Бренна вздрогнула.
Матрас скрипнул и прогнулся, когда он присел на край кровати.
– Давай, пленница-жена, – Джеймс похлопал себя по коленям, – положи сюда голову и вытяни шею, чтобы я смог надеть твое новое ожерелье.
Положить голову ему на колени и позволить ему защелкнуть вокруг своей шеи ошейник, как у собак Адели?
Какое унижение!
– Если только ты не предпочитаешь опять положить голову на колоду, – Монтгомери произнес эти слова так вежливо, словно предлагал ей выбор между куском хлеба и бисквитом.
– Я не боюсь смерти, – неуверенно произнесла Бренна. Разве не она всего несколько минут назад решила убить себя?
– В таком случае мы можем распять тебя на спицах колеса.
Бренна задохнулась. Кровь застыла у нее в жилах. Она однажды видела, как колесовали одного человека. У жертвы были переломаны руки и ноги. Потом его конечности продели сквозь спицы огромного колеса, поднятого на самый верх длинного шеста. Колесо крутилось, а вороны отрывали куски с окровавленного тела человека.
Девушка непроизвольно сжала рукой горло и посмотрела в лицо Монтгомери в надежде, что он просто блефует, чтобы напугать ее.
Но его подбородок был как каменный. В его глазах не было ни намека на сострадание, и он смотрел на нее так, будто был убежден, что уже выиграл битву и просто ждет, чтобы она это признала.
Он перебирал длинными пальцами звенья цепи, словно пересчитывая их.
Несчастная внутренне содрогнулась. Этот человек, несомненно, приговорил к смерти через колесование многих людей и ничуть не чувствовал вину за те страдания, которые они испытывали.
– Вы именно таким способом умертвили свою последнюю жену?
Его пальцы замерли.
– Нет.
– Но вы убили ее, не так ли?
В глазу появилось красное пятнышко.
– Кое-кто так и говорит. Не самые умные.
В комнате повисла гробовая тишина. И она поняла, что выиграла битву.
Стерев с лица слезы, она опустилась на колени. Кровь прилила к ее лицу при мысли о том, что он сейчас сделает.
– Это подло – так обращаться со своей женой, – сказала она, не удержавшись.
Джеймс опустил голову на грудь, и она знала, что под рубашкой у него длинный красный рубец и небольшая дырочка над сердцем, где его настиг t'occhio del diavolo.
У нее вдруг так сильно задрожали колени, что она едва удержалась, чтобы не упасть. Дело в том, что на самом деле они были смертельными врагами, связанными церковью в брачный союз.
Страшный союз.
Если бы только она успела уйти в монастырь, как и хотела! Там жизнь была монотонной и скучной, но она, по крайней мере, смогла бы добиться какого-то положения и использовала бы свободное время для того, чтобы заниматься живописью. Писать кресты и нимбы было бы тоже своего рода пыткой, но все же это было увлечением. И у нее появились бы послушницы, которые смешивали бы краски.
Что толку сейчас сожалеть обо всем этом, подумала она, и, опершись ладонями о постель, так что кончики ее пальцев почти касались его бедра, она легла ему на колени, вытянув шею. От этого движения кровать покачнулась. Его бедра были твердыми и теплыми, и она ощутила, как в них пульсирует горячая кровь. На нем были мягкие дорогие лосины, и под ними четко вырисовывались все мускулы. От него пахло сандаловым мылом, мужчиной и чем-то еще непонятным.
Монтгомери приподнял платок на ее шее и надел петлю. Его движения были такими уверенными, будто он делал это сотни раз. Бренна поморщилась от прикосновения холодного металла. Ее гордость была уязвлена, но она стиснула зубы, чтобы не заплакать.
Бренна лихорадочно размышляла. Надо найти способ повернуть обстоятельства в свою пользу. Кузнец наверняка сможет сделать ключ. Или она напишет письмо своему брату Натану, и он что-нибудь придумает.
Потом она услышала, как щелкнул замок. После этого ей было позволено поднять голову. Кольцо было широким и не сжимало ей горло, но его тяжесть давила на ключицы.
– Сядь, – скомандовал он и взял в руки кольцо поменьше.
Она повиновалась, но все еще прикидывала в уме, как сбить его с толку и застать врасплох.
– Дай руку.
Она протянула руку, позволив ему защелкнуть наручник.
– Никаких жалоб?
Слегка наклонив голову, она взглянула на него сквозь ресницы.
– Нет, милорд, – ответила она, стараясь придать своему лицу выражение покорности.
– Хорошо.
Негодяй. Его высокомерный тон возмутил ее, но она решила промолчать.
Он взял другую руку, и она с трудом удержалась от того, чтобы не отдернуть ее. Это была правая рука, и теперь не получится как следует держать кисть. Сердце сжалось. Что, если ей никогда не удастся освободиться? Что, если наручники изуродуют руки?
Но Бренна заставила себя оставаться послушной. Если она начнет сопротивляться, он наверняка опять выпорет ее, а потом все равно закует в кандалы. А если она признается, как важна ей живопись, он, чего доброго, сломает ей пальцы.
Она найдет способ выйти на свободу. И снова заняться живописью. Она должна. Живопись – это ее убежище. Ее святилище.
– Встань и разведи руки в стороны.
Кровь прилила к лицу, когда она поднялась. Кольцо вокруг шеи соскользнуло вниз к ключицам. Все еще не запертые кольца для ног болтались у щиколоток.
Монтгомери посмотрел на плоды своей работы и потрогал все кольца.
– Неужели трех колец не достаточно? Зачем вам пять?
– Поставь ногу на кровать.
– Нет необходимости… – начала она.
– Есть, – отрезал он, не дав ей закончить. – Ставь ногу.
Она чувствовала себя как кобыла, которую тренируют на манеже.
– Прошу вас, – тихо сказала она, дотронувшись до цепи, – у меня и так уже путы на руках.
Красное пятно в глазу исчезло, но выражение его лица было непроницаемым. Его хорошо выбритый подбородок не напрягся от раздражения, но и не смягчился от сочувствия.
Она задержала дыхание в надежде, что он обдумывает ее просьбу.
Он покачал головой и похлопал ладонью по кровати, показывая, куда она должна поставить ногу.
Она поняла, что помилования не будет.
– Держись за мое плечо, если надо.
Самодовольный тип.
Сердито взглянув на него, она перенесла тяжесть тела на одну ногу и немного согнула колени, чтобы не потерять равновесие и не висеть на его плече, пока он будет заковывать ее, и поставила ногу на кровать. Потом выпрямилась, чтобы показать, что может обходиться без его помощи.
У него дернулись губы. Это было первым выражением каких-либо эмоций за все то время, пока длился этот позорный ритуал.
Неужели он над ней смеется, или ей показалось?
Кольцо защелкнулось, и она немного пошатнулась. Затем опять согнула ногу в колене. «Не падай», – приказала она себе.
– Другую ногу.
Бренна с усилием подняла ногу, гордясь тем, что не надо было держаться за него, будто какая-то неживая кукла. Она перенесла центр тяжести на уже закованную ногу и начала поднимать другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68