– Чудеса, Кэп, – позвал он, тронув спящего за плечо, – просыпайтесь!
Капитан открыл глаза и мгновенно, как цирковой акробат, подпрыгнул и стал на ноги, готовый к защите. Ни Библа, ни комнаты он еще не разглядел – просто действовал привычный рефлекс космоисследователя.
– Библ? – почему-то удивился он. – Что случилось? Ах да! Нас же сбили.
И тут Библ сразу вспомнил все то, что ускользало от него в этом убаюкивающем зеленом мареве. Их последний прыжок к вездеходу. Падение Капитана. Меднокожие в синих плавках, окутанные жирным дымом гранаты. Он волочит Капитана к защитному полю вездехода. Укол. И – конец. Тьма.
– Очевидно, нас перенесли в эту колбочку из воздушной пленки. Если они людоеды, так для откорма. А может, просто для изучения, не знаю.
– Какую колбочку? – не понял Капитан.
– А вы оглянитесь получше.
Капитан оглядел неразличимые стены, зеленое море газона, пощупал ногой пружинящий пол, подошел к тому, что казалось стеной, ткнул в нее кулаком – кулак протиснулся на четверть метра, натянув тончайшую, как от мыльного пузыря, сливающуюся с воздухом пленку, и отскочил назад.
– Не пускает, – сказал Капитан. – А откуда же приток воздуха?
– Может, есть где-нибудь невидимое окошечко или вентилятор? – предположил Библ.
Капитан молча обошел предполагаемое пространство «колбы», всюду пробуя плотность стен, и всюду стена прогибалась и снова натягивалась.
– Крепко заперли, черти.
– Может, рванем излучателем? Кажется, подходящий случай.
– Едва ли. Лучше подождем. – Капитан еще раз оглядел их прозрачную клетку. – Действительно, колба. Интересно, на чем же мы спали? На этих воздушных подушечках?
Постели, ставшие уже креслами, по-прежнему едва просматривались. Отсутствие материальности, вещественности, а главное, цвета раздражало, и Библ не преминул заметить:
– Почему они игнорируют цвет? Если бы кресла, скажем, стали голубыми, а стены – розовыми, потолок побелел, а пол…
Фраза оборвалась. Библ буквально онемел от неожиданности. Стены мгновенно порозовели, висевшие в воздухе кресла словно выкрасили ультрамарином, а облачко, затенявшее потолок, стало молочно-белым. Только «недокрашенный» Библом пол оставался по-прежнему зеленой прозрачной пленкой.
– Н-да, – сказал Капитан.
Библ молча сел в голубое кресло без ножек, подпрыгнул на нем, промял, утонул.
– Неплохо. Любопытно, как это достигается?
– Просто это достигается. Проще простого. По щучьему веленью, по моему хотенью. – Капитан с таким же удобством уселся напротив. – Стола только не хватает.
И мгновенно возник стол. Стеклянно-матовый на вид, прямоугольный по форме, только без ножек, как и кресла.
Просто в воздухе между ними повисла доска.
– Ну, если мы попали в сказку, так и будем вести себя по-сказочному, – сказал Капитан. – Лично я выпил бы что-нибудь горячительное.
– И я.
На столе прямо из воздуха материализовались два странных бокала с вмятинами для пальцев, наполненные густой розоватой жидкостью. Библ попробовал: вкусно. Выпили. И сразу же мысль приобрела особенную ясность, движения – легкость, а зрение – остроту.
– Хорошо! – крякнул Капитан. – Может быть, еще что-нибудь пожелаем?
– Я бы пожелал увидеть волшебника.
Никто не появился.
– Может быть, в их лексиконе нет слова «волшебник»? – предположил Капитан. – Тогда скажем так: кого-нибудь из тех, кто поместил нас сюда и выполняет наши желания.
– Я здесь, – откликнулось у обоих в сознании.
Телепатический зов донесся с другой стороны, и, обернувшись, они увидели меднокожего гедонийца в синих плавках и рубашке из тончайшей шнуровки, если это нитяное сооружение можно было назвать рубашкой. Шнурки тесно прилегали к телу на расстоянии нескольких сантиметров один от другого и ничем не скреплялись. Чему они служили? Защите от жары и солнца? Но они не могли защищать ни от температурных колебаний, ни от солнечной радиации.
– Вы ошибаетесь: они создают тончайшую воздушную прослойку желаемой температуры. Сейчас она значительно ниже температуры воздуха.
– Но многие из вас ходят голыми, – проговорил Капитан.
– Только дети.
Говоривший или, точнее, передававший свои мысли гедониец был так же юн, высок, атлетически сложен и красив, как и его соплеменники в одних плавках. Лишь глаза его светились более глубокой и умной мыслью, да и губы, как показалось Библу, складывались в подобие улыбки.
– А сколько тебе лет? – спросил он.
– Три года.
Стараясь даже мысленно не выказать удивления, Библ задал еще вопрос:
– Когда же у вас становятся взрослыми?
– Я уже взрослый.
– Но у вас дети выглядят такими же.
– У нас все дети выглядят одинаково.
– Даже старики?
– У нас нет стариков.
– Не доживают до старости?
– У нас нет старости.
– Все умирают молодыми?
– Никто не умирает.
– Но мы же сами видели мертвых.
– Это не мертвые. Это подлежащие регенерации.
– Но регенерация – это же возрождение. Ты хочешь сказать, что вы победили смерть?
– Мы ничего не победили. Речь идет просто о переходе из одного состояния в другое.
– Из какого?
– Оно похоже на сон. Сознание спит, а потом пробуждается.
– Ты это пережил?
– Нет.
– Но знаешь от того, кто пережил?
– Нет. Никто из переживших не сохраняет старой памяти. Регенерация все начинает снова.
– Туманно объясняешь, братец, – сказал Капитан.
– Не понимаю обращения.
– Нормальное обращение. Друг, товарищ, парень.
– Пробел восприятия. Первых двух понятий не знаю. Последнее – это юноша. Но я уже не юноша. Я закончил полный круг школы.
– А бывает неполный?
– Конечно. «Голубые» – это первое полукружие, «синие» – второе. Стыковка происходит только после сдачи первого теста.
– Так мы запутаемся. Капитан, – прервал вопросы последнего Библ. – Мы уже отклонились от главного… Как называется ваша планета? – обратился он к гедонийцу.
В ответ они «услышали» нечто расплывчатое, неясное, невоспроизводимое.
– Вы что-нибудь разобрали, Капитан?
– Какое-то кваканье. Вероятно, в нашем языке нет ни аналогичных понятий, ни похожих звуков.
– Почему вы жужжите? – спросил гедониец.
– Нас уже спрашивали об этом ваши соотечественники, – сказал Библ и запнулся: дойдет ли до его собеседника понятие «соотечественники», но, не «услышав» вопроса, тотчас же продолжал: – Мы передаем мысли в звуках нашего голоса. Звуки образуют слова, слова складываются в предложения, точно передающие мысль. Эту систему связи мы называем речью.
– Наша система связи доходчивее и проще.
– Согласен. Но речь обладает дополнительными качествами: богатством интонаций, подтекстом, тональностью.
Глаза у гедонийца стали, как показалось Библу, чуточку больше, губы сузились. Должно быть, он что-то не понимал.
– Не ясно, – откликнулся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70