Дела у деда пошли хорошо, он заработал неплохие деньги, а ему было тогда всего двадцать два года.
Леди Мелтон видела, что он без труда вошел в их общество, и именно там он встретил мою бабушку, Лидию Лайл – на одной из вечеринок в Хоксфилд-Эбби. Она была красива, с хорошими манерами, хотя у нее и не было большого состояния. Но они полюбили друг друга и поженились, и в качестве свадебного подарка ее отец купил моему деду место на фондовой бирже. К тому времени, когда родился их единственный сын, мой отец, дед уже заработал приличное состояние, умело играя на бирже. Детей у них больше не было, но я не знаю почему, – ведь в то время у большинства были большие семьи.
Дедушка Мессенджер умер через два года после моего рождения, а бабушка – через два месяца после его смерти, словно они были так преданы друг другу, что она просто не смогла жить без него. Он оставил неплохое наследство моему отцу, которое тот должен был бы увеличить. – Господь свидетель, у него были все шансы для этого – но он был слабым человеком, а моя мать любила азартные игры – она обожала острые ощущения за столом даже больше, чем свой любимый джин. Когда ей надоедал Лондон, она отправлялась в Монте-Карло или Гонконг, или в долгий круиз – она стремилась куда угодно, лишь бы там можно было потакать этим двум своим слабостям. Она была очень хорошенькой, и отец много времени проводил возле нее, стараясь сопровождать ее повсюду, – он так боялся потерять ее, что у него не оставалось времени на бизнес. И к тому времени, когда я пошел в школу, азартные игры и экстравагантный образ жизни довели их до того, что они уже с трудом могли наскрести денег даже на чаевые.
Когда мне было четырнадцать лет, мой отец рассказал мне, как дедушка Мессенджер отзывался о своей матери – я цитирую его буквально.
«Поппи Мэллори была шлюхой, – говорил он. – Нет, не одной из ваших роскошных шлюх из общества, которые спят с королем, рожая ему кучу незаконных детишек, и получают за это титул и поместья. Слава Богу, Поппи теперь мертва, – добавил он, – и тебе не нужно с ней встречаться. Я выбросил ее из головы сорок лет назад. Или почти выбросил – потому что она не из тех женщин, которых можно легко забыть».
– Итак, мистер Либер, – заканчивал Орландо, – теперь вы сами видите, почему я верю, что являюсь наследником Поппи Мэллори.
Теперь Майк абсолютно не сомневался, что Орландо Мессенджер был правнуком Поппи, но почему же тогда Поппи даже не упомянула сына в своем завещании? Там говорилось только о дочери. Она не включила Рогана в завещание только потому, что он сбежал и бросил ее? Майк позвонил Либеру в Женеву и сообщил ему новости.
Либер не очень-то удивился, узнав об Орландо.
– Мне всегда казалось, что было нечто в его истории, – усмехнулся он. – И еще – существует приписка к завещанию. Я раньше не придавал ей важного значения – Поппи казалась мне выжившей из ума старой леди, которая не может собраться с мыслями… Я даже мог допустить, что она бредит. Я решил, что речь идет о ком-то из адвокатской конторы, потому что приписка была адресована некому Рогану. В приписке она говорит ему, что написала завещание потому, что ничего не знает о своей дочери, что она может просто забыть – иногда память подводит ее. Она пишет: «Я хочу быть уверена, что о ней позаботятся. Но, конечно, я знаю, что ты сделаешь все, как надо».
– Конечно, – добавил Либер, – мы не можем рассказать сейчас Орландо Мессенджеру обо всем, что узнали – пока не выясним все о дочерях, а если существует еще наследник, все будет поделено поровну.
Майк обдумал все, что услышал от Либера, а потом взял трубку и набрал номер Карральдо в Лос-Анджелесе.
Остался один блокнот, который предстояло прочесть, – последний; и Майк надеялся получить окончательный ответ на вопрос, что же все-таки сталось с Поппи и кто была ее дочь. Он подумал о том, что нужно позвонить Арии, но потом решил подождать, пока не выяснит все. Подойдя к Лючи, он стал гладить его мягкие перья, и попугай молча смотрел на него своими маленькими глазками-бусинками.
– Бедный Лючи, – говорил Майк. – Бедный мальчик. Она покинула тебя, бедняга, и никогда не вернется назад.
Он подошел к столу и снова взял в руки блокнот. И когда он читал, ему показалось, что он чувствует Поппи, словно она здесь, в этой комнате… Да, теперь он действительно знает ее.
ГЛАВА 54
1927, Франция
Поппи была опять одна, на ферме в Монтеспане. Прошло больше двух лет с тех пор, как исчез Роган. Num?ro Seize на рю-дэ-Абрэ был закрыт – с той самой ночи, когда она бежала по ступенькам за Роганом. Нетта говорила ей, что богатые парижане до сих пор стонут, проходя мимо.
– Они говорят, что никогда не будет ничего подобного, и готовы поклясться, что когда-нибудь ты откроешь его опять.
Поппи покачала головой.
– Никогда, – прошептала она.
Она уже тысячи раз заново переживала каждый момент своей жизни – до той роковой ночи, говоря себе, что все, что она делала, – ради того, чтобы выжить. Но в глубине своего сердца она знала, что это не так; была еще одна причина. Всю свою жизнь она ощущала себя как бы в тени Энджел Констант, пока, наконец, в Num?ro Seize она не стала мадам Поппи. Мадам Поппи, одной из самых интригующих и желанных женщин в Париже – и одной из самых богатых. Теперь она снова просто Поппи Мэллори, но с многочисленной недвижимостью и миллионами франков в банке. И из-за ее ложной гордости и одержимости стать богатой она потеряла то единственное, что действительно имело для нее значение в ее жизни – любовь и уважение сына.
Если бы не Нетта, она бы просто не знала, что ей делать. Нетта продала свое заведение в Марселе и приехала в Монтеспан жить вместе с Поппи.
Нетта в ужасе смотрела на Поппи. Поппи почти ничего не ела, она стала худой и хрупкой, как тростинка. Овал ее лица утратил мягкость, свежие когда-то щеки теперь ввалились, и под глазами появились едва заметные тени. Но каким-то непостижимым образом она казалась еще красивее. И ее глаза до сих пор горели прежним блеском… Она нанимала сотни частных детективов в разных городах по всему миру, надеясь, что они разыщут ее сына. Но в их еженедельных отчетах, пачки которых накопились в ее кабинете, не было ничего утешительного.
Поппи ждала и верила, что Роган вернется, но когда поняла, что этого не произойдет, она впала в дикую панику и в отчаянье думала, что предпринять. Она хотела попросить помощи у тех влиятельных и могущественных мужчин, которые посещали Num?ro Seize и называли себя ее друзьями, но даже они были бы бессильны в такой ситуации. Она могла бы обратиться в полицию, но тогда ее дело получило бы шумную огласку и сохранить ее тайну было бы совершенно невозможно. И она поняла, наконец, что единственным человеком, который мог бы найти Рогана, был Франко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Леди Мелтон видела, что он без труда вошел в их общество, и именно там он встретил мою бабушку, Лидию Лайл – на одной из вечеринок в Хоксфилд-Эбби. Она была красива, с хорошими манерами, хотя у нее и не было большого состояния. Но они полюбили друг друга и поженились, и в качестве свадебного подарка ее отец купил моему деду место на фондовой бирже. К тому времени, когда родился их единственный сын, мой отец, дед уже заработал приличное состояние, умело играя на бирже. Детей у них больше не было, но я не знаю почему, – ведь в то время у большинства были большие семьи.
Дедушка Мессенджер умер через два года после моего рождения, а бабушка – через два месяца после его смерти, словно они были так преданы друг другу, что она просто не смогла жить без него. Он оставил неплохое наследство моему отцу, которое тот должен был бы увеличить. – Господь свидетель, у него были все шансы для этого – но он был слабым человеком, а моя мать любила азартные игры – она обожала острые ощущения за столом даже больше, чем свой любимый джин. Когда ей надоедал Лондон, она отправлялась в Монте-Карло или Гонконг, или в долгий круиз – она стремилась куда угодно, лишь бы там можно было потакать этим двум своим слабостям. Она была очень хорошенькой, и отец много времени проводил возле нее, стараясь сопровождать ее повсюду, – он так боялся потерять ее, что у него не оставалось времени на бизнес. И к тому времени, когда я пошел в школу, азартные игры и экстравагантный образ жизни довели их до того, что они уже с трудом могли наскрести денег даже на чаевые.
Когда мне было четырнадцать лет, мой отец рассказал мне, как дедушка Мессенджер отзывался о своей матери – я цитирую его буквально.
«Поппи Мэллори была шлюхой, – говорил он. – Нет, не одной из ваших роскошных шлюх из общества, которые спят с королем, рожая ему кучу незаконных детишек, и получают за это титул и поместья. Слава Богу, Поппи теперь мертва, – добавил он, – и тебе не нужно с ней встречаться. Я выбросил ее из головы сорок лет назад. Или почти выбросил – потому что она не из тех женщин, которых можно легко забыть».
– Итак, мистер Либер, – заканчивал Орландо, – теперь вы сами видите, почему я верю, что являюсь наследником Поппи Мэллори.
Теперь Майк абсолютно не сомневался, что Орландо Мессенджер был правнуком Поппи, но почему же тогда Поппи даже не упомянула сына в своем завещании? Там говорилось только о дочери. Она не включила Рогана в завещание только потому, что он сбежал и бросил ее? Майк позвонил Либеру в Женеву и сообщил ему новости.
Либер не очень-то удивился, узнав об Орландо.
– Мне всегда казалось, что было нечто в его истории, – усмехнулся он. – И еще – существует приписка к завещанию. Я раньше не придавал ей важного значения – Поппи казалась мне выжившей из ума старой леди, которая не может собраться с мыслями… Я даже мог допустить, что она бредит. Я решил, что речь идет о ком-то из адвокатской конторы, потому что приписка была адресована некому Рогану. В приписке она говорит ему, что написала завещание потому, что ничего не знает о своей дочери, что она может просто забыть – иногда память подводит ее. Она пишет: «Я хочу быть уверена, что о ней позаботятся. Но, конечно, я знаю, что ты сделаешь все, как надо».
– Конечно, – добавил Либер, – мы не можем рассказать сейчас Орландо Мессенджеру обо всем, что узнали – пока не выясним все о дочерях, а если существует еще наследник, все будет поделено поровну.
Майк обдумал все, что услышал от Либера, а потом взял трубку и набрал номер Карральдо в Лос-Анджелесе.
Остался один блокнот, который предстояло прочесть, – последний; и Майк надеялся получить окончательный ответ на вопрос, что же все-таки сталось с Поппи и кто была ее дочь. Он подумал о том, что нужно позвонить Арии, но потом решил подождать, пока не выяснит все. Подойдя к Лючи, он стал гладить его мягкие перья, и попугай молча смотрел на него своими маленькими глазками-бусинками.
– Бедный Лючи, – говорил Майк. – Бедный мальчик. Она покинула тебя, бедняга, и никогда не вернется назад.
Он подошел к столу и снова взял в руки блокнот. И когда он читал, ему показалось, что он чувствует Поппи, словно она здесь, в этой комнате… Да, теперь он действительно знает ее.
ГЛАВА 54
1927, Франция
Поппи была опять одна, на ферме в Монтеспане. Прошло больше двух лет с тех пор, как исчез Роган. Num?ro Seize на рю-дэ-Абрэ был закрыт – с той самой ночи, когда она бежала по ступенькам за Роганом. Нетта говорила ей, что богатые парижане до сих пор стонут, проходя мимо.
– Они говорят, что никогда не будет ничего подобного, и готовы поклясться, что когда-нибудь ты откроешь его опять.
Поппи покачала головой.
– Никогда, – прошептала она.
Она уже тысячи раз заново переживала каждый момент своей жизни – до той роковой ночи, говоря себе, что все, что она делала, – ради того, чтобы выжить. Но в глубине своего сердца она знала, что это не так; была еще одна причина. Всю свою жизнь она ощущала себя как бы в тени Энджел Констант, пока, наконец, в Num?ro Seize она не стала мадам Поппи. Мадам Поппи, одной из самых интригующих и желанных женщин в Париже – и одной из самых богатых. Теперь она снова просто Поппи Мэллори, но с многочисленной недвижимостью и миллионами франков в банке. И из-за ее ложной гордости и одержимости стать богатой она потеряла то единственное, что действительно имело для нее значение в ее жизни – любовь и уважение сына.
Если бы не Нетта, она бы просто не знала, что ей делать. Нетта продала свое заведение в Марселе и приехала в Монтеспан жить вместе с Поппи.
Нетта в ужасе смотрела на Поппи. Поппи почти ничего не ела, она стала худой и хрупкой, как тростинка. Овал ее лица утратил мягкость, свежие когда-то щеки теперь ввалились, и под глазами появились едва заметные тени. Но каким-то непостижимым образом она казалась еще красивее. И ее глаза до сих пор горели прежним блеском… Она нанимала сотни частных детективов в разных городах по всему миру, надеясь, что они разыщут ее сына. Но в их еженедельных отчетах, пачки которых накопились в ее кабинете, не было ничего утешительного.
Поппи ждала и верила, что Роган вернется, но когда поняла, что этого не произойдет, она впала в дикую панику и в отчаянье думала, что предпринять. Она хотела попросить помощи у тех влиятельных и могущественных мужчин, которые посещали Num?ro Seize и называли себя ее друзьями, но даже они были бы бессильны в такой ситуации. Она могла бы обратиться в полицию, но тогда ее дело получило бы шумную огласку и сохранить ее тайну было бы совершенно невозможно. И она поняла, наконец, что единственным человеком, который мог бы найти Рогана, был Франко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92