Приходилось изобретать
мор, внезапно поразивший скот, а то и списывать всё на
пожар, и таким образом корова обходилась казне в два,
а то и- три раза дороже. Исчезал в большом количестве
и казенный провиант. От приказа до рта долгий путь.
Сперва этот провиант доставлялся в батальон, оттуда в
...
57 . 58
Воа-дййствяе мятр>оом . наяс-омуА
.о")
CtwO M 7
!>здейстеи интересом к неясному>
роты, потом раздавался по капральствам и, переходя из
рук в руки, редко доходил до крестьян. Да и уличить в
воровстве было почти невозможно. Те, кого обворовыва-
ли, подчас не знали вовсе, в чем именно они обделены.
Когда же требовался отчет в том, куда ушли средства,
все бумаги были всегда в полном порядке. Иногда во-
ровство принимало совсем узаконенные формы. Напри-
мер, так было с деньгами, что зарабатывали солдаты на
общественных работах. На руки их не выдавали, но
говорили, что они тратятся на улучшенную пищу, так
что работали солдаты за один хлеб насущный, что вро-
де бы считалось очень выгодно казне. Оставалось толь-
ко желать, чтобы даровая работа была еще и самая
лучшая.
Иногда только Рузаев взрывался и изливал кипев-
шую в нем желчь на того, кто подворачивался под руку.
Так, в видах предупреждения пожаров, приказано было
иметь в каждой избе фонарь со свечой, и никто не
смел выходить ночью во двор без фонаря. Крестьяне
же, привыкшие к лучинке, видели в том прихоть на-
чальства и делали все по-своему. От неосторожного
обращения с лучиной в первой поселенной роте слу-
чился пожар, и сгорело несколько сенных сараев. Испу-
ганную, зареванную бабу, виновницу случившегося,
Рузаев самолично приказал сечь нещадно, хотя в чем
было винить эту темную женщину?
Весной начались полевые работы.
Видя, что и скот, и зерно, и сельскохозяйственные
орудия принадлежат скорее табели обязательного иму-
щества, чем им самим, поселяне проявляли к работе
охоты не более, чем к маршировке, к тому же первые
три года казна обязывалась содержать поселенные вой-
ска. Картина же поселян, вышедших в поле, представ-
ляла собой удручающее зрелище. Всем своим видом они
как бы говорили, если б могли выражаться на великом
языке древних, - Nihil habeo, nihil curo (Ничего не
имею - ни о чём не забочусь [лат.]).
Я спал по несколько часов в сутки, С раннего утра
до позднего вечера я метался по расположению нашей
роты, за всем следил, всюду, где это было возможно,
наводил порядок, делал всё, что было в моих силах.
Меня бесило, что всё разваливалось на глазах и из-за
нерадивости поселян, и из-за наплевательства офицеров.
Без личного участия, без крика, угроз, дело не шло. От
бесконечной ругани я осип, мне некогда было толком
поесть, отдохнуть, переодеться. Другие же офицеры,
собравшись где-нибудь в укромном месте, или играли в
карты, или тихо пили. Их вполне устраивала обещанная
Аракчеевым прибавка к жалованью, а что будет с солда-
тами и их семействами, этих господ волновало мало.
Особенно возмущало меня поведение Богомолова.
Помню, как весной, когда шли самые горячие поле-
вые работы, пришел нелепый приказ об учебе на форти-
фикациях, и мы сидели с ним на пригорке под березами,
глядя, как солдаты роют шанцы.
- Милый Ларионов, - говорил он. -Покончить с
вашими военными поселениями возможно только одним
способом. Чтобы что-то разрушить, его надобно сперва
построить. А для того, чтобы ускорить это разрушение,
надо всего лишь строго исполнять все приказы, и ос-
тальное приложится.
Этой своей теории Богомолов упорно следовал на
практике. В августе, когда стояла жара и самое время
было убирать урожай, запоздал приказ об уборке. К нам
в штабную связь пришел фельдфебель Панкратов, заго-
ревший, морщинистый мужик.
- Ваше благородие! Убирать надо, чего ждем?
- Приказа нет.
- Да ведь как же, ваше благородие, рожь сыпется!
57 58. 59
"aw
61
-"":s
62
64 68
69 70
52 53
56 57
-
59
-Воздййстеиа инт-братам ньясиаму
УЯ.О № 7
fttMOn № 7
пВоздбйствиа ин-герьсом к наясному
- Молчать! - было ответом. - Делай, что прика-
зывают!
Скоро пошли дожди. Убраться, конечно, не успели.
Так и пропало много из того, что могли спасти.
С офицеров требовалось поддержание чистоты в
связях и службах вверенных им поселян. Это требова-
ние, само по себе разумное и полезное, Богомолов
сумел превратить в настоящие мучения для подчинен-
ных. Содержание дома и себя в чистоте столь обреме-
нительно для русского человека, что одна непомерная
строгость в силах эту чистоту поддерживать. Подбе-
лить избу, подновить загородку, держать печку в таком
виде, чтобы всегда была чистая, как снег, - все это
для наших мужиков требования бессмысленные, если
они привыкли жить в курных избах и ставить новую
загородку, только если старая сгнила и сама развали-
лась. Зимой их заставляли расчищать во дворах снег.
- Зачем, ваше благородие? Утопчем!
В ответ снова:
- Молчать! Делай, что приказано!
О мебелях, положенных в каждую связь по табели,
о шкафах, рукомойниках и прочем они не имели ника-
кого понятия, чурались новшеств и все норовили за-
пихнуть коз да овец в горницу - привыкли жить в
одной .комнате со скотом.
Поселяне ненавидели Богомолова за его абсурдные
придирки лютой ненавистью. Он, в свою очередь, нака-
зывал их за самую малость, за непоставленный на место
ухват, за увядшие на клумбе цветы.
- Что вы делаете?! - набрасывался я на него. -
Вы с ума сошли!
Богомолов смеялся в ответ:
- Милый Ларионов, это вы сумасшедший. А я со-
вершенно нормален. Только вот обстоятельствами вы-
нужден делать работу, лишенную какого бы то ни было
смысла. Посудите сами - по нашей улице должны
расти цветы. Вы понимаете, это приказ. Приказ, чтобы
на нашей улице, как в какой-нибудь рейнской деревуш-
ке, росли цветы! Но дело в том, милый Ларионов, что
отчего-то бауэр сам сажает под своим окошком цветы, а
нашего мужика легче выпороть, чем объяснить, зачем
это надо. Да- и заставишь посадить, а на следующий
день они всё равно завянут,
Богомолов часто стал отлучаться куда-то из баталь-
она, сделался замкнут, молчалив. Наконец, всё проясни-
лось, Как-то он подошел ко мне и проговорил с делан-
ной бодростью:
- Милый Ларионов, я хотел бы видеть вас на моей
свадьбе шафером.
Событие это, само по себе ничем не удивительное,
всякий ведь рано или поздно женится, вызвало однако
в батальоне пересуды и кривотолки. Понятно, что Бо-
гомолов пользовался успехом у женщин. Рассказов про
его приключения, причем весьма дерзкие, ходило мно-
жество. Сам Богомолов любил иногда намекнуть на свои
победы, приведя какое-нибудь пикантное доказательство
в виде ленточки или чего-нибудь такого. Имя жертвы
при этом никогда им не упоминалось, хотя почти всегда
нетрудно было догадаться, о ком шла речь, - не так уж
богат был выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
мор, внезапно поразивший скот, а то и списывать всё на
пожар, и таким образом корова обходилась казне в два,
а то и- три раза дороже. Исчезал в большом количестве
и казенный провиант. От приказа до рта долгий путь.
Сперва этот провиант доставлялся в батальон, оттуда в
...
57 . 58
Воа-дййствяе мятр>оом . наяс-омуА
.о")
CtwO M 7
!>здейстеи интересом к неясному>
роты, потом раздавался по капральствам и, переходя из
рук в руки, редко доходил до крестьян. Да и уличить в
воровстве было почти невозможно. Те, кого обворовыва-
ли, подчас не знали вовсе, в чем именно они обделены.
Когда же требовался отчет в том, куда ушли средства,
все бумаги были всегда в полном порядке. Иногда во-
ровство принимало совсем узаконенные формы. Напри-
мер, так было с деньгами, что зарабатывали солдаты на
общественных работах. На руки их не выдавали, но
говорили, что они тратятся на улучшенную пищу, так
что работали солдаты за один хлеб насущный, что вро-
де бы считалось очень выгодно казне. Оставалось толь-
ко желать, чтобы даровая работа была еще и самая
лучшая.
Иногда только Рузаев взрывался и изливал кипев-
шую в нем желчь на того, кто подворачивался под руку.
Так, в видах предупреждения пожаров, приказано было
иметь в каждой избе фонарь со свечой, и никто не
смел выходить ночью во двор без фонаря. Крестьяне
же, привыкшие к лучинке, видели в том прихоть на-
чальства и делали все по-своему. От неосторожного
обращения с лучиной в первой поселенной роте слу-
чился пожар, и сгорело несколько сенных сараев. Испу-
ганную, зареванную бабу, виновницу случившегося,
Рузаев самолично приказал сечь нещадно, хотя в чем
было винить эту темную женщину?
Весной начались полевые работы.
Видя, что и скот, и зерно, и сельскохозяйственные
орудия принадлежат скорее табели обязательного иму-
щества, чем им самим, поселяне проявляли к работе
охоты не более, чем к маршировке, к тому же первые
три года казна обязывалась содержать поселенные вой-
ска. Картина же поселян, вышедших в поле, представ-
ляла собой удручающее зрелище. Всем своим видом они
как бы говорили, если б могли выражаться на великом
языке древних, - Nihil habeo, nihil curo (Ничего не
имею - ни о чём не забочусь [лат.]).
Я спал по несколько часов в сутки, С раннего утра
до позднего вечера я метался по расположению нашей
роты, за всем следил, всюду, где это было возможно,
наводил порядок, делал всё, что было в моих силах.
Меня бесило, что всё разваливалось на глазах и из-за
нерадивости поселян, и из-за наплевательства офицеров.
Без личного участия, без крика, угроз, дело не шло. От
бесконечной ругани я осип, мне некогда было толком
поесть, отдохнуть, переодеться. Другие же офицеры,
собравшись где-нибудь в укромном месте, или играли в
карты, или тихо пили. Их вполне устраивала обещанная
Аракчеевым прибавка к жалованью, а что будет с солда-
тами и их семействами, этих господ волновало мало.
Особенно возмущало меня поведение Богомолова.
Помню, как весной, когда шли самые горячие поле-
вые работы, пришел нелепый приказ об учебе на форти-
фикациях, и мы сидели с ним на пригорке под березами,
глядя, как солдаты роют шанцы.
- Милый Ларионов, - говорил он. -Покончить с
вашими военными поселениями возможно только одним
способом. Чтобы что-то разрушить, его надобно сперва
построить. А для того, чтобы ускорить это разрушение,
надо всего лишь строго исполнять все приказы, и ос-
тальное приложится.
Этой своей теории Богомолов упорно следовал на
практике. В августе, когда стояла жара и самое время
было убирать урожай, запоздал приказ об уборке. К нам
в штабную связь пришел фельдфебель Панкратов, заго-
ревший, морщинистый мужик.
- Ваше благородие! Убирать надо, чего ждем?
- Приказа нет.
- Да ведь как же, ваше благородие, рожь сыпется!
57 58. 59
"aw
61
-"":s
62
64 68
69 70
52 53
56 57
-
59
-Воздййстеиа инт-братам ньясиаму
УЯ.О № 7
fttMOn № 7
пВоздбйствиа ин-герьсом к наясному
- Молчать! - было ответом. - Делай, что прика-
зывают!
Скоро пошли дожди. Убраться, конечно, не успели.
Так и пропало много из того, что могли спасти.
С офицеров требовалось поддержание чистоты в
связях и службах вверенных им поселян. Это требова-
ние, само по себе разумное и полезное, Богомолов
сумел превратить в настоящие мучения для подчинен-
ных. Содержание дома и себя в чистоте столь обреме-
нительно для русского человека, что одна непомерная
строгость в силах эту чистоту поддерживать. Подбе-
лить избу, подновить загородку, держать печку в таком
виде, чтобы всегда была чистая, как снег, - все это
для наших мужиков требования бессмысленные, если
они привыкли жить в курных избах и ставить новую
загородку, только если старая сгнила и сама развали-
лась. Зимой их заставляли расчищать во дворах снег.
- Зачем, ваше благородие? Утопчем!
В ответ снова:
- Молчать! Делай, что приказано!
О мебелях, положенных в каждую связь по табели,
о шкафах, рукомойниках и прочем они не имели ника-
кого понятия, чурались новшеств и все норовили за-
пихнуть коз да овец в горницу - привыкли жить в
одной .комнате со скотом.
Поселяне ненавидели Богомолова за его абсурдные
придирки лютой ненавистью. Он, в свою очередь, нака-
зывал их за самую малость, за непоставленный на место
ухват, за увядшие на клумбе цветы.
- Что вы делаете?! - набрасывался я на него. -
Вы с ума сошли!
Богомолов смеялся в ответ:
- Милый Ларионов, это вы сумасшедший. А я со-
вершенно нормален. Только вот обстоятельствами вы-
нужден делать работу, лишенную какого бы то ни было
смысла. Посудите сами - по нашей улице должны
расти цветы. Вы понимаете, это приказ. Приказ, чтобы
на нашей улице, как в какой-нибудь рейнской деревуш-
ке, росли цветы! Но дело в том, милый Ларионов, что
отчего-то бауэр сам сажает под своим окошком цветы, а
нашего мужика легче выпороть, чем объяснить, зачем
это надо. Да- и заставишь посадить, а на следующий
день они всё равно завянут,
Богомолов часто стал отлучаться куда-то из баталь-
она, сделался замкнут, молчалив. Наконец, всё проясни-
лось, Как-то он подошел ко мне и проговорил с делан-
ной бодростью:
- Милый Ларионов, я хотел бы видеть вас на моей
свадьбе шафером.
Событие это, само по себе ничем не удивительное,
всякий ведь рано или поздно женится, вызвало однако
в батальоне пересуды и кривотолки. Понятно, что Бо-
гомолов пользовался успехом у женщин. Рассказов про
его приключения, причем весьма дерзкие, ходило мно-
жество. Сам Богомолов любил иногда намекнуть на свои
победы, приведя какое-нибудь пикантное доказательство
в виде ленточки или чего-нибудь такого. Имя жертвы
при этом никогда им не упоминалось, хотя почти всегда
нетрудно было догадаться, о ком шла речь, - не так уж
богат был выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118