– Даффид проводит тебя до Честера. Уверен, муж будет рад твоему возвращению.
Она ничего не ответила. Ее глаза, не мигая, смотрели на пылающие поленья.
– Вы с ней снова будете друзьями, как только она снова забеременеет, – неуверенно продолжил он. – Никто ведь не верит, что в случившемся виновата ты. Это просто бред обезумевшей женщины; мне сказали, что женщины могут вести себя так после того, как у них случается выкидыш… – Его слова были встречены молчанием.
Элейн опять не подала виду, что слышит его.
Ливелин подошел ближе.
– Элейн, ты слышала, что я сказал? – Он с трудом сдерживал охватившее его раздражение. Он вернулся в Абер в надежде найти здесь мир и покой, а вместо этого оказался втянутым в мелкие склоки вздорных женщин. Обидчивый голос его невестки и бесконечные ее рыдания денно и нощно слышались в его доме. Даффид, стремясь любой ценой обрести покой, с утра до ночи жужжал ему на ухо о том, что он должен избавиться от Элейн, а Джоанна, напртив, едва скрывала неприязнь по отношению к невестке, которая к тому же была дочерью ее прежнего любовника. Она неустанно просила Ливелина отослать Изабеллу и Даффида в Долбадарн или в Долвидделан и позволить Элейн остаться в Абере. Слуги и придворные постоянно сплетничали о младшей дочери принца; что же касается Ронвен, то, если в замке и были какие-то волшебные, злые силы, все это вертелось вокруг нее.
Элейн по-прежнему не поднимала головы; она не подавала виду, что заметила отца. Ливелин нахмурился. Ее глаза, чистые, как серо-зеленая морская вода на рассвете, не мигая, смотрели на тлеющие угли. Казалось, она была где-то далеко, в своих мечтаниях.
– Элейн! – Голос принца был резок. – Элейн, ради Пресвятой Девы Марии послушай меня. – Он подошел к ней, положил руку ей на плечо и повернул ее к себе.
Ее взгляд по-прежнему был отсутствующим.
Ливелин ощутил суеверный ужас. Он потерял ее, свою маленькую дочку, свою Элейн, седьмого ребенка. И это красивое лицо, которое теперь, не мигая, смотрело на него, было чужим – лицом незнакомки, которая словно только что вышла из тлеющих углей, из другого мира, чтобы говорить с ним.
– Элейн, очнись! – В голосе его слышался страх.
Неожиданно Элейн вскочила на ноги. Видения в огне расплылись и исчезли, и она обнаружила, что смотрит в полные ярости зеленые глаза отца.
– Что с тобой? Ты слышишь меня? – В его голосе слышался неподдельный страх.
– Прости. – Она попыталась взять себя в руки, но мысленно была еще очень далеко, ища в огне человека, который звал ее, к которому она прикипела всей душой.
– У тебя помутился рассудок, девочка? Я говорил с тобой все это время, а ты не слышала ни единого слова. – Его испуг только усилил злость.
– Я не слышала, как ты вошел, отец. Прости меня…
– Так слушай еще раз. – Он не спросил ее, о чем она думала все это время и где она была. Он отстранил ее, подавляя сильное желание обнять, как в те дни, когда она была еще маленькой. – Я сказал, что ты должна уехать. Немедленно, сегодня же. Здесь тебя не хотят видеть. Твое место рядом с мужем.
– Но, папа…
С тех пор как Ливелин вернулся, он первый раз говорил с ней наедине; это был первый их взрослый разговор. Элейн ощутила странный холод; однажды она уже пережила все это, но тогда, три года назад, она была всего-навсего перепуганным ребенком, которого отец выслал из родного дома.
– Почему? Почему я должна уезжать? В чем моя вина? Скажи мне. – Она попыталась хоть что-то прочесть на его бледном, изможденном лице. – Я не могу уехать, отец. Погода…
Она посмотрела сквозь узкое окно, которое находилось над ними, оно одно было не занавешено, и сквозь него было видно, как на улице в бешеном вихре кружились хлопья снега. Несколько снежинок упали на подоконник и не таяли на холоде.
– Никто не сможет ехать верхом в такую метель. Пожалуйста, можно, я останусь, пока не улучшится погода. – Голос ее подрагивал. – Пожалуйста, папа.
Он холодно взглянул на нее.
– Даффид будет сопровождать тебя. Тебе нечего бояться. Снег еще не ложится. Ты должна уехать, как только соберешь свои вещи. Мне очень жаль, Элейн, но тебе придется уехать. И пожалуйста, забери отсюда эту свою женщину.
– Мою женщину? – переспросила она, когда дверь с грохотом захлопнулась за ним.
«Ронвен».
II
Они заночевали в доме для паломников аббатства Конви и, едва забрезжил рассвет, поскакали дальше. Они прятали лица от холодного ветра; их рукавицы прохватывало морозом от обледеневших поводьев. Вокруг падал снег, ложась большими сугробами в глубоких оврагах, разлетаясь туда и сюда на сильном западном ветру, который не давал земле покрываться ледяной коркой. Даффид и не пытался заговорить с Ронвен или что-либо объяснить, но той уже все было ясно.
– А все эта английская потаскуха, жена Даффида, – шептала она, бросая вещи Элейн в сундуки. – Это она лжет по всему дворцу, словно яд разливает; кричит, визжит, отказывается спать, пока ты не уедешь. Она говорит, что потеряла ребенка из-за тебя и что не успокоится, пока ты будешь находиться с ней под одной крышей. – Она искоса взглянула на Элейн. – Ты сказала ей то, что сказала мне? Сказала, что она больше не может рожать, детка?
– Конечно, нет. – Элейн нахмурилась. – Я ничего ей не говорила. Я к ней и не подходила. Она бы все равно не захотела меня видеть.
– Ну и хорошо. Может, это и лучше; если бы ты сказала ей об этом, она бы снова разоралась про чародейство и приказала бы запереть тебя на тысячу лет. – Ронвен закрыла замок сундука и стала собирать следующий. – Тебе лучше вернуться назад к мужу, детка. Вот в чем дело. – Она посмотрела на опустошенное лицо Элейн и безошибочно угадала ее мысли: «А что, если он не захочет, чтобы я вернулась назад? Что, если он не захочет, чтобы я была его женой…»
III
Замок Честер. Январь 1233
Граф Честер смотрел на Элейн с непреклонной суровостью.
– Я за тобой не посылал, – сказал он.
– Мне захотелось вернуться. – Элейн чуть вздернула подбородок. Она уже успела забыть, как красив был ее муж, и ощутила волнение, пробившееся сквозь ее опасения.
Над ее головой терялся в сумраке украшенный резьбой сводчатый потолок большого дома замка Честер. После сравнительно небольшого дворца в Абере она была потрясена тем, как сильно подействовал на нее этот огромный замок, который стал теперь ее домом.
Элейн ясно осознала, что вокруг них находится множество мужчин и женщин; они делали вид, будто заняты своими делами или обсуждали что-то, скучившись в другом конце зала, но на самом деле они смотрели или, если было возможно, слушали, наблюдая за разговором между мужем и женой.
Даффид лишь коротко приветствовал лорда Честера, после чего снова сел на коня и ускакал обратно, навстречу буре, стремясь вернуться в Уэльс прежде, чем снег завалит пути и покроет дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Она ничего не ответила. Ее глаза, не мигая, смотрели на пылающие поленья.
– Вы с ней снова будете друзьями, как только она снова забеременеет, – неуверенно продолжил он. – Никто ведь не верит, что в случившемся виновата ты. Это просто бред обезумевшей женщины; мне сказали, что женщины могут вести себя так после того, как у них случается выкидыш… – Его слова были встречены молчанием.
Элейн опять не подала виду, что слышит его.
Ливелин подошел ближе.
– Элейн, ты слышала, что я сказал? – Он с трудом сдерживал охватившее его раздражение. Он вернулся в Абер в надежде найти здесь мир и покой, а вместо этого оказался втянутым в мелкие склоки вздорных женщин. Обидчивый голос его невестки и бесконечные ее рыдания денно и нощно слышались в его доме. Даффид, стремясь любой ценой обрести покой, с утра до ночи жужжал ему на ухо о том, что он должен избавиться от Элейн, а Джоанна, напртив, едва скрывала неприязнь по отношению к невестке, которая к тому же была дочерью ее прежнего любовника. Она неустанно просила Ливелина отослать Изабеллу и Даффида в Долбадарн или в Долвидделан и позволить Элейн остаться в Абере. Слуги и придворные постоянно сплетничали о младшей дочери принца; что же касается Ронвен, то, если в замке и были какие-то волшебные, злые силы, все это вертелось вокруг нее.
Элейн по-прежнему не поднимала головы; она не подавала виду, что заметила отца. Ливелин нахмурился. Ее глаза, чистые, как серо-зеленая морская вода на рассвете, не мигая, смотрели на тлеющие угли. Казалось, она была где-то далеко, в своих мечтаниях.
– Элейн! – Голос принца был резок. – Элейн, ради Пресвятой Девы Марии послушай меня. – Он подошел к ней, положил руку ей на плечо и повернул ее к себе.
Ее взгляд по-прежнему был отсутствующим.
Ливелин ощутил суеверный ужас. Он потерял ее, свою маленькую дочку, свою Элейн, седьмого ребенка. И это красивое лицо, которое теперь, не мигая, смотрело на него, было чужим – лицом незнакомки, которая словно только что вышла из тлеющих углей, из другого мира, чтобы говорить с ним.
– Элейн, очнись! – В голосе его слышался страх.
Неожиданно Элейн вскочила на ноги. Видения в огне расплылись и исчезли, и она обнаружила, что смотрит в полные ярости зеленые глаза отца.
– Что с тобой? Ты слышишь меня? – В его голосе слышался неподдельный страх.
– Прости. – Она попыталась взять себя в руки, но мысленно была еще очень далеко, ища в огне человека, который звал ее, к которому она прикипела всей душой.
– У тебя помутился рассудок, девочка? Я говорил с тобой все это время, а ты не слышала ни единого слова. – Его испуг только усилил злость.
– Я не слышала, как ты вошел, отец. Прости меня…
– Так слушай еще раз. – Он не спросил ее, о чем она думала все это время и где она была. Он отстранил ее, подавляя сильное желание обнять, как в те дни, когда она была еще маленькой. – Я сказал, что ты должна уехать. Немедленно, сегодня же. Здесь тебя не хотят видеть. Твое место рядом с мужем.
– Но, папа…
С тех пор как Ливелин вернулся, он первый раз говорил с ней наедине; это был первый их взрослый разговор. Элейн ощутила странный холод; однажды она уже пережила все это, но тогда, три года назад, она была всего-навсего перепуганным ребенком, которого отец выслал из родного дома.
– Почему? Почему я должна уезжать? В чем моя вина? Скажи мне. – Она попыталась хоть что-то прочесть на его бледном, изможденном лице. – Я не могу уехать, отец. Погода…
Она посмотрела сквозь узкое окно, которое находилось над ними, оно одно было не занавешено, и сквозь него было видно, как на улице в бешеном вихре кружились хлопья снега. Несколько снежинок упали на подоконник и не таяли на холоде.
– Никто не сможет ехать верхом в такую метель. Пожалуйста, можно, я останусь, пока не улучшится погода. – Голос ее подрагивал. – Пожалуйста, папа.
Он холодно взглянул на нее.
– Даффид будет сопровождать тебя. Тебе нечего бояться. Снег еще не ложится. Ты должна уехать, как только соберешь свои вещи. Мне очень жаль, Элейн, но тебе придется уехать. И пожалуйста, забери отсюда эту свою женщину.
– Мою женщину? – переспросила она, когда дверь с грохотом захлопнулась за ним.
«Ронвен».
II
Они заночевали в доме для паломников аббатства Конви и, едва забрезжил рассвет, поскакали дальше. Они прятали лица от холодного ветра; их рукавицы прохватывало морозом от обледеневших поводьев. Вокруг падал снег, ложась большими сугробами в глубоких оврагах, разлетаясь туда и сюда на сильном западном ветру, который не давал земле покрываться ледяной коркой. Даффид и не пытался заговорить с Ронвен или что-либо объяснить, но той уже все было ясно.
– А все эта английская потаскуха, жена Даффида, – шептала она, бросая вещи Элейн в сундуки. – Это она лжет по всему дворцу, словно яд разливает; кричит, визжит, отказывается спать, пока ты не уедешь. Она говорит, что потеряла ребенка из-за тебя и что не успокоится, пока ты будешь находиться с ней под одной крышей. – Она искоса взглянула на Элейн. – Ты сказала ей то, что сказала мне? Сказала, что она больше не может рожать, детка?
– Конечно, нет. – Элейн нахмурилась. – Я ничего ей не говорила. Я к ней и не подходила. Она бы все равно не захотела меня видеть.
– Ну и хорошо. Может, это и лучше; если бы ты сказала ей об этом, она бы снова разоралась про чародейство и приказала бы запереть тебя на тысячу лет. – Ронвен закрыла замок сундука и стала собирать следующий. – Тебе лучше вернуться назад к мужу, детка. Вот в чем дело. – Она посмотрела на опустошенное лицо Элейн и безошибочно угадала ее мысли: «А что, если он не захочет, чтобы я вернулась назад? Что, если он не захочет, чтобы я была его женой…»
III
Замок Честер. Январь 1233
Граф Честер смотрел на Элейн с непреклонной суровостью.
– Я за тобой не посылал, – сказал он.
– Мне захотелось вернуться. – Элейн чуть вздернула подбородок. Она уже успела забыть, как красив был ее муж, и ощутила волнение, пробившееся сквозь ее опасения.
Над ее головой терялся в сумраке украшенный резьбой сводчатый потолок большого дома замка Честер. После сравнительно небольшого дворца в Абере она была потрясена тем, как сильно подействовал на нее этот огромный замок, который стал теперь ее домом.
Элейн ясно осознала, что вокруг них находится множество мужчин и женщин; они делали вид, будто заняты своими делами или обсуждали что-то, скучившись в другом конце зала, но на самом деле они смотрели или, если было возможно, слушали, наблюдая за разговором между мужем и женой.
Даффид лишь коротко приветствовал лорда Честера, после чего снова сел на коня и ускакал обратно, навстречу буре, стремясь вернуться в Уэльс прежде, чем снег завалит пути и покроет дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149