Кости перерезанные электропилой, повсеместные крысы уже не пугали меня, а вот Квазиморда вновь потряс.
…Я шел по длинному коридору и знал, что за поворотом налево увижу забранную решеткой нишу, в которой когда-то сидела Надежда, сидела, вводя меня в заблуждение. И увидел, но не белокурую Надежду, а вымазанного цементом Квазимодо-Квасика с мастерком в руках — в свету переноски он самозабвенно закладывал нишу красным с иголочки кирпичом. Казалось, работает безголовая горилла, облаченная в циркаческий голубой комбинезон, безголовая, потому что осиротевшая головка сиамского близнеца воспринималась продолжением правой руки, как гипертрофированное ее плечо.
Это было жуткое зрелище.
— Опять мурует… Ну что ты с ним будешь делать… — огорченно вздохнул Стефан Степанович, остановившись рядом со мной.
Мне вдруг представилось, что за кирпичной стеной, наполовину уже выложенной, лежит бесчувственная, может быть, даже жестоко изнасилованная уродом экстремальная Надежда (довыпендривалась!). Импульсивно я сделал шаг вперед, и тут же Квазиморда обернулся, чтобы придавить меня нечеловеческим взглядом к холодной стене. Он был страшен в ярком свету лампы, его рука, головастая его рука тянулась ко мне мастерком…
Я обернулся, посмотрел на Стефана Степановича. Тот стоял сугубо насупившись.
— Вы чем-то озабочены? — начал я издалека зондировать ситуацию.
— Пустое. Просто это два последних мешка сухой смеси, и он мне пеняет, — постаравшись улыбнуться, указал он подбородком на бумажные оболочки, опустошенно валявшиеся под ногами мутанта. — Если бы вы знали, сколько на нее уходит…
— А кого он мурует? — Квазиморда к тому времени уже увлеченно трудился.
— Пойдите, посмотрите, — глянул как-то странно. В глазах его, остановившихся на секунду, я увидел растерзанную дочь Блада.
— А он не забодает?
— Нет, бодается он только по приказу, — замотал головой Стефан Степанович.
Я, не желая показаться своему работнику неприлично осторожным человеком, подошел к сооружаемой стене (она была в три кирпича толщиной), поднявшись на цыпочки, заглянул в нишу — Квасик деликатно посторонился — и увидел… упитанную курицу. Белую и самоуверенную. Она, как ни в чем не бывало, деловито клевала обильно рассыпанное пшено.
— Что там? — спросил сзади Стефан Степанович.
— Курица… — растерянно обернулся я.
— Курица… — покивал мажордом. — Ну что ж, курица, так курица. Пойдемте маркиз, мы мешаем человеку релаксировать.
— А вам не жалко? — продолжал я стоять.
— Курицу?
— Да.
— Вам к ужину сегодня подадут курицу а ля Вуаля под винным соусом. Пальчики оближите. А Квасику нет — свою он имеет сейчас.
Подумав, что раннего средневековья с меня хватит, я направился я к выходу из подземелья.
* * *
Все остальное содержимое замка и люди его населявшие, слава богу, не впечатлили меня как Квазиморда и его живодерски оригинальное хобби. Спальни, столовые, зимние сады, бассейны с розовыми фламинго описывать не буду — они были как у всех «новых» русских. А вот Флора с ее банными апартаментами так меня поразила, что я дал себе зарок два месяца не мыться, у нее, конечно — такая она была шелковая киска — и после окончания путешествия по замку обошелся обычным джакузи в своих апартаментах.
33. Прием по случаю.
Эдгар появился перед ужином. Похож он был на Иосифа Сталина, высоко засучившего рукава и на беляков, обложивших стратегически важный Царицын, и на соратников, по-людски нестойко его оборонявших. Посмотрев на кота, я чуточку расстроился — не люблю волюнтаризма в какой бы то ни было форме. Рюмочка аперитива вернула мне хорошее настроение, и, посадив Стефана Степановича рядом, я стал говорить, что хочу возвести его в должность управляющего замком. Однако он, по всей вероятности, находившийся под впечатлением последних событий, елейно заулыбался и предложил на эту должность: «…энергичного и предприимчивого господина, ну, вы знаете, кого я имею в виду».
— Кого вы имеете в виду? — энергичным и предприимчивым в тот момент я видел одного себя. Так что, он меня, маркиза, выдвигает на должность управляющего?!
— Разумеется, я имел в виду господина Эдгара. А я сочту за честь быть его заместителем, — подобострастно склонил голову Стефан Степанович.
— Что ж, пусть так и будет, пусть генералиссимус станет управляющим, — изрек я кисло, и Эдгар-Эдичка, презрев колкость, немедленно приступил к делу, хотя мне, честно говоря, хотелось пару недель пожить сладкой жизнью неженатого и всем обеспеченного денди — одних только уютных домашних халатов в гардеробе фон Блада было несколько десятков. А сколько красивых и мощных автомашин в гараже? А каких только сигар в курительной? А лошадей в конюшнях? А вин в подвалах? Девятнадцатого века, в том числе?
Не подумайте, Наташа не покидала моего сердца ни на минуту, просто я резонно хотел основательно пропитаться достатком и полной пространственной свободой, благо влияющими на степень благородства интеллигентного человека и его внешний вид, хотел, извините, накушаться черной икры и коллекционного бургундского, чтобы смотреть на них с неподдельным презрением истинного маркиза, с юности привыкшего заказывать на ужин сырые овощи, противные, но без холестерина, как икра; хотел вдосталь поваляться на постели, размером с хороший ринг, чтобы в соответствующей ситуации чувствовать себя в ней, как в своей тарелке и как рыба в воде. А он, этот кот, запрыгнул в сапогах на сервант и принес мне лист мелованной бумаги, на которой золотом был напечатан список гостей, месяц назад почтивших честь фон Блада своим присутствием в день его рождения.
— Видимо, управляющий считает необходимым отметить ваше вступление во владение замком небольшим приемом, — первым расшифровал вольт Эдички Стефан Степанович. — Обычно мы приглашаем двести-триста персон, но я думаю, имея в виду цели нашего предприятия, на этот раз стоит ограничиться лишь нужными людьми ну и конечно, статистами для соответствующего антуража.
Эдичка посмотрел на меня пристально, и я понял, что он желает, чтобы, по крайней мере, одно приглашение было направлено от его имени.
— Подписать его «Терминатор-3»? Нет, лучше «господин Эдгар Эдуард, эсквайр, фелис»? — спросил я новоиспеченного «управляющего». — Эсквайр по латыни щитоносец, в Англии это почетный дворянский титул. А фелис, не путать с пенисом, это твое родовое название, тоже по-латыни.
Эдичка качнул головой: — Согласен.
— А стихов на обороте не надо? — продолжал я серьезно спрашивать. — Например, Абеляра: «Ничто не уничтожит огня, который гложет мне грудь, но он любовь не может в тебя вздохнуть»? Или просто и понятно: «Кис-кис, сладкая»?
Кот посмотрел на меня, как на мелкого пакостника или слон на моську, и мне стало неловко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68