Первый: этот приказ он отдал под сильным давлением сверху. И тогда форма его — знак нам, что сам он с ним не согласен. Вывод второй: этот приказ отдан от его имени, но не им.
Не очень-то у меня получалось думать о вечном.
«Мы не мешаем им, они не мешают нам. Это и есть наша согласованная позиция».
А это ещё что такое?
Наша — чья? Янсена и резидента ФСБ? Но резидент — не та фигура, чтобы иметь свою позицию и тем более декларировать её. Согласованная позиция Национально-патриотического союза Эстонии и МИДа России? А тогда что означают бурные антифашистские пикеты, которые проводятся по призыву Объединённой народной партии Эстонии? Что означает нота протеста великой России, которой гордые эстонцы подтёрли задницу?
Если так и дальше пойдёт, уличные мордобития плавно перерастут в межнациональный конфликт, и национал-патриотам не понадобится никаких провокаций, чтобы вынудить Россию ввести в Эстонию миротворческие силы для защиты русскоязычного населения.
Что это — обычная совковая дурь или какой-то хитроумный расчёт?
Проходя мимо центрального входа кладбища, я заметил, что калитка приоткрыта. Издержки конспирации: сторож был отпущен, а прокурорский чиновник ворота запер, а про калитку забыл. Отметил я это машинально, но, уже подойдя к особнячку отеля «Хохбауэр», в котором светилось единственное окно в клетушке ночного портье, повернул обратно, к кладбищу. Здесь, между корнями столетних дубов и буков, таились и корни давних событий, которые проросли в настоящее бикфордовым шнуром от заложенного полвека назад многотонного заряда взрывчатки. И по этому шнуру, брызжа искрами, уже бежал злой запальный огонь.
Его нельзя ни затоптать, ни залить водой. Остановить его смертоносный бег можно только одним способом: перерезать шнур. Но для этого нужно знать, где он проложен и куда ведёт.
Меня тянуло на кладбище, как археолога тянет к таинственным египетским пирамидам.
Возле одного из магазинчиков напротив центрального входа я выбрал в цветнике торфяной горшок с ромашками и положил на бордюр монету в пять марок. Потом прибавил ещё одну. Бог его знает, сколько эти ромашки стоят, а обманывать хозяев магазина, даже невольно, не хотелось. С центральной аллеи кладбища, обставленной величественными мавзолеями и скульптурными группами со скорбящими ангелами, свернул на боковую аллею, прошёл в дальний угол, где не было ни мавзолеев, ни ангелов. И наконец нашёл то, что искал: небольшой камень из чёрного гранита.
На нем было выбито:
«AGNIA STEIN, 1920 — 1945».
Зелёная газонная трава вокруг была прикрыта тонким слоем мокрого снега, лишь рядом с этой могилой темнела земля. Словно бы какое-то тепло излучала пустота, оставшаяся после того, как из могилы извлекли дубовый гроб, в котором должны были находиться останки Альфонса Ребане.
Для кого-то он был фашистом, штандартенфюрером СС, командиром 20-й Эстонской дивизии СС, кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями, высшей награды Третьего рейха. А для этой молодой женщины, о которой я не знал ничего, кроме того, что она была еврейкой и прожила на свете всего двадцать пять лет, он был любимым.
Сколько же они были вместе?
Если Мюйру не изменяет память, встретились они летом сорокового года. А через год в Таллин вошли немцы.
Немного же им отпустила судьба.
И даже после смерти им не суждено было лежать рядом.
Шёл третий час ночи. Заметно похолодало. Выяснилась плывущая над кладбищем ущербная бледно-голубая луна. Стекающая с гор дымка сгустилась, превратилась в белый туман. Он струился между надгробьями, как таинственная река времени, которая течёт из прошлого в будущее, размывает старые кладбища и выносит в настоящее старые гробы.
Они никогда не бывают пустыми. Даже если в них ничего нет, кроме кучки земли, камней и отбеленных дождями конских костей.
Я прикопал торфяной горшочек с ромашками возле могильного камня Агнии Штейн, немного постоял и пошёл прочь. Через несколько шагов оглянулся. Это пятно тёмной земли среди снега и зеленой травы было как тень.
Только один человек знал, чья эта тень.
Этим человеком был Матти Мюйр.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Особая папка.
Допуск лиц только по списку, утверждённому Министром МГБ СССР.
ДЕЛО 12745/48 М.Мюйр, 1921 г.р., гр-н СССР, эстонец.
Начато: 21 марта 1948 г.
Срок хранения до: вечно.
СПРАВКА. Фамилия, имя, отчество — Мюйр Матти. Год рождения — 1921. Место рождения — г.Таллин. Национальность — эстонец. Гражданство — гражданин СССР. Партийность — член ВКП (б) с декабря 1942 года. Социальное происхождение — из служащих. Образование — среднее. Участие в Великой Отечественной войне — с 1941 по 1945 гг. в ГУКР «Смерш».
Воинское звание — капитан. Занимаемая должность до ареста — старший оперуполномоченный МГБ Эст. ССР.
Дата ареста — 21 марта 1948 г.
Доставлен во Внутреннюю Тюрьму МГБ СССР 21 марта 1948 г. в 21 час. 20 мин.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА обвиняемого Мюйра М.
21 марта 1948 г.
Допрос проведён заместителем начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковником Лихаревым в присутствии секретаря заместителя начальника Секретариата МГБ СССР полковника Гровермана.
ВОПРОС. Вам предъявляется постановление об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей по пунктам «в» и «е» статьи 136 и пункту «б» статьи 193-17, а также по пункту «б» статьи 58-I УК РСФСР. Намерены ли вы дать на следствии правдивые показания о совершённых вами преступлениях?
ОТВЕТ. Я не знаю, в чем меня обвиняют.
ВОПРОС. Вы обвиняетесь в измене Родине, в шпионаже в пользу британской разведки, а также в националистической контрреволюционной деятельности. Вы можете смягчить свою вину чистосердечным признанием. Вам представляется возможность дать письменные показания. Намерены ли вы воспользоваться этой возможностью?
ОТВЕТ. Да, я намерен дать письменные показания.
Министру МГБ СССР генерал-полковнику Абакумову В.С.
от арестованного Мюйра
Многоуважаемый Виктор Семёнович!
Пишет Вам капитан госбезопасности Мюйр, которого Вы, может быть, помните, так как в феврале 1943 года после отражения контрнаступления немцев в районе деревни Дюдино Псковской области Вы лично обняли меня перед строем и наградили орденом Красной Звезды, сняв его со своей гимнастёрки, за то, что возглавляемый мною взвод заградотряда сумел подавить панику в рядах пехотного батальона и тем самым предотвратил прорыв нашей обороны. Тогда же по Вашему приказу я был направлен на краткосрочные офицерские курсы и после окончания их получил звание лейтенанта и вернулся на фронт в контрразведку «Смерш», которой Вы руководили.
Многоуважаемый Виктор Семёнович, меня обвиняют в измене Родине, в шпионаже и в контрреволюционной деятельности, но настоящая причина моего ареста в другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Не очень-то у меня получалось думать о вечном.
«Мы не мешаем им, они не мешают нам. Это и есть наша согласованная позиция».
А это ещё что такое?
Наша — чья? Янсена и резидента ФСБ? Но резидент — не та фигура, чтобы иметь свою позицию и тем более декларировать её. Согласованная позиция Национально-патриотического союза Эстонии и МИДа России? А тогда что означают бурные антифашистские пикеты, которые проводятся по призыву Объединённой народной партии Эстонии? Что означает нота протеста великой России, которой гордые эстонцы подтёрли задницу?
Если так и дальше пойдёт, уличные мордобития плавно перерастут в межнациональный конфликт, и национал-патриотам не понадобится никаких провокаций, чтобы вынудить Россию ввести в Эстонию миротворческие силы для защиты русскоязычного населения.
Что это — обычная совковая дурь или какой-то хитроумный расчёт?
Проходя мимо центрального входа кладбища, я заметил, что калитка приоткрыта. Издержки конспирации: сторож был отпущен, а прокурорский чиновник ворота запер, а про калитку забыл. Отметил я это машинально, но, уже подойдя к особнячку отеля «Хохбауэр», в котором светилось единственное окно в клетушке ночного портье, повернул обратно, к кладбищу. Здесь, между корнями столетних дубов и буков, таились и корни давних событий, которые проросли в настоящее бикфордовым шнуром от заложенного полвека назад многотонного заряда взрывчатки. И по этому шнуру, брызжа искрами, уже бежал злой запальный огонь.
Его нельзя ни затоптать, ни залить водой. Остановить его смертоносный бег можно только одним способом: перерезать шнур. Но для этого нужно знать, где он проложен и куда ведёт.
Меня тянуло на кладбище, как археолога тянет к таинственным египетским пирамидам.
Возле одного из магазинчиков напротив центрального входа я выбрал в цветнике торфяной горшок с ромашками и положил на бордюр монету в пять марок. Потом прибавил ещё одну. Бог его знает, сколько эти ромашки стоят, а обманывать хозяев магазина, даже невольно, не хотелось. С центральной аллеи кладбища, обставленной величественными мавзолеями и скульптурными группами со скорбящими ангелами, свернул на боковую аллею, прошёл в дальний угол, где не было ни мавзолеев, ни ангелов. И наконец нашёл то, что искал: небольшой камень из чёрного гранита.
На нем было выбито:
«AGNIA STEIN, 1920 — 1945».
Зелёная газонная трава вокруг была прикрыта тонким слоем мокрого снега, лишь рядом с этой могилой темнела земля. Словно бы какое-то тепло излучала пустота, оставшаяся после того, как из могилы извлекли дубовый гроб, в котором должны были находиться останки Альфонса Ребане.
Для кого-то он был фашистом, штандартенфюрером СС, командиром 20-й Эстонской дивизии СС, кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями, высшей награды Третьего рейха. А для этой молодой женщины, о которой я не знал ничего, кроме того, что она была еврейкой и прожила на свете всего двадцать пять лет, он был любимым.
Сколько же они были вместе?
Если Мюйру не изменяет память, встретились они летом сорокового года. А через год в Таллин вошли немцы.
Немного же им отпустила судьба.
И даже после смерти им не суждено было лежать рядом.
Шёл третий час ночи. Заметно похолодало. Выяснилась плывущая над кладбищем ущербная бледно-голубая луна. Стекающая с гор дымка сгустилась, превратилась в белый туман. Он струился между надгробьями, как таинственная река времени, которая течёт из прошлого в будущее, размывает старые кладбища и выносит в настоящее старые гробы.
Они никогда не бывают пустыми. Даже если в них ничего нет, кроме кучки земли, камней и отбеленных дождями конских костей.
Я прикопал торфяной горшочек с ромашками возле могильного камня Агнии Штейн, немного постоял и пошёл прочь. Через несколько шагов оглянулся. Это пятно тёмной земли среди снега и зеленой травы было как тень.
Только один человек знал, чья эта тень.
Этим человеком был Матти Мюйр.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Особая папка.
Допуск лиц только по списку, утверждённому Министром МГБ СССР.
ДЕЛО 12745/48 М.Мюйр, 1921 г.р., гр-н СССР, эстонец.
Начато: 21 марта 1948 г.
Срок хранения до: вечно.
СПРАВКА. Фамилия, имя, отчество — Мюйр Матти. Год рождения — 1921. Место рождения — г.Таллин. Национальность — эстонец. Гражданство — гражданин СССР. Партийность — член ВКП (б) с декабря 1942 года. Социальное происхождение — из служащих. Образование — среднее. Участие в Великой Отечественной войне — с 1941 по 1945 гг. в ГУКР «Смерш».
Воинское звание — капитан. Занимаемая должность до ареста — старший оперуполномоченный МГБ Эст. ССР.
Дата ареста — 21 марта 1948 г.
Доставлен во Внутреннюю Тюрьму МГБ СССР 21 марта 1948 г. в 21 час. 20 мин.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА обвиняемого Мюйра М.
21 марта 1948 г.
Допрос проведён заместителем начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковником Лихаревым в присутствии секретаря заместителя начальника Секретариата МГБ СССР полковника Гровермана.
ВОПРОС. Вам предъявляется постановление об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей по пунктам «в» и «е» статьи 136 и пункту «б» статьи 193-17, а также по пункту «б» статьи 58-I УК РСФСР. Намерены ли вы дать на следствии правдивые показания о совершённых вами преступлениях?
ОТВЕТ. Я не знаю, в чем меня обвиняют.
ВОПРОС. Вы обвиняетесь в измене Родине, в шпионаже в пользу британской разведки, а также в националистической контрреволюционной деятельности. Вы можете смягчить свою вину чистосердечным признанием. Вам представляется возможность дать письменные показания. Намерены ли вы воспользоваться этой возможностью?
ОТВЕТ. Да, я намерен дать письменные показания.
Министру МГБ СССР генерал-полковнику Абакумову В.С.
от арестованного Мюйра
Многоуважаемый Виктор Семёнович!
Пишет Вам капитан госбезопасности Мюйр, которого Вы, может быть, помните, так как в феврале 1943 года после отражения контрнаступления немцев в районе деревни Дюдино Псковской области Вы лично обняли меня перед строем и наградили орденом Красной Звезды, сняв его со своей гимнастёрки, за то, что возглавляемый мною взвод заградотряда сумел подавить панику в рядах пехотного батальона и тем самым предотвратил прорыв нашей обороны. Тогда же по Вашему приказу я был направлен на краткосрочные офицерские курсы и после окончания их получил звание лейтенанта и вернулся на фронт в контрразведку «Смерш», которой Вы руководили.
Многоуважаемый Виктор Семёнович, меня обвиняют в измене Родине, в шпионаже и в контрреволюционной деятельности, но настоящая причина моего ареста в другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100