Но прославили ее соблазнительные темно-серые глаза, оттененные длинными черными ресницами, так что все юноши, видевшие ее, сразу теряли голову. За Лунед ухаживали два оруженосца и четверо пажей; не проходило и дня, чтобы ей не преподносили небольшие подарки или не посвящали стихи, – все это ей украдкой подкладывали за обедом или смущенно совали в руку, пока она ожидала Элейн в большом зале.
– Ронвен сказала, что приедет, когда понадобится вам, – если милорд заболеет или если вы забеременеете. Она сказала, что тогда-то вы вспомните о ней и позовете ее. – Лунед встала позади Элейн и снова взялась за гребень.
– Когда я забеременею? – уязвленная этими словами, Элейн словно услышала в них досаду самой Ронвен. – Но я пока не беременна, пока еще нет. – Она поймала свой локон и стала накручивать его на палец.
– Ну, у вас еще много времени, – с горечью заметила Лунед. – Милорд ведь поправится. Это случится, когда милорд почувствует себя лучше. – Значит, окружающие тоже стали отсчитывать недели и вести подсчеты. – Ронвен говорила, будто может дать вам порошок, который надо подсыпать ему в вино, чтобы граф мог достаточно распалиться для зачатия. – Она осеклась, так как увидела в зеркале выражение лица Элейн.
– Как ты смеешь! – Элейн вскочила на ноги. – И как она смеет! О чем вы все говорите? Мой муж ничем не болен! Он здоров, полон сил и совершенно поправился.
– Прошу прощения, миледи. – Лунед испугалась. Она не ожидала такой вспышки гнева от своей госпожи. – Я вовсе не хотела вас рассердить. И Ронвен тоже желала вам только добра, она только хотела угодить вам.
– В таком случае, ей это не удалось. – Элейн подошла к камину и глянула на тлеющее полено; в комнате было холодно и сыро. – И мне нужно видеть ее. Я хочу поговорить с ней. Пусть она придет. – Какое-то время Элейн снова чувствовала себя одиноким несчастным ребенком.
За окном было темно, ветер с воем метался по вересковым пустошам. Наконец Джон пришел в спальню; перед этим он несколько утомительных часов беседовал со своим казначеем и управляющим поместья, споря по поводу стоимости прошлогоднего урожая. Джон лег рядом с Элейн, протянул, как обычно, руку и погладил ее волосы. Коснувшись ее плеча, словно желая удостовериться, что она здесь, он, как обычно, устало повернулся на другой бок и глубоко уснул, оставив ее лежать и смотреть в темноту.
VII
Замок Честер. Апрель 1233
Посланник из Уэльса поплотнее укутался в грубый овчинный полушубок и украдкой поглядывал через плечо. С тех пор как он дал слуге монету и попросил его позвать леди Ронвен, прошло уже немало времени. За его спиной солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая облака в ярко-алый цвет. Поднялся холодный ветер, с упрямой настойчивостью задувавший с севера. В отсутствие графа и графини замок выглядел на удивление пустым. Гарнизон замка и его управляющие оставались здесь, однако большая часть из огромного штата прислуги отправились вместе с лордом Честером в объезд его обширных владений.
Когда Ронвен наконец пришла, одевшись потеплее, уже почти стемнело. Они встали возле конюшни и несколько минут торопливо говорили по-валлийски. Затем вестник передал Ронвен письмо, та дала ему несколько монет, и он исчез в ночи. Как только забрезжит рассвет, ворота откроются, и он отправится обратно в Деганнви. Ронвен спрятала письмо в лиф платья и вернулась назад в комнату женской прислуги. Сейчас там жило лишь несколько женщин; среди них были прислужницы, Ронвен, ключница и две молодые беременные женщины. Поэтому Ронвен не составило труда найти укромный уголок, спокойно усесться к мерцающей свече и прочесть письмо, которое Граффид написал Элейн.
Хотя письмо было написано весьма осторожно, смысл его не укрылся от Ронвен. Граффид неоднократно встречался со своим отцом, и Ливелин наконец решился предоставить свободу своему старшему сыну. Он даже туманно пообещал, что Граффиду отдадут во владение полуостров Лейн и позволят принимать участие в делах Даффида, если он признает Даффида наследником отца.
Ронвен бросила письмо на колени и невидящим взглядом уставилась на тяжелые деревянные ставни. Если бы только у Граффида хватило ума согласиться и дожидаться своего часа! Она вздохнула и вынула из платья еще одно письмо. Оно пришло в тот же день, что и первое, и тоже было адресовано Элейн. Это письмо было доставлено гонцом, одетым в цвета принца Аберфрау. Гонец весьма неохотно согласился передать его Ронвен. Ему заплатили, и заплатили хорошо, так что он должен был передать письмо графине Честер, и никому другому. Но в конце концов он согласился. Всем было известно, что леди Ронвен была сиделкой графини, ее другом и доверенным лицом. Ей можно было доверять, и она наверняка передаст письмо по назначению, как только сможет.
Прочтя письмо, Ронвен нахмурилась. Чувствовалось, что рука Эиниона слабела. Его почерк был неровным; слова были неуклюже разбросаны по грубому пергаменту. Однако из письма была понятно, что бард срочно хотел увидеться с Элейн, хотел, чтобы она приехала в Мон.
Ронвен снова вздохнула. Как-то однажды Элейн позвала ее в свою спальню, когда граф ускакал куда-то на целый день. Они обнялись, как в те дни, когда Элейн была еще ребенком.
– Теперь я его жена, Ронвен, – прошептала Элейн, и ее глаза сияли от счастья. – По-настоящему. – Она взяла Ронвен за руку. – О Ронвен, я так его люблю! Подожди еще немного, пожалуйста. Я знаю, что он полюбит тебя, наверняка полюбит. – Ронвен едва подавила в себе укол ревности, вызванный словами Элейн. Но, видя горящие от счастья и умоляющие глаза Элейн, она растаяла, потому что никогда не могла отказать ей, если та о чем-нибудь просила.
– Я подожду, детка, – сказала она, скрывая обиду и грусть. – Я буду держаться от него подальше и ждать. – И все же то, как Элейн относилась к ней те две недели перед отъездом, сильно задело Ронвен. Казалось, Элейн совсем забыла о ее существовании. Но Ронвен наблюдала за происходящим и выжидала, старалась не попадаться графу на глаза, как она и обещала. Когда супругам и их свите пришло время отправиться в путь, она отказалась ехать, ссылаясь на усталость; однако она попросила Лунед с особой тщательностью заботиться об Элейн во время ее путешествия.
Ронвен еще раз просмотрела письмо Эиниона; да, подумала она, вот это важно. Эинион никогда бы не вызвал Элейн, если бы не считал это вопросом жизни и смерти. Эиниону Ронвен готова была доверить Элейн, как самой себе; она уважала и ценила этого человека больше самого принца. Не подчиниться ему означало не подчиниться воле богов, а вот подчинение было равносильным тому, чтобы разлучить Элейн с мужем, снова отправиться с ней в Гвинед, поехать домой.
Она медленно прошлась по комнате;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Ронвен сказала, что приедет, когда понадобится вам, – если милорд заболеет или если вы забеременеете. Она сказала, что тогда-то вы вспомните о ней и позовете ее. – Лунед встала позади Элейн и снова взялась за гребень.
– Когда я забеременею? – уязвленная этими словами, Элейн словно услышала в них досаду самой Ронвен. – Но я пока не беременна, пока еще нет. – Она поймала свой локон и стала накручивать его на палец.
– Ну, у вас еще много времени, – с горечью заметила Лунед. – Милорд ведь поправится. Это случится, когда милорд почувствует себя лучше. – Значит, окружающие тоже стали отсчитывать недели и вести подсчеты. – Ронвен говорила, будто может дать вам порошок, который надо подсыпать ему в вино, чтобы граф мог достаточно распалиться для зачатия. – Она осеклась, так как увидела в зеркале выражение лица Элейн.
– Как ты смеешь! – Элейн вскочила на ноги. – И как она смеет! О чем вы все говорите? Мой муж ничем не болен! Он здоров, полон сил и совершенно поправился.
– Прошу прощения, миледи. – Лунед испугалась. Она не ожидала такой вспышки гнева от своей госпожи. – Я вовсе не хотела вас рассердить. И Ронвен тоже желала вам только добра, она только хотела угодить вам.
– В таком случае, ей это не удалось. – Элейн подошла к камину и глянула на тлеющее полено; в комнате было холодно и сыро. – И мне нужно видеть ее. Я хочу поговорить с ней. Пусть она придет. – Какое-то время Элейн снова чувствовала себя одиноким несчастным ребенком.
За окном было темно, ветер с воем метался по вересковым пустошам. Наконец Джон пришел в спальню; перед этим он несколько утомительных часов беседовал со своим казначеем и управляющим поместья, споря по поводу стоимости прошлогоднего урожая. Джон лег рядом с Элейн, протянул, как обычно, руку и погладил ее волосы. Коснувшись ее плеча, словно желая удостовериться, что она здесь, он, как обычно, устало повернулся на другой бок и глубоко уснул, оставив ее лежать и смотреть в темноту.
VII
Замок Честер. Апрель 1233
Посланник из Уэльса поплотнее укутался в грубый овчинный полушубок и украдкой поглядывал через плечо. С тех пор как он дал слуге монету и попросил его позвать леди Ронвен, прошло уже немало времени. За его спиной солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая облака в ярко-алый цвет. Поднялся холодный ветер, с упрямой настойчивостью задувавший с севера. В отсутствие графа и графини замок выглядел на удивление пустым. Гарнизон замка и его управляющие оставались здесь, однако большая часть из огромного штата прислуги отправились вместе с лордом Честером в объезд его обширных владений.
Когда Ронвен наконец пришла, одевшись потеплее, уже почти стемнело. Они встали возле конюшни и несколько минут торопливо говорили по-валлийски. Затем вестник передал Ронвен письмо, та дала ему несколько монет, и он исчез в ночи. Как только забрезжит рассвет, ворота откроются, и он отправится обратно в Деганнви. Ронвен спрятала письмо в лиф платья и вернулась назад в комнату женской прислуги. Сейчас там жило лишь несколько женщин; среди них были прислужницы, Ронвен, ключница и две молодые беременные женщины. Поэтому Ронвен не составило труда найти укромный уголок, спокойно усесться к мерцающей свече и прочесть письмо, которое Граффид написал Элейн.
Хотя письмо было написано весьма осторожно, смысл его не укрылся от Ронвен. Граффид неоднократно встречался со своим отцом, и Ливелин наконец решился предоставить свободу своему старшему сыну. Он даже туманно пообещал, что Граффиду отдадут во владение полуостров Лейн и позволят принимать участие в делах Даффида, если он признает Даффида наследником отца.
Ронвен бросила письмо на колени и невидящим взглядом уставилась на тяжелые деревянные ставни. Если бы только у Граффида хватило ума согласиться и дожидаться своего часа! Она вздохнула и вынула из платья еще одно письмо. Оно пришло в тот же день, что и первое, и тоже было адресовано Элейн. Это письмо было доставлено гонцом, одетым в цвета принца Аберфрау. Гонец весьма неохотно согласился передать его Ронвен. Ему заплатили, и заплатили хорошо, так что он должен был передать письмо графине Честер, и никому другому. Но в конце концов он согласился. Всем было известно, что леди Ронвен была сиделкой графини, ее другом и доверенным лицом. Ей можно было доверять, и она наверняка передаст письмо по назначению, как только сможет.
Прочтя письмо, Ронвен нахмурилась. Чувствовалось, что рука Эиниона слабела. Его почерк был неровным; слова были неуклюже разбросаны по грубому пергаменту. Однако из письма была понятно, что бард срочно хотел увидеться с Элейн, хотел, чтобы она приехала в Мон.
Ронвен снова вздохнула. Как-то однажды Элейн позвала ее в свою спальню, когда граф ускакал куда-то на целый день. Они обнялись, как в те дни, когда Элейн была еще ребенком.
– Теперь я его жена, Ронвен, – прошептала Элейн, и ее глаза сияли от счастья. – По-настоящему. – Она взяла Ронвен за руку. – О Ронвен, я так его люблю! Подожди еще немного, пожалуйста. Я знаю, что он полюбит тебя, наверняка полюбит. – Ронвен едва подавила в себе укол ревности, вызванный словами Элейн. Но, видя горящие от счастья и умоляющие глаза Элейн, она растаяла, потому что никогда не могла отказать ей, если та о чем-нибудь просила.
– Я подожду, детка, – сказала она, скрывая обиду и грусть. – Я буду держаться от него подальше и ждать. – И все же то, как Элейн относилась к ней те две недели перед отъездом, сильно задело Ронвен. Казалось, Элейн совсем забыла о ее существовании. Но Ронвен наблюдала за происходящим и выжидала, старалась не попадаться графу на глаза, как она и обещала. Когда супругам и их свите пришло время отправиться в путь, она отказалась ехать, ссылаясь на усталость; однако она попросила Лунед с особой тщательностью заботиться об Элейн во время ее путешествия.
Ронвен еще раз просмотрела письмо Эиниона; да, подумала она, вот это важно. Эинион никогда бы не вызвал Элейн, если бы не считал это вопросом жизни и смерти. Эиниону Ронвен готова была доверить Элейн, как самой себе; она уважала и ценила этого человека больше самого принца. Не подчиниться ему означало не подчиниться воле богов, а вот подчинение было равносильным тому, чтобы разлучить Элейн с мужем, снова отправиться с ней в Гвинед, поехать домой.
Она медленно прошлась по комнате;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149