Бренна приподняла половицу, прикрывавшую ее тайник, и достала свой автопортрет в обнаженном виде. В утро свадьбы, когда Монтгомери вышел, чтобы она смогла одеться, а ее сестры пошли в церковь, она осталась на несколько минут одна. Тогда-то и спрятала миниатюру в тайник. Неужели это ее последняя картина и она больше никогда не сможет писать?
– Будь проклят этот болван!
– Миледи? – услышала она голос Деймиана.
Бренна сунула миниатюру в сумку, спрятанную под кроватью, подошла к двери и распахнула ее.
– Я хочу пойти помолиться, – процедила она.
Брат Гиффард должен был сегодня утром вернуться – может, он уже придумал, как ей выпутаться из этой ситуации. А эту миниатюру ей, возможно, удастся поменять на золото.
Юноша, видимо, понял, в каком она настроении, и посмотрел на нее с сочувствием:
– Я попрошу господина Гейбриела о некотором снисхождении, чтобы вы могли повидаться со своими сестрами, но под строгим наблюдением. Я не знаю, что он ответит, но я его спрошу.
Она кивнула и сдержанно произнесла:
– Большое спасибо, Деймиан.
Он был хорошим мальчиком, а охранять ее ему было скучно и утомительно.
– Так пойдем в церковь? – спросил он.
– Да.
Спустя некоторое время Бренна уже опустилась на колени перед скамьей в храме и склонила голову. Охранник остался за дверями.
Украдкой она рассматривала стены церкви. Девушке было досадно, что ее с самого начала не привлекли к росписи церкви. Эту работу поручили мужчине, только потому, что он был мужчиной, а не более искусным художником. Если бы она смогла добраться до своих красок и кистей, то переписала бы все по-своему. Ни отца, ни мужа дома не было, так что никто не посмел бы ее остановить.
Шелестя сутаной, к ней подошел брат Гиффард. Как и положено монаху бенедиктинтского ордена, он был босиком.
Она подняла глаза, не желая смотреть на его огромные грязные ступни и неровно подстриженные ногти. Гиффард откинул капюшон сутаны, так что стала видна выбритая на затылке тонзура.
Брат Гиффард славился своей добротой и немного разболтанной походкой. Но именно это снискало ему любовь и место за столом во многих домах по всей Англии. Правда его манеры больше подходили какому-нибудь придворному шуту, чем монаху, и епископы из многих епархий открыто его презирали. Епископ Хамфри не единожды сажал его под арест, но брату Гиффарду каждый раз каким-то образом удавалось выйти на свободу.
– Бренна, дитя мое, я узнал, что произошло, и приехал, как только смог. – Он встал, опершись на высокую спинку церковной скамьи. От его внимания не ускользнули кандалы, сковавшие Бренну, и он бросил на нее сочувствующий взгляд. – Почему ты не последовала плану, который мы с тобой приняли, и не уехала?
Бренна подавила стон. Настоятельница монастыря ждала ее. На самом деле это она предложила девушке приехать. Она не только написала, что аббатство нуждается в ее искусстве, но и пообещала снабдить ее всем, что необходимо художнику для работы. Бренна познакомилась с матерью Изабеллой много лет назад, и с тех пор у них завязалась дружеская переписка.
– Я не могу освободиться от этих цепей. А золото потеряно?
– Увы… – начал брат Гиффард.
Но Бренна махнула рукой, чуть было не опрокинув стоявший рядом подсвечник со свечой.
– Прошлого не вернешь. Но мне нужна помощь.
Глаза брата Гиффарда блеснули. Для человека, отказавшегося от радостей жизни и обрекшего себя на нищету, у него была удивительная способность: нюх на золото.
– Что я могу сделать?
Она потрогала кандалы.
– Я просто схожу с ума от этих цепей, а муж рыщет по окрестностям, чтобы найти моего отца. Мне не разрешено ни говорить с сестрами, ни писать Натану. Я хотела попытаться поговорить с кузнецом, чтобы он сделал ключ, но меня караулят днем и ночью.
Гиффард похлопал ее по плечу.
– А ты не пробовала заняться живописью? Тебе это часто помогало успокоить душу.
– Мой муж запер все мои краски и кисти в сундук, – в отчаянии ответила она.
– Бедное мое дитя.
Бренна взглянула на массивную дверь церкви.
– А где отец Питер? – шепотом спросила она.
– Он поехал в город, наверняка чтобы поговорить с епископом Хамфри. У тебя есть какие-нибудь картины, которые ты можешь мне показать?
Этот старый развратник только что не облизнул губы в предвкушении.
Бренна огляделась. Они были одни, а если бы кто-нибудь неожиданно вошел, то в алькове она была не видна и могла бы быстро спрятать миниатюру… Но рисковать было опасно. Если бы их уличили в продаже запрещенных предметов искусства, их сожгли бы на костре как поклоняющихся дьяволу.
Но они были одни, а Деймиан наверняка останется за дверями церкви, и она достала миниатюру.
Монах жадно протянул к ней руку. Один угол был немного смазан, потому что ей пришлось быстро, спрятать картину, но в остальном автопортрет выглядел великолепно.
Подняв бровь, брат Гиффард оглядел картину критическим взглядом.
– Неплохо, – сказал он, и его глаза остановились на смелом изгибе ноги юной натурщицы.
– Как вы думаете, за нее дадут хорошую цену? – резко спросила она. Ее раздражало, что он так внимательно рассматривает ее работу, но ее уже давно это не смущало.
Он пожал плечами:
– Трудно сказать. Времена настали тяжелые. Покоритель следит за каждым нашим шагом. Люди боятся предлагать.
У Бренны появилась еще одна причина ненавидеть своего мужа.
– Возможно, если ты согласишься расстаться с двумя другими своими миниатюрами… «Любовницы короля…» – со значением сказал монах.
Она покачала головой. Чаще всего церковь и корона закрывали глаза на некоторые картины эротического содержания, но она была не настолько глупа, чтобы открыто провоцировать короля.
– Ладно, – монах сунул миниатюру под сутану и похлопал по ней. – Не печалься, дитя мое. Твои работы изысканны. Я найду покупателя на эту миниатюру, но для этого мне, возможно, придется поехать на север, подальше от греха.
– Как вы думаете, вырученных денег хватит, чтобы заплатить за место на корабле, отплывающем в Италию?
Гиффард задумался, но потом покачал головой:
– За одну эту – не хватит.
– Но вы сможете организовать мой отъезд?
– Это совершенно невозможно. Никакой капитан не согласится взять на борт жену Покорителя.
Жена. Это слово было почти синонимом слова «смерть». Оковы так стиснули ей грудь, что ей показалось, что даже стало трудно дышать.
– А вы можете передать письмо моему брату Натану?
Она достала запечатанный свиток, который уже давно приготовила, и протянула его монаху.
Он не схватил свиток так, как он сделал с миниатюрой.
– Это опасно.
– Прошу вас, брат Гиффард. У меня никого, кроме вас, нет.
– Если меня схватят, меня провозгласят предателем.
– А если не схватят и Натан приедет, я позабочусь о том, чтобы вас щедро вознаградили и везде с радостью принимали в Италии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68