Но Лес как будто обступал его, почти звал… В первый раз Тор ощутил его силу в день чудесного превращения Клута. Но тогда эта мощь вызывала тревогу. Сейчас он чувствовал, что Лес его защищает.
Тор покосился на Кайруса. Казалось, те нехитрые действия, которые совершает путник на привале, за годы походной жизни настолько вошли в плоть и кровь прайм-офицера, что тело двигается само, позволяя мыслям витать где-то далеко отсюда.
Наконец путники расположились у костра. Огонь трещал, согревая их. Жуя вяленое мясо и хлеб с сыром, Тор мурлыкал себе под нос старинную песню, которую часто пела его мать. От этих звуков становилось уютно, меньше тревожили несмолкающие зовы Леса… равно как и странное молчание Кайруса. Голос у Тора был довольно приятным. Продолжая напевать, юноша готовил себе ложе… а когда обернулся, чтобы пожелать Кайрусу доброй ночи, с удивлением увидел, как по щекам офицера текут слезы. Тор смолк.
— Это была любимая песня моей жены, — пояснил Кайрус.
— Прости, я…
— Не надо. Не извиняйся. Это было так здорово — снова её услышать. Наверно, в первые годы я просто выталкивал этот напев из памяти, выталкивал… пока не забыл совсем.
— Ты до сих пор тоскуешь по ней, Кайрус?
— Очень сильно. Каждый день.
— И у тебя больше никого не было?
Услышав собственный вопрос, Тор был готов вырвать себе язык. Это же всё равно, что резать по живому…
— У меня было много женщин — как и у тебя Они мне нравятся — как и тебе. Но все они для меня как гостьи. Нет я больше ни с кем и никогда не хочу делить свою жизнь. Познав истинную любовь, не станешь тратить время, чтобы искать её снова.
В его голосе не было сожаления — только смирение. Тор покачал головой.
— Наверное, это ужасно… если так любишь…
— Всё остальное — это не любовь. А ты любил по-настоящему, Тор?
— Один раз… Но я её потерял.
— Она умерла? — потрясённо пробормотал Кайрус.
— Нет! Ну… я думаю, она жива. Кстати, вот ещё одна причина, почему я уехал из Дворца. Почему-то у меня такое чувство, что я смогу её найти, если очень постараюсь… — Тор пожал плечами и протянул Кайрусу бурдюк с вином.
— Ну что ж… — офицер отсалютовал своему спутнику, словно держал в руках изысканный кубок, и наконец-то улыбнулся. — За потерянные души и возвращение любви.
Такой момент не стоило упускать.
— Кайрус, можно тебя спросить… — он надеялся, что удачно выбрал время для вопроса. — Что сегодня произошло? Почему ты весь ушёл в себя — да так, что не дозовешься?
Прайм-офицер глубоко вздохнул и вытянулся на одеяле, затем повернулся на бок — словно для того, чтобы не видеть неровную стену леса, которая темнела вдали.
— А ты не чувствуешь?
— Чего?
— Наверно, это только у меня, — сонно пробормотал Кайрус. От тепла и усталости его совсем разморило.
— Что ты почувствовал?
Где-то внутри зашевелился ледяной страх, и Тор непроизвольно протянул руки к беззаботно пляшущим язычкам пламени.
— Знаешь, мне вдруг стало очень грустно. Невыносимо грустно. Как будто вся печаль, вся тоска, которую я сдерживал все эти годы, вдруг обрушилась на меня… а потом схлынула.
— Как вода?
— Вот именно. Я очистился. Теперь я не чувствую ничего, кроме страстного желания снова войти в Лес, и это меня пугает. Я догадываюсь, что это может значить… и боюсь этого.
Тор поворочался, устраиваясь поудобнее.
— А вот Клут рад, что вернулся, — сказал он, словно это могло утешить Кайруса.
— Это ещё не все, — отозвался прайм-офицер. — У меня такое чувство, что это… судьба.
С тех пор, как прайм-офицера видели во Дворце в последний раз, минуло восемь дней. Херек привык к переменам в настроении своего командира и чувствовал, когда его стоит оставить в покое. Кайрус был сложным человеком; порой мог на несколько дней погрузиться в мысли о прошлом… хотя чаще думал о настоящем. Он всегда предпочитал подумать, прежде чем принимать решения. Сейчас ему, скорее всего, просто опять понадобилось побыть в одиночестве. Хереку даже в голову не пришло о чём-то расспрашивать. В конце концов, кто он такой, чтобы требовать отчёта от прайм-офицера?
Первой новостью, которую они услышали по возвращении с юга, стало известие об отъезде Торкина Гинта. Ученик лекаря покинул Дворец, чтобы представлять королевскую чету на знаменитых празднествах в Карембоше. Обычно туда ездил Меркуд, но сейчас ему нездоровилось.
Кому ещё заменить учителя, кроме его ученика? Однако Кайрус воспринял эту новость как-то странно. Он стал угрюм и молчалив. Воины «Щита» знали не понаслышке, что в такие дни ему лучше не попадаться. Через два дня Кайрус сообщил Хереку, что должен съездить на север по личному делу и приказал на время его отсутствия принять на себя командование. Но прошло уж восемь дней, никаких вестей не приходило, и Херек начал волноваться. Он вспомнил, что во время рейда Кайрус едва держался на ногах. Он жаловался, что плохо спит, говорил о каких-то снах… Тогда Херек не придал этому особого значения. А зря: с Кайрусом явно было что-то неладно.
Может, прайм-офицер решил взять небольшой отпуск? Но отношение к службе было хорошо известно: он непременно предупредил бы своего заместителя. Нет, это было совершенно не похоже на Кайруса — просто исчезнуть, не оставив никаких объяснений. И тем не менее… Он взял коня, немного еды — явно не рассчитывая на долгое путешествие — и уехал. Но самое главное, никому и в голово не могло прийти, что Кайрус покинет, не уведомив в должном порядке Его величество.
Словом, у Херека было предостаточно причин для беспокойства. Вот почему на восьмой день отсутствия Кайруса он попросил аудиенции у короля.
Офицеру пришлось подождать в приёмной. Первым его разумеется, встретил Дрейк — обнюхал сапоги Херека, а потом чинно зашагал радом и замер, когда Херек остановился чтобы поклониться королю.
— Доброе утро, Херек, — Лорис кивнул. — Рад тебя приветствовать. Хочешь выпить? Я как раз подумал о кружке холодного эля…
— Нет, спасибо, Ваше величество… Я при исполнении.
— Правильно. Молодец. Итак, ты хотел со мной поговорить?
— Так точно, Ваше величество, — он вытянулся так, словно хотел отдать честь.
— Ох, Херек… — король встал и подвинул ему стул. — Садись, сделай одолжение… Вольно!
Херек предпочёл бы постоять, но когда предлагает король… Он послушно опустился на стул, и пёс тут же улёгся ему на ноги. Это было не просто неудобно… это было отвратительно. Офицер прочистил горло, чтобы скрыть неловкость.
— Так… — король поставил подпись на каком-то пергаменте и снова поднял глаза. — Чем я могу помочь?
— Не мне, Ваше величество. Прайм-офицеру Кайрусу. Лорис выпрямился.
— Кайрус? Что с ним случилось?
А стоило ли вообще это затевать? Херек представил, как Кайрус нежданно-негаданно возвращается, входит в этот кабинет… А он клохчет, как старая наседка над единственным яйцом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Тор покосился на Кайруса. Казалось, те нехитрые действия, которые совершает путник на привале, за годы походной жизни настолько вошли в плоть и кровь прайм-офицера, что тело двигается само, позволяя мыслям витать где-то далеко отсюда.
Наконец путники расположились у костра. Огонь трещал, согревая их. Жуя вяленое мясо и хлеб с сыром, Тор мурлыкал себе под нос старинную песню, которую часто пела его мать. От этих звуков становилось уютно, меньше тревожили несмолкающие зовы Леса… равно как и странное молчание Кайруса. Голос у Тора был довольно приятным. Продолжая напевать, юноша готовил себе ложе… а когда обернулся, чтобы пожелать Кайрусу доброй ночи, с удивлением увидел, как по щекам офицера текут слезы. Тор смолк.
— Это была любимая песня моей жены, — пояснил Кайрус.
— Прости, я…
— Не надо. Не извиняйся. Это было так здорово — снова её услышать. Наверно, в первые годы я просто выталкивал этот напев из памяти, выталкивал… пока не забыл совсем.
— Ты до сих пор тоскуешь по ней, Кайрус?
— Очень сильно. Каждый день.
— И у тебя больше никого не было?
Услышав собственный вопрос, Тор был готов вырвать себе язык. Это же всё равно, что резать по живому…
— У меня было много женщин — как и у тебя Они мне нравятся — как и тебе. Но все они для меня как гостьи. Нет я больше ни с кем и никогда не хочу делить свою жизнь. Познав истинную любовь, не станешь тратить время, чтобы искать её снова.
В его голосе не было сожаления — только смирение. Тор покачал головой.
— Наверное, это ужасно… если так любишь…
— Всё остальное — это не любовь. А ты любил по-настоящему, Тор?
— Один раз… Но я её потерял.
— Она умерла? — потрясённо пробормотал Кайрус.
— Нет! Ну… я думаю, она жива. Кстати, вот ещё одна причина, почему я уехал из Дворца. Почему-то у меня такое чувство, что я смогу её найти, если очень постараюсь… — Тор пожал плечами и протянул Кайрусу бурдюк с вином.
— Ну что ж… — офицер отсалютовал своему спутнику, словно держал в руках изысканный кубок, и наконец-то улыбнулся. — За потерянные души и возвращение любви.
Такой момент не стоило упускать.
— Кайрус, можно тебя спросить… — он надеялся, что удачно выбрал время для вопроса. — Что сегодня произошло? Почему ты весь ушёл в себя — да так, что не дозовешься?
Прайм-офицер глубоко вздохнул и вытянулся на одеяле, затем повернулся на бок — словно для того, чтобы не видеть неровную стену леса, которая темнела вдали.
— А ты не чувствуешь?
— Чего?
— Наверно, это только у меня, — сонно пробормотал Кайрус. От тепла и усталости его совсем разморило.
— Что ты почувствовал?
Где-то внутри зашевелился ледяной страх, и Тор непроизвольно протянул руки к беззаботно пляшущим язычкам пламени.
— Знаешь, мне вдруг стало очень грустно. Невыносимо грустно. Как будто вся печаль, вся тоска, которую я сдерживал все эти годы, вдруг обрушилась на меня… а потом схлынула.
— Как вода?
— Вот именно. Я очистился. Теперь я не чувствую ничего, кроме страстного желания снова войти в Лес, и это меня пугает. Я догадываюсь, что это может значить… и боюсь этого.
Тор поворочался, устраиваясь поудобнее.
— А вот Клут рад, что вернулся, — сказал он, словно это могло утешить Кайруса.
— Это ещё не все, — отозвался прайм-офицер. — У меня такое чувство, что это… судьба.
С тех пор, как прайм-офицера видели во Дворце в последний раз, минуло восемь дней. Херек привык к переменам в настроении своего командира и чувствовал, когда его стоит оставить в покое. Кайрус был сложным человеком; порой мог на несколько дней погрузиться в мысли о прошлом… хотя чаще думал о настоящем. Он всегда предпочитал подумать, прежде чем принимать решения. Сейчас ему, скорее всего, просто опять понадобилось побыть в одиночестве. Хереку даже в голову не пришло о чём-то расспрашивать. В конце концов, кто он такой, чтобы требовать отчёта от прайм-офицера?
Первой новостью, которую они услышали по возвращении с юга, стало известие об отъезде Торкина Гинта. Ученик лекаря покинул Дворец, чтобы представлять королевскую чету на знаменитых празднествах в Карембоше. Обычно туда ездил Меркуд, но сейчас ему нездоровилось.
Кому ещё заменить учителя, кроме его ученика? Однако Кайрус воспринял эту новость как-то странно. Он стал угрюм и молчалив. Воины «Щита» знали не понаслышке, что в такие дни ему лучше не попадаться. Через два дня Кайрус сообщил Хереку, что должен съездить на север по личному делу и приказал на время его отсутствия принять на себя командование. Но прошло уж восемь дней, никаких вестей не приходило, и Херек начал волноваться. Он вспомнил, что во время рейда Кайрус едва держался на ногах. Он жаловался, что плохо спит, говорил о каких-то снах… Тогда Херек не придал этому особого значения. А зря: с Кайрусом явно было что-то неладно.
Может, прайм-офицер решил взять небольшой отпуск? Но отношение к службе было хорошо известно: он непременно предупредил бы своего заместителя. Нет, это было совершенно не похоже на Кайруса — просто исчезнуть, не оставив никаких объяснений. И тем не менее… Он взял коня, немного еды — явно не рассчитывая на долгое путешествие — и уехал. Но самое главное, никому и в голово не могло прийти, что Кайрус покинет, не уведомив в должном порядке Его величество.
Словом, у Херека было предостаточно причин для беспокойства. Вот почему на восьмой день отсутствия Кайруса он попросил аудиенции у короля.
Офицеру пришлось подождать в приёмной. Первым его разумеется, встретил Дрейк — обнюхал сапоги Херека, а потом чинно зашагал радом и замер, когда Херек остановился чтобы поклониться королю.
— Доброе утро, Херек, — Лорис кивнул. — Рад тебя приветствовать. Хочешь выпить? Я как раз подумал о кружке холодного эля…
— Нет, спасибо, Ваше величество… Я при исполнении.
— Правильно. Молодец. Итак, ты хотел со мной поговорить?
— Так точно, Ваше величество, — он вытянулся так, словно хотел отдать честь.
— Ох, Херек… — король встал и подвинул ему стул. — Садись, сделай одолжение… Вольно!
Херек предпочёл бы постоять, но когда предлагает король… Он послушно опустился на стул, и пёс тут же улёгся ему на ноги. Это было не просто неудобно… это было отвратительно. Офицер прочистил горло, чтобы скрыть неловкость.
— Так… — король поставил подпись на каком-то пергаменте и снова поднял глаза. — Чем я могу помочь?
— Не мне, Ваше величество. Прайм-офицеру Кайрусу. Лорис выпрямился.
— Кайрус? Что с ним случилось?
А стоило ли вообще это затевать? Херек представил, как Кайрус нежданно-негаданно возвращается, входит в этот кабинет… А он клохчет, как старая наседка над единственным яйцом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129