- У вас на Севере все так пьют? - спросил, морщась и сглатывая слюну,
Леха.
- Как будто ты не знаешь, как на Севере пьют?
- Не, я только в Казахстане был. А ну, пресса, давай быстрее...
Я не заставил себя ждать. Леху опять скосоворотило.
Сам он выпил залпом, одним глотком, торопясь и расплескивая водку,
потом на мгновение сморщился, стараясь слепыми руками попасть в тумбоч-
ку, пока не выдохнул и не закашлялся.
- Говорил гаду, дай таблетки от кашля, жалко ему что ли? - сипел он.
- Может, к Верке подъехать, как считаешь, Аркан?
- Попробуй, - пожал плечами Аркадий.
- Не знаю, как у вас на Севере, но у нас на Казахстанской Магнитке,
мать ее некуда, морозы тоже заворачивали, - без перехода начал Леха. -
Помню, выходим из зоны на работы, мне что, ручки в карманы, локоток от-
топырил, начальник мне под мышку лопаточку вставил, а вечером я ему так-
же лопаточку принес, наша была командировочка, воровская. Тут пацан при-
шел, зеленый, за драку сел, кого-то пришили да на него наклепали. Вот он
старался. А мороз лютый, как начальник лагеря. Ему прораб вольнонаемый
велел ящик с толом отнести, ну, что за дела, метров двести, больше, он
как взял его на плечо...
Лехе было легче показывать, чем рассказывать.
- ...дошел до места и стоит. Долго стоял, пока прораб не подошел. Ты
чего, пацана спрашивает. А тот говорит, тол, мол, боюсь, что взорвется,
если брошу, а снять не могу, рука примерзла. Так ему потом и оттяпали
три пальца. Беспалый стал. А ты чего, Витек, мрачный такой? На бабе
споткнулся? - Я не Витек, я - Валерий.
- Один бес, не обижайся. У мужиков дружба крепче, ты на баб не опи-
райся - провалишься, как под лед.
Если выпить и одновременно принимать антибиотики, то пожаром бросает-
ся в лицо алкоголь. Легко по помидорному лицу определить выпившего, но
сегодня пылали буквально все. И на столах вместо компота стояли стаканы
с сухим вином. Леха мгновенно выпил свою долю и пошел побираться по со-
седям, вернее, по соседкам.
Егор Болотников прищурился на меня:
- Чего делаешь после ужина, старый?
- Хотел домой смотаться, но что-то желание пропало. Родителям надо
позвонить, поздравить...
- Ладно, в одиннадцать пойдем в женское отделение, в пятую палату,
нас девчонки на Новый Год пригласили.
Леху после ужина сморило и он завалился спать, укрывшись с головой
одеялом. Все скопились у телевизора, смотрели старую кинокомедию, пока
медсестры не стали разгонять больных по палатам.
В двенадцатом часу мы с Егором выбрали момент, когда Вера отлучилась
в палату номер четыре - палату "смертников" как мы ее называли. Там сто-
яло всего четыре койки, но у каждой был отдельный звонок к медсестре и
судно под кроватью. Из палаты номер четыре не выходили, оттуда выносили
вперед ногами. На всю больницу был лишь один, сумевший вырваться из ког-
тей смерти. Кличка у него была "Полтора Ивана", потому что звали его
Иван Иванович. Половина черепа у него была голой от лба к затылку, как
желтый бильярдный шар, с другой стороны свисали неровно подстриженные
черные волосы. Он часто стоял в коридоре, держась за трубу парового
отопления, и сипел:
- Обманул я костлявую...
Мы спустились вниз по лестнице, на цыпочках пробежали коридор и попа-
ли на другую лестницу, но уже в женском отделении. В пятой нас ждали.
Палаты здесь на четверых, небольшие, очевидно, тут в пристройке когда-то
жила прислуга. На тумбочке между кроватями горела свечка, а окна были
занавешены покрывалами.
- С наступающим, девчата! - шепотом сказал Егор и поставил рядом со
свечкой бутылку шампанского. - Как в твоем фильме, - подмигнул он мне.
Девчат было всего двое, Надя и Нина, третьей оказалась полная мило-
видная женщина Екатерина Павловна, а четвертая - высохшая, старушка тетя
Паша. Ее я никогда не видел - она не выходила гулять, да и сейчас лежала
у окна в белом платочке, блестела фарфоровыми зубами.
Все улыбались, говорили шепотом.
- Садитесь, пожалуйста.
- Спасибо.
- Лучше не сюда, давайте, я уберу подушку.
- Да ничего, я так.
- Тетя Паша, может, сядешь с нами?
- Не могу, касаточка, вы уж там, а я на вас погляжу.
- Ой, давайте, я стакан сполосну. Егор, распоряжайтесь.
Егор скрутил оплетку, накрыл лапой пробку, Надя зажмурила глаза и
заткнула уши, но хлопка не было, только белый дымок появился над горлыш-
ком. Разлили вскипевшее пеной шампанское по стаканам, кружкам, поднесли
тете Паше. Я сидел между Надей и Екатериной Павловной, Егор с Ниной нап-
ротив. - Ну, прекрасные наши дамы, проводим старый год, чтоб ему ни дна,
ни покрышки, пусть останутся в нем все наши болячки и пожелаем-ка мы
друг другу здоровья, тост банальный, но актуальный, а как говорится, бу-
дет здоровье, будет и счастье.
Выпили.
- Вот как верно вы заметили, Егор, про счастье и здоровье, - вздохну-
ла разом раскрасневшаяся Екатерина Павловна. - Чокались сейчас, и поду-
мала я: какой звук-то глухой, не то, что дома у меня, хрусталя целая
горка, как поставишь на стол, аж в глазах рябит, так сверкает. Да и дом
мой полная чаша, всего хватает, а вот здоровье подорвалось, и к чему мне
теперь этот хрусталь?
- Мне отдайте, - рассмеялась Надя.
- Что-то никак не могу представить, - спросил Егор, - как это вы, та-
кая представительная женщина и дом у вас - полная чаша, умудрились ча-
хотку подхватить?
- У меня не туберкулез, у меня эксудативный плеврит называется. Вот
позавчера откачали из бока литра два жидкости. Температура все время,
света белого не вижу. А началось все просто. Вступили мы с Сергей Иваны-
чем, мужем моим, в садовый кооператив. Участок нам дали. Вот и простыла
я на даче-то. Мне бы домой вернуться, да Сергей Иваныч уговорил: потер-
пи, надо же участок обработать. Вот я и терпела. А теперь Сергей Иваныч
и не ходит ко мне в больницу, говорит, зачем ты мне такая нездоровая.
- А дети у вас есть?
- Не дал Господь, не успели завести.
- Понятно. Ну, а ты, газель кавказская, как сюда залетела? - Егор
накрыл своей лапой тонкие Нинины пальцы. Нина отвела в сторону свои ди-
коватые глаза.
- У нас в Грузии никто не должен знать, что я нездоровая. Всем родным
сказали, что я уехала учиться в институт иностранных языков. Да и не
больная я вовсе.
- А ведь никто на свете не болеет туберкулезом - только лошадь, птица
и человек, - сказала вдруг из своего угла тетя Паша.
- Бабуля, птичка ты наша райская, давай-ка свою посудинку, время - то
уже без пяти двенадцать, - заулыбался Егор.
Разлили и, освещенные снизу свечкой, встали.
- Как подпольщики, - хмыкнул Егор.
Ну, что ж, прощай трехсотшестидесятипятидневный старик, прощай, конец
тебе с первым из двенадцати ударов часов, думал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46