Так, что его нельзя прочитать.
— Его можно прочитать, — возразил Сергей. — Его прочитали. В нем действительно стоит ваше имя. Продолжайте разговаривать. Да говори же, черт бы тебя! — прикрикнул он на Томаса.
— Зачем? — с недоумением спросил Томас, но тут увидел, как по тротуару с той стороны, где остановился чёрный «мерседес», к ним приближается Краб. Его плоская красная лысина сверкала на солнце, во рту торчала сигара. На широкие квадратные плечи был наброшено длинное чёрное пальто, которое напоминало на нем кавказскую бурку.
— Так вот я и думаю, а не впарить ли этой даме из Гамбурга мою «Композицию номер семь»? — оживлённо заговорил Томас. — Здорово, Краб! Ты похож на Черчилля в гостях у народов Кавказа. Почему ты пешком? «Мерс» сломался? Или для здоровья?
— Роза Марковна! — сурово проговорил Краб, даже не взглянув на Томаса.
— Что за дела? Вы должны ехать в Пярну, а вы тут сидите и лялякаете с молодыми людьми!
— Стас Анвельт, почему это вы разговариваете со мной таким тоном? — осадила его Роза Марковна. — Я вам что, девочка на побегушках?
— Но эту выдру нужно обязательно встретить!
— Разве вы не послали менеджера?
— Послал. Но нужен уровень. Она наш самый серьёзный партнёр!
— Если вам нужен уровень, встречайте сами. На высшем уровне.
— Но я не говорю по-немецки!
— Наймите переводчика, — посоветовала Роза Марковна и повернулась к Томасу. — Продолжайте. Вы начали про картину.
— Роза Марковна! Я вас не понимаю!
— Отойдите, пожалуйста, с вашей вонючей сигарой. Закончу разговор и поеду. Теплоход прибывает в половине одиннадцатого. Успею.
Краб возмущённо пожал квадратными плечами и отошёл к синему «фиату», раздражённо запыхтел сигарой.
— Долго ещё? — негромко спросила Роза Марковна.
— Ещё некоторое время, — так же негромко ответил Пастухов, внимательно глядя на Краба. Томас тоже посмотрел в его сторону и отметил, что Краб, похоже, о бомбе не знает, иначе хрен бы он стоял рядом с «фиатом».
— Так это она купила у вас «Композицию номер шесть»? — продолжила разговор Роза Марковна.
— Ну да, — кивнул Томас.
— Знаете, что написал об этой картине известный немецкий искусствовед доктор Фишер в журнале «Дойче арт»? — обратилась она к Сергею. — Томас, процитируйте. Я дословно не помню, а вы должны помнить.
— Да ладно вам издеваться, — засмущался Томас.
— Ну-ну, не стесняйтесь. Доктор Фишер — один из самых тонких и авторитетных ценителей авангарда. Если ваша картина привлекла его внимания — это дорогого стоит.
— Ну, он написал так: «Композиция номер шесть» молодого эстонского художника Томаса Ребане — это похмелье красок, обнажённый примитивизм, вызывающий, наглый, исполненный такого равнодушия и даже отвращения к зрителю, что картина невольно обращает на себя внимание». Не знаю, почему он так написал. Ничего такого я не имел в виду. Если честно сказать, я вообще ничего не имел в виду. Так получилось само собой. Последнее время я все чаще думаю, что структуралисты правы, — добавил Томас. — Художник не творит искусство. Искусство творит само себя, а художника использует как инструмент. Ну, вроде кисточки.
— Замечательно, правда? — спросила Роза Марковна.
— Класс, — согласился Серж.
К Крабу быстро подошёл начальник его охраны Лембит Сымер и сердито заговорил, показывая на часы. Краб раздражённо пожал плечами и ткнул сигарой в сторону Розы Марковны. Сымер хмуро оглянулся на скамейку, начал что-то резко говорить Крабу. Но тут послышались весёлые голоса, и с той же стороны, откуда появились Краб и Сымер, вывалились Артист и Муха, запыхавшиеся от быстрой ходьбы.
— Роза Марковна, делайте, пожалуйста, то, что я скажу. И ни о чем не спрашивайте, — приказал Пастухов и обрушился на ребят: — Вы где шляетесь? Мы вас уже полчаса ждём!
— Извини, задержались, — покаялся Муха. — Ну, задержались. С тобой не бывает? Пока то да се.
— Познакомьтесь, Роза Марковна, это мои друзья, — представил их Пастухов. — Олег Мухин. Семён Злотников.
— Они тоже заслуживают доверия? — не без иронии поинтересовалась она.
— Больше, чем я. Особенно Семён.
— Здравствуйте, молодые люди. Рада с вами познакомиться. Доброе утро, Олег Мухин. Доброе утро, Семён Злотников. Я так и думала, что в этой истории без еврея не обошлось.
— Вы можете назвать какую-нибудь историю, в которой обошлось без еврея?
— спросил Артист.
— Могу. Высадка человека на Луну.
— Верно, туда мы ещё не добрались, — признал Артист. — Но руку к этому приложили.
— Разве ты еврей? — удивился Томас.
— Вот это я называю настоящим интернационализмом, — одобрил Артист. — Когда человека не интересует национальность. Я русский еврей.
— А что, я хорошо отношусь к евреям, — сказал Томас. — У меня много друзей евреев.
— А вот в этом уже есть зерно расизма, — укорил Артист.
— Роза Марковна, прошу извинить, — вмешался в разговор Краб. — Я поеду с вами. У Лембита срочные дела. Надеюсь, не возражаете? Бензин за мой счёт.
— А куда же вы сядете? — удивился Пастухов. — Роза Марковна обещала свозить нас в Пярну. Нас трое и она. Получается, четверо. А машина маленькая, вы не влезете. Роза Марковна, как же так?
— Все в порядке, — сказала она. — Не могу, Анвельт. Извините, но я привыкла выполнять свои обещания. Придётся вам взять такси.
Краб круто повернулся, о чем-то коротко переговорил с Сымером, и оба направились к «мерседесу».
— Быстро садимся, — скомандовал Пастухов. — Роза Марковна, открывайте машину.
— А она не взорвётся?
— Сейчас уже нет. Я сяду за руль. Не возражайте. Томас, сейчас мы уедем. За нами пойдёт «мерс». Садись в «мазератти» и двигай следом. Только не сразу. Отпусти его и держись подальше. Не ближе километра. Понял? Потом заберёшь нас.
— Когда? — спросил Томас.
— Думаю, что поймёшь.
— Все это имеет отношение к тому, о чем мы говорили? — поинтересовалась Роза Марковна, отпирая дверь «фиата».
— Да.
«Фиат» вырулил со стоянки и рванул по шоссе. Томас завёл движок и приготовился ждать. Не прошло и двух минут, как вслед на «фиатом» пронёсся чёрный «мерс». Томас успел заметить, что за рулём Сымер, а Краб почему-то сидит рядом, а не на заднем сиденье. Он отпустил «мерс» метров на сто и дал по газам.
На Пярнуском шоссе было уже довольно много машин, но утренний пик ещё не наступил. Томас маневрировал, стараясь не упускать «мерс» из виду, чувствуя наслаждение от того, как чутко реагирует тачка на каждое его движение. Но настоящий кайф он словил, когда город остался позади. «Фиат» шёл под сто сорок. За ним в полукилометре держался «мерс». Томас то отпускал его, то жал на педаль газа так, что его прижимало к спинке сиденья, а стрелка спидометра выскакивала на сто восемьдесят.
Встречный ветер обтекал лобовое стекло, шевелил волосы на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Его можно прочитать, — возразил Сергей. — Его прочитали. В нем действительно стоит ваше имя. Продолжайте разговаривать. Да говори же, черт бы тебя! — прикрикнул он на Томаса.
— Зачем? — с недоумением спросил Томас, но тут увидел, как по тротуару с той стороны, где остановился чёрный «мерседес», к ним приближается Краб. Его плоская красная лысина сверкала на солнце, во рту торчала сигара. На широкие квадратные плечи был наброшено длинное чёрное пальто, которое напоминало на нем кавказскую бурку.
— Так вот я и думаю, а не впарить ли этой даме из Гамбурга мою «Композицию номер семь»? — оживлённо заговорил Томас. — Здорово, Краб! Ты похож на Черчилля в гостях у народов Кавказа. Почему ты пешком? «Мерс» сломался? Или для здоровья?
— Роза Марковна! — сурово проговорил Краб, даже не взглянув на Томаса.
— Что за дела? Вы должны ехать в Пярну, а вы тут сидите и лялякаете с молодыми людьми!
— Стас Анвельт, почему это вы разговариваете со мной таким тоном? — осадила его Роза Марковна. — Я вам что, девочка на побегушках?
— Но эту выдру нужно обязательно встретить!
— Разве вы не послали менеджера?
— Послал. Но нужен уровень. Она наш самый серьёзный партнёр!
— Если вам нужен уровень, встречайте сами. На высшем уровне.
— Но я не говорю по-немецки!
— Наймите переводчика, — посоветовала Роза Марковна и повернулась к Томасу. — Продолжайте. Вы начали про картину.
— Роза Марковна! Я вас не понимаю!
— Отойдите, пожалуйста, с вашей вонючей сигарой. Закончу разговор и поеду. Теплоход прибывает в половине одиннадцатого. Успею.
Краб возмущённо пожал квадратными плечами и отошёл к синему «фиату», раздражённо запыхтел сигарой.
— Долго ещё? — негромко спросила Роза Марковна.
— Ещё некоторое время, — так же негромко ответил Пастухов, внимательно глядя на Краба. Томас тоже посмотрел в его сторону и отметил, что Краб, похоже, о бомбе не знает, иначе хрен бы он стоял рядом с «фиатом».
— Так это она купила у вас «Композицию номер шесть»? — продолжила разговор Роза Марковна.
— Ну да, — кивнул Томас.
— Знаете, что написал об этой картине известный немецкий искусствовед доктор Фишер в журнале «Дойче арт»? — обратилась она к Сергею. — Томас, процитируйте. Я дословно не помню, а вы должны помнить.
— Да ладно вам издеваться, — засмущался Томас.
— Ну-ну, не стесняйтесь. Доктор Фишер — один из самых тонких и авторитетных ценителей авангарда. Если ваша картина привлекла его внимания — это дорогого стоит.
— Ну, он написал так: «Композиция номер шесть» молодого эстонского художника Томаса Ребане — это похмелье красок, обнажённый примитивизм, вызывающий, наглый, исполненный такого равнодушия и даже отвращения к зрителю, что картина невольно обращает на себя внимание». Не знаю, почему он так написал. Ничего такого я не имел в виду. Если честно сказать, я вообще ничего не имел в виду. Так получилось само собой. Последнее время я все чаще думаю, что структуралисты правы, — добавил Томас. — Художник не творит искусство. Искусство творит само себя, а художника использует как инструмент. Ну, вроде кисточки.
— Замечательно, правда? — спросила Роза Марковна.
— Класс, — согласился Серж.
К Крабу быстро подошёл начальник его охраны Лембит Сымер и сердито заговорил, показывая на часы. Краб раздражённо пожал плечами и ткнул сигарой в сторону Розы Марковны. Сымер хмуро оглянулся на скамейку, начал что-то резко говорить Крабу. Но тут послышались весёлые голоса, и с той же стороны, откуда появились Краб и Сымер, вывалились Артист и Муха, запыхавшиеся от быстрой ходьбы.
— Роза Марковна, делайте, пожалуйста, то, что я скажу. И ни о чем не спрашивайте, — приказал Пастухов и обрушился на ребят: — Вы где шляетесь? Мы вас уже полчаса ждём!
— Извини, задержались, — покаялся Муха. — Ну, задержались. С тобой не бывает? Пока то да се.
— Познакомьтесь, Роза Марковна, это мои друзья, — представил их Пастухов. — Олег Мухин. Семён Злотников.
— Они тоже заслуживают доверия? — не без иронии поинтересовалась она.
— Больше, чем я. Особенно Семён.
— Здравствуйте, молодые люди. Рада с вами познакомиться. Доброе утро, Олег Мухин. Доброе утро, Семён Злотников. Я так и думала, что в этой истории без еврея не обошлось.
— Вы можете назвать какую-нибудь историю, в которой обошлось без еврея?
— спросил Артист.
— Могу. Высадка человека на Луну.
— Верно, туда мы ещё не добрались, — признал Артист. — Но руку к этому приложили.
— Разве ты еврей? — удивился Томас.
— Вот это я называю настоящим интернационализмом, — одобрил Артист. — Когда человека не интересует национальность. Я русский еврей.
— А что, я хорошо отношусь к евреям, — сказал Томас. — У меня много друзей евреев.
— А вот в этом уже есть зерно расизма, — укорил Артист.
— Роза Марковна, прошу извинить, — вмешался в разговор Краб. — Я поеду с вами. У Лембита срочные дела. Надеюсь, не возражаете? Бензин за мой счёт.
— А куда же вы сядете? — удивился Пастухов. — Роза Марковна обещала свозить нас в Пярну. Нас трое и она. Получается, четверо. А машина маленькая, вы не влезете. Роза Марковна, как же так?
— Все в порядке, — сказала она. — Не могу, Анвельт. Извините, но я привыкла выполнять свои обещания. Придётся вам взять такси.
Краб круто повернулся, о чем-то коротко переговорил с Сымером, и оба направились к «мерседесу».
— Быстро садимся, — скомандовал Пастухов. — Роза Марковна, открывайте машину.
— А она не взорвётся?
— Сейчас уже нет. Я сяду за руль. Не возражайте. Томас, сейчас мы уедем. За нами пойдёт «мерс». Садись в «мазератти» и двигай следом. Только не сразу. Отпусти его и держись подальше. Не ближе километра. Понял? Потом заберёшь нас.
— Когда? — спросил Томас.
— Думаю, что поймёшь.
— Все это имеет отношение к тому, о чем мы говорили? — поинтересовалась Роза Марковна, отпирая дверь «фиата».
— Да.
«Фиат» вырулил со стоянки и рванул по шоссе. Томас завёл движок и приготовился ждать. Не прошло и двух минут, как вслед на «фиатом» пронёсся чёрный «мерс». Томас успел заметить, что за рулём Сымер, а Краб почему-то сидит рядом, а не на заднем сиденье. Он отпустил «мерс» метров на сто и дал по газам.
На Пярнуском шоссе было уже довольно много машин, но утренний пик ещё не наступил. Томас маневрировал, стараясь не упускать «мерс» из виду, чувствуя наслаждение от того, как чутко реагирует тачка на каждое его движение. Но настоящий кайф он словил, когда город остался позади. «Фиат» шёл под сто сорок. За ним в полукилометре держался «мерс». Томас то отпускал его, то жал на педаль газа так, что его прижимало к спинке сиденья, а стрелка спидометра выскакивала на сто восемьдесят.
Встречный ветер обтекал лобовое стекло, шевелил волосы на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100