Они
принимали своего нового офицера за какого-то дурачка
и за глаза смеялись надо мной. Видя, что бояться им
нечего, они перестали на наших занятиях что-либо де-
лать, теряли тетрадки, карандаши, а потом и вовсе, не-
смотря на мои уговоры, перестали посещать мою школу.
В конце концов у меня остался один только ученик,
Устинкин, которого стали травить еще сильней за то,
что он ходил ко мне за книжками. Солдаты мои, обна-
ружив, что никто их не наказывает, распустились, ни-
чего не хотели делать даже по службе. Я уже не гово-
рю про воровство, на которое чуть ли не каждый день
жаловались местные жители. Все мои разговоры о без-
нравственности подобных поступков имели на них не
большее воздействие, чем дуновение ветерка. Обкрады-
вание солдатского содержания во всех инстанциях, на-
чиная с дивизионных складов и кончая походной кух-
ней, было таким обычным явлением, что ему никто не
удивлялся. Отсюда неизбежно вытекало донельзя легкое
..
Я14
отношение солдата к чужой собственности. Невозможно
было его убедить в гнусности воровства, если этим
воровством он поддерживал свое существование.
Разумеется, мы безобразно выступили в дивизион-
ном смотре.
Я был вызван к командиру полка, генерал-майору
Рузаеву.
Это была весьма примечательная личность. Наш пол-
ковой командир считал себя учеником Суворова и, по-
добно знаменитому фельдмаршалу, спал на простом сен-
нике, укрывался шинелью, каждое утро обливался хо-
лодной водой, зимой купался в проруби и мог в свои
шестьдесят лет сделать, не переводя дыхания, триста
приседаний. За наполеоновские кампании Рузаев был
награжден св. Владимиром с бантом, прусским орденом
[<За заслуги> (фр.)1 и Анненскою шпа-
гою. Сам он иногда горько шутил, что награды нужно
раздавать не за военные подвиги, а за поддержание в
войсках боевого духа в будни. В этих словах, увы, было
много истины.
Когда я вошел к нему, Рузаев набросился на меня и
орал с четверть часа. Наконец он остановился, чтобы
перевести дыхание, и я сказал:
- Вы можете приказать мне, что угодно, и я под-
чинюсь дисциплине. Но смею вас заверить, что я имею
свои убеждения, и никакой приказ не в силе заставить
меня изменить их.
Лицо Рузаева покрылось белыми и красными пятна-
ми. Он уже принялся было писать что-то, и теперь перо
хрустнуло в его кулаке.
- Молокосос! - прошипел он. - У меня из первой
раны вытекло больше крови, чем ты в себе носишь! Ты
проживи сначала жизнь, чтобы рассуждать об убежде-
ниях!
- Среди офицеров принято говорить друг другу
<вы>, - перебил я Рузаева.
1-
315 316
"ШРММ(г СТОСТЬЯ
fmOti № 24
"Обащпиа счастья-
Он хотел еще кричать что-то, но с большим трудом
сдержался и сквозь зубы приказал мне отправиться на
гауптвахту под арест.
- У вас, господин прапорщик, будет пять суток_
подумать о многом!
Камера моя, исписанная забавными надписями, вы-
ходила окошком в сад. Кусты жимолости так разрос-
лись, что прижались к самой решетке и вполне заменя-
ли шторы.
Я много спал, от скуки насвистывая, пел, листал
книжки, присланные Богомоловым. Одним словом, в
тюрьме мне было сладостно и покойно, ибо я был убеж-
ден, что жить надо в согласии с собственной совестью,
а не с начальством.
Я гордо стерпел и арест, и все выговоры, но бить
солдат отказывался. Увы, лишь до одного случая.
Как-то перед самой зорей меня разбудили и сказали,
что Устинкин покончил с собой. В ту ночь он стоял на
часах, и утром его нашли с тесаком в руке. Он перере-
зал себе горло. Накануне мои солдаты перепились и
вновь издевались над ним. Устинкин лежал на спине,
неловко вывернув голову ошпаренной стороной вверх,
и Баранка лакала кровь прямо из раны. Собаку отгоня-
ли, но она подбегала снова.
Тогда были наказаны только трое, но я был готов
пропустить сквозь строй всех.
Прекрасно помню то мглистое, уже с заморозком
утро, лужи, покрытые тонким льдом, барабан, особенно
звонкий от морозного воздуха, пронзительную флейту.
Помню злые, ненавидящие глаза осужденных. Помню,
как они снимали рубахи, как их руки привязывали к
прикладам, как падали на их спины первые удары, пом-
ню их звериные крики. Впервые при этой страшной
экзекуции я испытывал чувство удовлетворения>.
В конце 70-х годов в Москве на улице Шверника,
№ 19 появился высотный комплекс с необычным назва-
нием - Дом нового быта. Его еще называли <дом Остер-
мана>.
Вся задумка новостройки
была в духе коммунистичес-
ких экспериментов по навя-
зыванию всем счастья. Фор-
мула насильственного осчаст-
ливливания была здесь со-
блюдена неукоснительно. Де-
виз: <Я сделаю вас счастли-
выми...> торжествовал на
всех двадцати шести этажах
каждого из трех огромных
блоков.
Сама же идея была такой.
Взять, к примеру, одноком-
натную квартиру.
Дом Н.А. Остермана
Кухонный угол в комна-
те выглядит в ней так. В
нишу встроена двухконфо-
рочная плита, рядом ракови-
на. над ними сушка для посу-
ды и навесной холодильник. Всего метра два квадрат-
ных. На подобной плите можно сварить кофе, разогреть
чай, вскипятить молоко, поджарить гренки. Выйдя из
такой отдельной комнаты-квартиры и пройдя по коридо-
ру, вы окажетесь в миниатюрной, красиво отделанной
столовой мест на 10 - 12. Тут же на этаже магазинчик,
куда каждое утро привозят свежие булочки, молоко.
Внизу бюро продовольственных заказов, большая столо-
вая, неподалеку читальный и гимнастический залы, бас-
сейн. Не надо тратить время на очереди в магазины и
столовые, да и зарядку можно сделать с комфортом и
поблизости. Порвавшуюся рубашку тут же приведут в
порядок работники бюро услуг.
Архитектор Н.А. Остерман вовсе не был новичком в
Т-
316
т
317
flMOd К, 24
fLwOi; Я. 24
0б<ш,таи счасгь;
своем деле. В его подходе была своя здравость. По край-
ней мере не было противоречия тогдашней государ-
ственной идеологии и тем целям, которые ставила тогда
перед советским народом его авангард - КПСС;
<Известна средняя стоимость (тогда 200 рублей за
кв. м) и средняя площадь (40 кв. м) квартиры. Из
сметы мы выскочить не можем. Я предлагаю умень-
шить площадь каждой квартиры за счет кухни условно
до 37 кв. м, а сэкономленные метры суммировать и
создать из них общественные блоки, где люди смогут
общаться не только в сфере бытовой, но и в сфере
моральной, духовной. Магазины, столовые и прачечные
придут к вам на дом, вы освободите ваш досуг и расши-
рите свое свободное время (при том же рабочем дне) для
самосовершенствования>.
Остерман резко настаивал на том, чтобы новый дом,
дом-лаборатория, для чистоты задуманного эксперимен-
та был заселен семьями молодых специалистов, образо-
ванными и стремящимися к разнообразному досугу
людьми, поистине страдающими от того, что им прихо-
дится убивать время на кухонную <суету сует>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
принимали своего нового офицера за какого-то дурачка
и за глаза смеялись надо мной. Видя, что бояться им
нечего, они перестали на наших занятиях что-либо де-
лать, теряли тетрадки, карандаши, а потом и вовсе, не-
смотря на мои уговоры, перестали посещать мою школу.
В конце концов у меня остался один только ученик,
Устинкин, которого стали травить еще сильней за то,
что он ходил ко мне за книжками. Солдаты мои, обна-
ружив, что никто их не наказывает, распустились, ни-
чего не хотели делать даже по службе. Я уже не гово-
рю про воровство, на которое чуть ли не каждый день
жаловались местные жители. Все мои разговоры о без-
нравственности подобных поступков имели на них не
большее воздействие, чем дуновение ветерка. Обкрады-
вание солдатского содержания во всех инстанциях, на-
чиная с дивизионных складов и кончая походной кух-
ней, было таким обычным явлением, что ему никто не
удивлялся. Отсюда неизбежно вытекало донельзя легкое
..
Я14
отношение солдата к чужой собственности. Невозможно
было его убедить в гнусности воровства, если этим
воровством он поддерживал свое существование.
Разумеется, мы безобразно выступили в дивизион-
ном смотре.
Я был вызван к командиру полка, генерал-майору
Рузаеву.
Это была весьма примечательная личность. Наш пол-
ковой командир считал себя учеником Суворова и, по-
добно знаменитому фельдмаршалу, спал на простом сен-
нике, укрывался шинелью, каждое утро обливался хо-
лодной водой, зимой купался в проруби и мог в свои
шестьдесят лет сделать, не переводя дыхания, триста
приседаний. За наполеоновские кампании Рузаев был
награжден св. Владимиром с бантом, прусским орденом
гою. Сам он иногда горько шутил, что награды нужно
раздавать не за военные подвиги, а за поддержание в
войсках боевого духа в будни. В этих словах, увы, было
много истины.
Когда я вошел к нему, Рузаев набросился на меня и
орал с четверть часа. Наконец он остановился, чтобы
перевести дыхание, и я сказал:
- Вы можете приказать мне, что угодно, и я под-
чинюсь дисциплине. Но смею вас заверить, что я имею
свои убеждения, и никакой приказ не в силе заставить
меня изменить их.
Лицо Рузаева покрылось белыми и красными пятна-
ми. Он уже принялся было писать что-то, и теперь перо
хрустнуло в его кулаке.
- Молокосос! - прошипел он. - У меня из первой
раны вытекло больше крови, чем ты в себе носишь! Ты
проживи сначала жизнь, чтобы рассуждать об убежде-
ниях!
- Среди офицеров принято говорить друг другу
<вы>, - перебил я Рузаева.
1-
315 316
"ШРММ(г СТОСТЬЯ
fmOti № 24
"Обащпиа счастья-
Он хотел еще кричать что-то, но с большим трудом
сдержался и сквозь зубы приказал мне отправиться на
гауптвахту под арест.
- У вас, господин прапорщик, будет пять суток_
подумать о многом!
Камера моя, исписанная забавными надписями, вы-
ходила окошком в сад. Кусты жимолости так разрос-
лись, что прижались к самой решетке и вполне заменя-
ли шторы.
Я много спал, от скуки насвистывая, пел, листал
книжки, присланные Богомоловым. Одним словом, в
тюрьме мне было сладостно и покойно, ибо я был убеж-
ден, что жить надо в согласии с собственной совестью,
а не с начальством.
Я гордо стерпел и арест, и все выговоры, но бить
солдат отказывался. Увы, лишь до одного случая.
Как-то перед самой зорей меня разбудили и сказали,
что Устинкин покончил с собой. В ту ночь он стоял на
часах, и утром его нашли с тесаком в руке. Он перере-
зал себе горло. Накануне мои солдаты перепились и
вновь издевались над ним. Устинкин лежал на спине,
неловко вывернув голову ошпаренной стороной вверх,
и Баранка лакала кровь прямо из раны. Собаку отгоня-
ли, но она подбегала снова.
Тогда были наказаны только трое, но я был готов
пропустить сквозь строй всех.
Прекрасно помню то мглистое, уже с заморозком
утро, лужи, покрытые тонким льдом, барабан, особенно
звонкий от морозного воздуха, пронзительную флейту.
Помню злые, ненавидящие глаза осужденных. Помню,
как они снимали рубахи, как их руки привязывали к
прикладам, как падали на их спины первые удары, пом-
ню их звериные крики. Впервые при этой страшной
экзекуции я испытывал чувство удовлетворения>.
В конце 70-х годов в Москве на улице Шверника,
№ 19 появился высотный комплекс с необычным назва-
нием - Дом нового быта. Его еще называли <дом Остер-
мана>.
Вся задумка новостройки
была в духе коммунистичес-
ких экспериментов по навя-
зыванию всем счастья. Фор-
мула насильственного осчаст-
ливливания была здесь со-
блюдена неукоснительно. Де-
виз: <Я сделаю вас счастли-
выми...> торжествовал на
всех двадцати шести этажах
каждого из трех огромных
блоков.
Сама же идея была такой.
Взять, к примеру, одноком-
натную квартиру.
Дом Н.А. Остермана
Кухонный угол в комна-
те выглядит в ней так. В
нишу встроена двухконфо-
рочная плита, рядом ракови-
на. над ними сушка для посу-
ды и навесной холодильник. Всего метра два квадрат-
ных. На подобной плите можно сварить кофе, разогреть
чай, вскипятить молоко, поджарить гренки. Выйдя из
такой отдельной комнаты-квартиры и пройдя по коридо-
ру, вы окажетесь в миниатюрной, красиво отделанной
столовой мест на 10 - 12. Тут же на этаже магазинчик,
куда каждое утро привозят свежие булочки, молоко.
Внизу бюро продовольственных заказов, большая столо-
вая, неподалеку читальный и гимнастический залы, бас-
сейн. Не надо тратить время на очереди в магазины и
столовые, да и зарядку можно сделать с комфортом и
поблизости. Порвавшуюся рубашку тут же приведут в
порядок работники бюро услуг.
Архитектор Н.А. Остерман вовсе не был новичком в
Т-
316
т
317
flMOd К, 24
fLwOi; Я. 24
0б<ш,таи счасгь;
своем деле. В его подходе была своя здравость. По край-
ней мере не было противоречия тогдашней государ-
ственной идеологии и тем целям, которые ставила тогда
перед советским народом его авангард - КПСС;
<Известна средняя стоимость (тогда 200 рублей за
кв. м) и средняя площадь (40 кв. м) квартиры. Из
сметы мы выскочить не можем. Я предлагаю умень-
шить площадь каждой квартиры за счет кухни условно
до 37 кв. м, а сэкономленные метры суммировать и
создать из них общественные блоки, где люди смогут
общаться не только в сфере бытовой, но и в сфере
моральной, духовной. Магазины, столовые и прачечные
придут к вам на дом, вы освободите ваш досуг и расши-
рите свое свободное время (при том же рабочем дне) для
самосовершенствования>.
Остерман резко настаивал на том, чтобы новый дом,
дом-лаборатория, для чистоты задуманного эксперимен-
та был заселен семьями молодых специалистов, образо-
ванными и стремящимися к разнообразному досугу
людьми, поистине страдающими от того, что им прихо-
дится убивать время на кухонную <суету сует>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118