Убедившись, что Эдгар начал жадно есть, Теодора побежала устанавливать вазу на плательный шкаф. Я же принялся с любопытством наблюдать за трапезой и через три минуты крикнул в сторону спальни:
— Федя! — А сколько иголок было? — к тому времени на котином блюдечке их лежало пять.
— Восемь… — ответила Теодора, появившись на кухне в новом белье.
От ее вида у меня, естественно, «в зобу дыханье сперло». Когда дыхание восстановилось, и глаза нарадовались, мы уселись на диван рядышком и с любопытством уставились в самозабвенно умывающееся животное. Оно казалось воплощением здоровья и долголетия.
— Ты уверена, что восемь? — спросил я, устав обозревать довольную кошачью рожу. — Смотри, он и не думает колеть.
Эдгар, обидевшись грубому слову, ушел.
— Ну, не восемь, а восемь предметов. Не хватает трех ежиков, по совету моей приятельницы из «Гринпис» мне их скрутили в металлоремонте из тонкой стальной проволоки.
— Ну ты даешь! Кошек так не изводят, только собак.
— Но он же съел их! И вообще, тебе не кажется, мы вовсе не тем занимаемся?
Она подняла грудь, повела ее кругом, и мне, мгновенно прозревшему, явилось ее лакомое нежное тело, приправленное дезодорантами и изысканным бельем. Мгновенно зажегшись, я схватил девушку на руки, побежал в спальню, бросил на кровать — она взвизгнула — и упал сверху.
Теодора вновь превзошла себя. Глаза ее, наполнившиеся влагой, блестели, она кричала что-то по-итальянски, совершала такие бешено-согласованные движения, что я кончил в три минуты.
Потом она плакала, а я чувствовал себя законченным суперменом. Чувствовал, пока не понял, что девушка плачет не от счастья, а от боли.
Догадка сверкнула в голове искристым электрическим разрядом. Еще не веря ей, я перевернул Теодору на живот и увидел три ежика, изготовленных в металлоремонте для мучительного внутрикишечного убиения моего кота. Я вешу килограммов восемьдесят пять, и ежики вошли в нежное девичье тело намертво, как таежные клещи.
— Бог не фраер — он все видит, — только и мог я сказать, направляясь в ванную за пинцетом.
3. Соглашение о намерениях.
— Ну и что мы будем с тобой делать? — выцедил я коту, после того, как Теодора ушла, ушла навсегда. — Ты ведь не сможешь мне ее заменить? Или попробуем?
Не ответив, Эдгар сходил в прихожую, принес в зубах кошелек, лежавший на тумбочке и, умело раскрыв, подвинул ко мне. С минуту мы обозревали дюжину десяток и чудом сохранившуюся сотню. До зарплаты было два дня.
* * *
Да, финансовые мои дела шли хуже некуда — зарплата в научных учреждениях, как вы знаете, символична, а книги, полные интеллектуального бреда и пессимизма, само собой не пользовались успехом у читателей, заботливо опекаемых денежными знаками. Будь дела лучше, раздавшаяся Теодора, давно бы рожала мне детей, а я знал по именам всех девочек в борделях родной ее Венеции. Да, конечно же, будь я состоятельнее, Теодора женила бы меня на себе, наплевав на явно неподходящие для семейной жизни глубины наших чувств. Ведь женятся, в конце концов, для рождения детей, а для этого, как полагают многие, особые чувства не нужны, нужны деньги. Дети, конечно, это здорово — столько в них жизни, но Теодора навсегда — это слишком, и потому, может быть, я интуитивно не предпринимал серьезных попыток стать состоятельным в финансовом отношении человеком.
И тут это животное приносит мне кошелек, понуждая заняться делом.
— Хм… Если он займется мною, как Теодорой, быть мне маркизом Карабасом, — подумал я, оторвав взгляд от внутренностей своего кошелька. — Маркиз Карабас… Звучит неплохо. Нет, маркиз Смирнов-Карббас лучше, Хотя, пусть хоть маркизом Груздем назовут, лишь бы кликали маркизом да зятем короля. Кстати, что кот в сапогах из сказки Шарля Перро сделал для своего хозяина в первую очередь? Он приодел его…
— Эдгар, — уразумев это, обратился я к коту по-свойски. — Приодеться бы, а то хожу как интеллигент в третьем поколении. У нас ведь, знаешь, по одежке принимают, а по уму только выпроваживают. Недавно в бар на Тверской не пустили — dress-контроля не прошел.
Кот, живо встав, подошел к двери и принял перед ней позу напряженного ожидания.
— Красть, что ли пойдем? Скалку взять вместо холодного оружия? Сумку повместительнее?
Он посмотрел недоуменно. Я на мгновение поверил, что получу все то, что получил обладатель кота в известной сказке. И заявил:
— Прежде чем идти с тобой, давай обсудим наши действия и приоритеты. Я, например, категорически отказываюсь стать зятем короля Лесото, так же как Свазиленда и Бутана. Также ни при каких условиях не соглашусь на ритуальное обрезание и премьер-министра Израиля в качестве father-in-low.
Эдгар подошел и сел передо мной. Я посмотрел ему в глаза и понял, что он принимает сказанное к сведению, то есть заносит мои условия в свою мозговую записную книжку.
— Что же касается людоедов, превращающихся в мышей и во львов, то знай: они мне категорически не нравятся. В нашем обществе они, вероятно, представлены депутатами разных уровней, их в качестве сводных родственников также прошу не предлагать.
Кот качнул согласно головой. Глаза его спросили:
— А может, хочешь чего конкретного?
Я смежил глаза и увидел уверенную в себе чудесную девушку, любящую меня чувственно и платонически, увидел помесь пантеры с домашней хозяйкой. Она, в обтягивающем черном платьице, воздушно сидела в мягком кресле и рассеянно вязала пинетки, вязала, страстно вожделея скорей оказаться в моих объятиях. Затем в грезу явилась теща. Эта на удивление приятная женщина принесла пирожки с мясом — горячие, бесподобно вкусные — и, поцеловав в лоб, села рядом так, что я мог чувствовать ее родное тепло (с женами мне в общем-то везло, а вот с этими змеями была одна беда, точнее, две…). Когда я расправился с пирожками, прилетел с удочками тесть на новеньком ковре-самолете и, выпросив меня у жены до вечера, повез на вечерний клев в Сочи.
* * *
Открыв глаза, я посмотрел на кота.
— Это все просто, — ответил его взгляд. — Таких людей — и жен любимых, и тещ ласковых, и тестей не разлей с тобой вода — хоть пруд пруди. Нужно только положить шестнадцать-семнадцать миллионов в банк, я знаю какой, не штопать жлобски носок и… и добросовестнее встряхивать писку перед тем, как заправлять ее в трусы.
Я запустил в него диванной подушкой. Выбравшись из-под нее, он сел у двери спиной ко мне.
На улицу все равно надо было идти — рыба у моего благодетеля давно кончилась, и мы пошли вон.
4. Проведение в шкуре?
Сейчас, когда все позади, и я живу на небесах, а горе и несчастье далеко внизу, на грешной земле, и кажутся несуществующими или случайными, мне часто вспоминаются эти дни. Почему я пошел на поводу у кота, пусть в сапогах, пусть необычного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68