернутый треугольником, где без знаков препинания
писалось детским почерком о чуде с калекой, которая верой своей исцели-
лась и ходит теперь по земле и несет людям освобождение от забот и тя-
гот, только ждите ее прихода, для этого надо переписать письмо и разос-
лать верным людям в пять адресов, чем и заслужишь ее явление, и как я
задумал снять фильм про чудо. Сказано в писании, что Бог - есть любовь,
это верно еще и потому, что если дарована человеку Любовь, я посмотрел
при этом на Тома, то она - чудо и героиня моего будущего фильма исцеля-
ется высоким чувством Любви, как у Ромео и Джульетты. Но тот, кого полю-
била героиня, в Бога не верует и тогда мать, фанатично исповедующая, что
ис целение произошло только благодаря обрядам, своими же руками разруша-
ет счастье дочери, уничтожает Чудо Любви. В финале после титра "конец
фильма" пойдут документальные кадры, снятые в церквях: иконы, свечи,
свечи, свечи и бесконечный поток женских лиц, истовых, скорбных, ищущих
исцеления, ждущих чуда, чуда любви...
- А ведь верно, давно я в церкви не была, - задумчиво сказала Лялька.
- А как вы будете снимать в церквях? Скрытой камерой? -заблестел оч-
ками Алексей.
Ответить я не успел. Алла стояла в дверях комнаты с пылающим лицом и,
сузив глаза, смотрела на Тамару.
- Тоже за чудом любви явилась? - Алла мотнула головой в мою сторону.
- Думаешь, что он на тебе женится? Да ни в жизнь!
Для него кинокамера - нареченая, ему же никто не нужен, а если он и
сделает эту глупость, женится на тебе, дурочка, все равно будет бегать
ко мне, понятно сказано?
- Алусь, ты что от кефира взбесилась? - ошалел я, - у тебя жених тут,
Алексей.
- Кто-о-о? Этот? Да ты только посмотри на него...
- Да, Алла, я люблю Валерия, - спокойно сказала Тамара, - и если он
мне будет изменять, значит, я плоха для него, и тогда нечего на зеркало
пенять, коли... Но если уж он со мной, то он мной, неделимый.
В лифте Тамара, наконец, посмотрела на меня.
- И много у тебя таких Аллочек-выручалочек?
- Будь моей женой, Том.
- Как скажешь, любимый.
... Тамара осторожно переступала по дну и, нагибаясь, пропускала через
растопыренные пальцы поток воды, как бы ерошила ей гриву, а река ластилась
струями, тихо шумела в прибрежном ивняке, урчала пузырчатыми водоворотами у
нее под коленками. Щедрый, не затуманенный тучами свет солнца согревал воздух,
блестел, кувыркаясь, в ряби реки и отраженно сливался с улыбкой Тамары. Она,
радуясь, шла вверх по течению, а река бежала ей навстречу, казалось, они
болтали о чем-то своем, секретничали, пересмеивались, тихо охали и изумлялись
тому, что только им ведомо. И уже казалось, что не только река - закадычная
подружка Тамары, но и само солнце взяло ее в свои ласковые ладони и деревья
кивали ей кронами, так ей было слитно с этим ясным днем от переполнявшей ее
ликующей жизни.
Для всех у Тамары был свой привет , она улыбалась солнцу, смеялась с
рекой и подмигивала деревьям - только мне, мне не было ни одного взгля-
да, ни единого знака, хотя я сидел недалеко на маленьком песчаном пляже,
откуда Тамара, не отряхнувшись от налипшего песка, ушла в воду. Только
что мы лежали рядом, касаясь мизинцами друг друга и этого малого касания
было достаточно для убежденности, что мгновение счастья будет вечным и
наше будущее также безоблачно, как это небо, и нас никто и ничто не раз-
лучит, тем более что мы уже прожили неразлучно первую неделю нашего ме-
дового месяца.
Но она встала и ушла.
В сиянии ее радостного бытия я перестал существовать, меня с собой не
взяли, порвавшийся контакт уколол меня в сердце, я смотрел на нее и
вдруг, нет, не ржавчина ревности тронула мою любовь к Тамаре, просто
явилось ощущение холодка от приоткрывшейся бездны одиночества и возникла
неясная боль слева под лопаткой.
Может, именно в этот момент болезнь в первый раз коснулась своей ядо-
витой рукой моего легкого?
...Было очень жарко в тот день, когда я отвозил жену в первый раз делать
аборт. От душного солнечного марева, от нудного звона жары того дня до сих пор
сохнет во рту и невольно прищуриваются глаза. Все слова, все поступки и
события в тот день были двойными, как тени во время солнечного затмения.
Я отпросился и приехал домой рано, к часу дня. Тамара сидела в белом
стеганом халате перед зеркалом и снимала перед зеркалом поролоновые би-
гуди, похожие на катушки, только вместо ниток намотаны черные волосы. Во
всем мне виделась больница, операция - белый халат, бигуди топорщились
тампонами, шпильки-невидимки зажимали сосуды волос, металлическая рас-
ческа сверкала хирургическим инструментом в быстрых изогнутых руках над
покорно склоненной шеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46